Зара. Счастье вопреки - Лия Рой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Чего ты боишься?
— Я… я не знаю, на что способна моя семья, если ты об этом. Но позора на их голову я навлекла уже достаточно. Для того, чтобы перестать удерживать себя от крайностей им нужно уже совсем немного. А наша с тобой запланированная свадьба — это уже очень и очень много.
— Зар, я же много раз говорил, давай съездим к ним. Хочешь, я съезжу один. Поговорю, объясню, договорюсь. Я готов пойти на всевозможные уступки, чтобы они остались довольны твоим браком. Я готов ради тебя на все…
— Я… — Я запнулась и, сдерживая неожиданно подступившие слезы, ринулась обратно в объятия Шевченко. Крепко обняв его, я оплела чужую талию руками и уткнулась носом в изгиб шеи, коротко выдохнула и прикрыла глаза. — Мне страшно… я чувствую, что случится что-то плохое… меня давно не покидает это ощущение…
— Ну, перестань, моя девочка, это просто суеверия и страхи, — Свят обнял меня в ответ и поцеловал в макушку.
Он всегда так делал, когда я чего-то безосновательно боялась, а он пытался меня успокоить, приводя в качестве аргументов исключительно факты.
Его проницательность, его холодный взгляд на вещи, его умение убеждать — это то, что создавало для меня опору в самые сложные времена.
— Я не дам тебя в обиду. Никому. Даже твоей собственной семье. Верь мне.
Глава 9
Я знала. Я чувствовала. Я понимала.
Что будет именно так и никак иначе.
Что мое счастье со Святославом не будет вечным. Что его обязательно кто-то разрушит.
— Даже находиться рядом с тобой не хочется, — выплюнул Рашид.
Двое старших братьев сидели передо мной в гостиной и делали все, чтобы втоптать в грязь меня. Здесь и сейчас.
Рано или поздно, это было неминуемо. Наше столкновение в таком вот ключе. Но я надеялась, что в тот момент, когда они обо всем узнают, когда нам придется встретиться лицом к лицу, я буду не одна.
Я надеялась, что мой избранник будет рядом. Поможет. Подставит свое надёжное плечо. Защитит.
— Сколько еще позора придется вынести нашей семье прежде, чем ты успокоишься? — поинтересовался Мадин.
— Тебя ведь отправили сюда для чего? Чтобы сидела тихо, как мышь и не отсвечивала. А ты что? Решила замуж выйти? Пир на весь мир закатить? — заявил старший брат.
— А разрешения спросила? Кто тебе разрешал, спрашиваю?! — продолжил Мадин.
— Я не обязана…
— Ты посмотри на нее! — Рашид усмехнулся, взмахнул рукой, посмотрел на Мадина. — Как быстро заговорила по-столичному!
— Она в себя поверила просто…
— Это с чего это?
— С того, что легла под русского мужика и теперь считает, что у нее есть право голоса!
— Хватит, — прорычала я, зло оглядывая братьев исподлобья.
Они появились, будто бы из ниоткуда. Не знаю, было ли это совпадением, то ли они подгадали нарочно, но как раз вчера вечером Шевченко отправился в другой город, по рабочим делам. Он обещал вернуться уже завтра, но, видимо, мне было уже не суждено его дождаться.
Щека горела, будто ее обожгло настоящим огнем. Рука у старшего всегда была тяжелой. Он залепил мне пощечину сразу, как только я открыла дверь и впустил их с Мадином на порог нашего со Святом дома.
— Сколько бед ты принесла в нашу семью, Зара… — покачал головой Рашид. — Сначала один неверный, теперь второй. Одна история грязнее другой. Вываляла нашу фамилию в грязи так, что уже никогда не отмыться! Куда ты катишься, сестра?
Я промолчала в ответ.
Что я могла сказать?
Что могла доказать брату, который никогда не видел во мне ни человека, ни сестры? Что я так же, как и все могу ошибаться? Что не идеальна? Что могу просто по-человечески желать чего-то?
Я всегда была вещью. Только предметом, который нужно было выгодно «продать» замуж, получив достойный калым. Только вещь, от которой хотелось избавиться, как можно скорее.
В нашей семье я никогда не была личностью. У меня не было права выбирать, с кем быть, как жить, на кого учиться, кем работать.
Я была бесправной. Была полным нулем.
Мать всегда говорила, что я глупая, когда я заговаривала о том, что хочу учиться. Велела усерднее стараться по дому и лучше готовить. Отец кричал сразу, как только слышал упоминание о Шамиле. Говорил, что сам решит, за кого меня выдавать. А братья… им всегда были важны только они сами.
Только Тагир заботился обо мне. Но сейчас его не было рядом с ними.
Разумеется, они не позвали его с собой, прекрасно понимая, что младший их ни за что не поддержит. Что он всегда будет на моей стороне, что бы не происходило.
— За что мне должно быть стыдно, по-твоему? За то, что строю свою жизнь, как могу? За то, что нашла человека, которого полюбила всем сердцем?
— Надо же! Сколько у тебя любвей за одну жизнь! Сначала одного любила, не успокоилась, пока не легла под него, теперь другого, завтра третьего полюбишь! Чего уж там, не мелочись, выходи сразу на трассу! — прокричал Рашид, разозленный моими словами.
— Почему-то деньги, которые вы с отцом взяли, чтобы отмыться от моего позора, оказались не такими уж плохими, правда?
Конечно, я знала об этом. Не то, чтобы это скрывалось, но и прямо об этом речи в нашей семье никогда не заводили.
После того, как выяснилось, что мы с Шамилем были вместе, Тагир отправился в его дом с разборками. И охотничьим ружьем.
Рашид Султанович, старший Цахаев, тогда как-то обо всем договорился с моим отцом. Уладил и замял это дело.
Откупился.
И дал он много. Очень
