Зара. Счастье вопреки - Лия Рой

Моим словам.

— Ты понятия не имеешь, кто я и кем являюсь на самом деле. Ты не знаешь и десятой части обо мне, — холодно отчеканил Святослав.

— Не правда. Я знакома с тобой уже достаточно, чтобы утверждать то, что я утверждаю. — Я подняла руку и провела ею по чужой щеке. На мгновенье, Шевченко прикрыл глаза, тяжело вздохнув.

— О чем ты с ним разговаривала? — стало неожиданным вопросом. Шевченко распахнул глаза и странно взглянул на меня.

— Я… ни о чем, — стушевавшись, я сделала шаг назад, покачала головой. — Ни о чем важном. Он всего лишь обвинял меня в том, что я охладела к нему раньше, чем он ко мне. Я — в том, что он сделал из меня посмешище, сначала превратив в любовницу, затем — отвезя домой. Старая история. Ты все уже давно знаешь о ней.

— Я вот увидел другое.

— Перестань, Свят!

— Я увидел, что вы прекрасно там смотрелись вместе. И выясняли отношения, как влюбленная парочка! Вы не были похожи на давно расставшихся и ничего не чувствующих друг другу бывших, — прошипел Шевченко, начиная по-настоящему пугать меня.

Он сделал шаг вперед, я — назад. Почти сразу я почувствовала, как икрами упираюсь в диван, на котором мы сегодня спали.

— Ты хочешь быть с ним? Признайся. Признайся и мне, и себе. Ты все еще любишь его? Хочешь его?

— Хватит! — повысив голос, воскликнула я. В ответ меня схватили за предплечья и с силой встряхнули.

— Я видел, как ты на него смотрела! И я больше никому не позволю так с собой играть! С меня уже хватило одной жены, которая пускала слюни по дикарю и шептала его имя по ночам, лежа в моих объятиях! Я достаточно был дураком, я…

Громкая, отрезвляющая пощечина.

Именно так я ее назвала про себя.

Дернувшись, я высвободилась и ударила Свята по щеке. Мгновением позже светлая кожа заалела, а серые глаза заблестели злостью.

— Что ты себе позволяешь? — прошипел Шевченко.

— Не больше, чем позволяешь себе ты, — прорычала я в ответ. — Приди в себя, прими холодный душ, потом мы с тобой поговорим. Нормально. Как взрослые люди, а не как дети, выдумывающие себе монстров, которых не существует.

— Зара, — процедил мое имя Святослав, но я лишь хмыкнула и, бросив на него недовольный взгляд, прошла мимо, задевая плечом.

— Я буду ждать тебя на кухне. С кофе и завтраком. Приходи, когда будешь готов поговорить нормально.

Глава 8

— Тебе не за чем сравнивать себя с ним. С Шамилем всегда было плохо, но не всегда я это понимала. Поначалу, будучи еще совсем юной, я испытывала лишь слепую веру в то, что мы предназначены друг другу. Самой судьбой. Это была страсть, было желание выйти замуж. Затем наши отношения постепенно переросли в привычку. Болезненную, неправильную, точнее будет даже сказать, вредную привычку. И я пронесла эту привычку через долгие годы, чтобы избежать позора. Хоть как-то исправить совершенные ошибки. По итогу, вышло хуже, чем если бы я сразу призналась себе в том, что это было неправильно.

— Ты жалеешь?

— О чем именно?

— О том, что поехала с ним в Москву? В качестве… — мой собеседник усмехнулся, покачал головой, будто не веря, что вообще может произнести такие слова, — второй жены.

— Да. Жалею, — честно ответила я. — С Шамилем всегда было сложно. Поначалу я не замечала, была слишком юной и ослепленной им. Его манерами, его сладкими обещаниями. Потом, когда заметила, была уже привязана к нему, как к человеку. А дальше у меня просто не осталось выбора. Я должна была его терпеть. Шамиль всегда был человеком, который думал и думает только о себе. И это всегда проявлялось всем, начиная от бытовых мелочей и заканчивая постелью. С ним не было так же хорошо и спокойно, как с тобой. И, что-то мне подсказывает, что Громовой тоже непросто. Просто пока что она его любит. Страсть затуманивает ее разум. А когда она пройдет, когда дотлеют последние угольки плотского желания, тогда останется только сам Шамиль. Тяжелый, своенравный, эгоистичный Шамиль, который привык, что весь мир исполняет вторые роли в его спектакле. Который привык получать то, что он хочет. Который привык, что женщина обязана ему априори. Потому что родилась женщиной. Жизнь с тобой совсем другая. Она играет совсем другими красками. Такими, о существовании которых я раньше даже не подозревала.

— Почему ты вообще с ним заговорила?

Святослав послушался меня. На наше общее счастье, он услышал меня.

Оставил меня, ушел в душ и вернулся на кухню спустя полчаса. Я как раз успела приготовить ему завтрак, как и обещала. Хрустящие тосты, яичницу с золотистым беконом и черный кофе с маленькой ложкой сахара. Святослав любил настоящий, горьковатый оттенок напитка.

Мне нравилось ему готовить. Нравилось то, как после завтрака или ужина, Шевченко всегда целовал мне руки, благодаря за то, что я сделала для него. Не считая это моей обязанностью.

— Он сам подошел, я же говорила. Неужели ты думаешь, что я искала с ним встречи? Если искала бы, то давно нашла. Но правда в том, что я уже давно не ищу его взгляда. Как и он моего, — я усмехнулась, вспомнив недавние слова Цахаева. — Это наше с ним прошлое, тут ничего не поделаешь. Но в нашем настоящем другие люди. У него — Ульяна и ребенок. У меня — ты. И в будущем мы тоже будем по отдельности, что бы не случилось. Я знаю это наверняка.

— Что ж… — Святослав некоторое время сидел за большим обеденным столом, который я накрыла специально для него. К еде он так и не притронулся, кофе лишь пару раз отхлебнул. А после того, как я закончила говорить, кивнул чему-то своему, а затем встал из-за стола и быстро