ЛЕОНИДЫ - Виталий Марко

своей, чтобы только ещё раз поцеловать у подъезда и ехать обратно, в свою пустоту, так и не сумев ответить себе на вопрос – что же это за отношения? А как-то, остановившись на обочине на полпути от неё к себе, он, измученный этим вопросом, отправил ей эсэмэску:

«…Наверное, тебе хватает лишь доли того места, что принадлежит тебе в моей душе.

Остальное – твоё, но ты там не живёшь. Там пусто, и меня пожирает этот вакуум».

Но она, как обычно, ничего не ответила.

Иногда он бунтовал. Писал твёрдые и уверенные слова о том, что больше не хочет делать вид, что его устраивают эти отношения. Что у него есть желания и чувства, которые тихо умирают в ожидании её взаимности. И что если она не готова ответить ему тем же, то пусть просто простит и отпустит его.

Она отвечала, что он всё надумал, что он сошёл с ума… И не отпускала, определяя лишь по ей одной известным сигналам женской интуиции, когда и какие несколько слов написать ему, чтобы он случайно не вырвался слишком далеко.

«Я завис в каком-то пятом измерении по отношению к тебе. Я не могу понять, где верх, где низ. Я пишу тебе, как радар, который посылает сигналы в окружающее пространство, но способен увидеть лишь их вернувшееся отражение. Но мои слова и чувства не отбрасывают тень твоею реакцией… Я не вижу их отражения от тебя.

Свой – чужой? Любимый – привычный? Нужный – удобный? Кто я для тебя?

Я вижу тебя глазами. Я могу коснуться рукой, если, конечно, ты окажешься рядом со мной. Но на моём внутреннем радаре, несмотря на обострённые до предела чувства, ищущие хоть какое-то отражённое подтверждение от тебя, ничего не видно. Для меня ты – самолёт-невидимка».

Глава 17. Демон

Будет неправдой сказать, что это время не дало им возможности лучше понять друг друга. Может быть даже хорошо, что к тому моменту накал первых страстей спал, и чувства уже можно было просто держать обнажёнными сердцами. Ему казалось, что теперь-то и он, и она смогут спокойно ответить на любые вопросы, касающиеся их обоих. Они спрашивали. Они отвечали. Но понятнее ничего не становилось.

Про себя он знал точно, а она говорила, что не теряла свой интерес и симпатию к нему, и что с её стороны все было серьёзно с самого начала, что она никогда не играла с ним. Хотя… в ответ на его бесконечные «я тебя люблю» её эхо отозвалось лишь однажды.

По их словам, ни у него, ни у неё не было кого-то третьего, чьё незримое присутствие могло бы объяснить судьбу их отношений. Но ему продолжало казаться, что чья-то тень или тень отношений с кем-то с первого дня влияют на траекторию их планеты. Тень того, кто забрал её первую любовь.

Несколько раз за это время она по его просьбе рассказывала про того, первого. Но, как правило, в очень негативном контексте и не желая углубляться в болезненную для себя тему. А один раз он даже видел его во сне в виде расплывчатой фигуры за окном её дома. Но кроме имени ничего не знал про него.

И вот однажды, в очередной прилив их отношений, когда нехотя, уступая лишь его настойчивому напору, она рассказала чуть больше про человека, ставшего поистине тёмным демоном, витавшим над их чувствами, он мысленно снял шляпу перед гениальностью и непредсказуемостью Великого Огранщика судеб людских.

Глава 18. Абитура

Ещё на восемнадцать лет раньше того дня, когда они познакомились.

Он приехал поступать в престижный институт из своего родного города. Промышленного и вполне культурного центра. Но по сравнению с Москвой и Ленинградом всё-таки провинциального.

В первый же день его определили в общежитие, полагавшееся всем иногородним поступающим, гордо называвшим себя абитурой или абитуриентами. И уверенным, что именно так на латыни именуются будущие студиозусы.

Оказалось же, и это выяснилось на первой лекции подготовительных курсов, что абитуриент, напротив, означает не поступающий, а окончивший, завершивший что-либо. И они, только что переступившие выпускной порог школы, могли именовать себя этим гордым именем независимо от того, поступали они в престижный столичный ВУЗ или шли работать на ближайший к дому завод. Впрочем, эта деталь не имеет никакого значения, кроме того, что познакомились они на абитуре.

Первыми его знакомыми собратьями по подготовительным курсам в институт стали, естественно, те, с кем его определили в одну комнату для проживания. Довольно взрослый, уже отслуживший в армии, парень по имени Лёша, поступающий уже третий или четвёртый раз.

Долговязый, с огромным носом на фоне худющего лица, Глеб, приехавший из маленького городка под Воронежем. И ещё пара человек, имена которых сейчас уже трудно вспомнить.

А вот следующими знакомыми оказалась компания ребят-одноклассников из математической школы небольшого городка азиатской республики, тогда ещё входящей в состав СССР. Две девочки, Катя и Ира, и юморной парнишка Денис.

Как правило, родителями у большинства абитуриентов, проживавших в общежитии, были люди образованные, сами когда-то прошедшие обучение в хороших институтах, часто вдали от отчего дома, а потому снабдившие дерзающих чад маленькими хитростями, облегчающими самостоятельное проживание.

Одной из таких хитростей было объединение бюджетов двух комнат, одной – мальчиковой, другой – девчачей, с тем, чтобы скидываться на совместное столование, оставляя за парнями таскание покупок из магазина, а за девчонками – готовку на кухне.

Они так и сделали, расширив ежедневное общение на подготовительных курсах ещё и на время завтраков, обедов и ужинов за одним столом. Так что общались они в этой компании практически постоянно.

Денис потом несколько откололся от них и присоединялся лишь напоказ в дни приезда чьих-либо родителей, поочередно инспектирующих по заданию родни состояние своих чад, грызущих вдали от дома гранит науки.

Кстати, один из таких приездов чуть было не поставил точку в ещё не начавшейся учебно-научной карьере сразу для нескольких бывших школьников, включая его самого.

Будучи совсем ещё детьми, они не могли отказать себе в удовольствии пощекотать самолюбие почти взрослыми играми. Как правило, дальше поцелуев в пролётах запасной лестницы это для большинства никуда не шло. Но желание казаться самим себе взрослее, чем есть, вызвало к жизни ещё один эмоциональный аттракцион. Часть мальчиков из общей обеденной компании иногда оставались на ночь в комнате у девочек. А девочки, чьи кровати временно занимали юноши с едва пробивающейся щетиной, шли ночевать в комнату к мальчикам, располагаясь на освободившихся площадях.

Неизвестно, как эти ночи проходили в исполнении других ребят, но подростковому либидо в его компании тогда было достаточно самого факта такого соседства и длинных разговоров на пикантно-невинные темы первой любви, с выключенным светом и спрятавшись под стеснительно натянутыми до бровей одеялами.