На колесах - Святослав Рыбас

- Порой мне кажется, что такие, как я, смешны и нелепы. Я жду, что мне дадут медаль...

- Ты гордец, каких свет еще не видывал!

- Какая-нибудь награда мне обеспечена, - сказал Никифоров.

- Наказание - это тоже награда.

Так они переговаривались, развлекаясь в дороге, и спустя час въехали в Москву. Но Москва была только снаружи, а внутри машины по-прежнему оставалось ощущение дороги. Чем больше людей было на улицах, тем незаметнее они становились, и поэтому город был для Никифорова и Полетаевой как будто лесом.

Они обедали в маленьком арбатском кафе, она гадала на кофейной гуще и видела островерхие дома, мужчину я женщину, и птицу, похожую на облако. ("Надо же, на кофейной гуще! - усмехнулся он. - Это я не умею"). Потом она покупала в магазине зеленый ситец в горошек, он ждал ее. Потом поехали на выставку скульптуры древних ацтеков, смотрели на мрачные базальтовые фигуры, одна из которых называлась "Жизнь", - широкое плоское женское лицо с приоткрытым толстогубым ртом, на лбу и груди украшения из черепов.

- Наверное, они приносили человеческие жертвы. - Полетаева протянула руку к скульптуре и вдруг отдернула ее.

Они гуляли по Москве до вечера, рассказывали о себе и как будто вместе создавали новых Никифорова и Полетаеву. Когда они возвращались, Никифоров затормозил возле съезда на лесную дорогу. Полетаева засмеялась, обхватила его за шею и поцеловала быстрым крепким поцелуем.

- Спасибо тебе, - сказала она. - Поехали! - И снова поцеловала.

VII

В четверг, около шести часов вечера, Никифорову стало известно, что в кассе пропала тысяча рублей дневной выручки, но он не поверил: не могло такого случиться, просто недоглядели, обсчитались... Побежал вниз, прыгая через две ступеньки.

На столе в кассе лежали холщовые мешки с деньгами, сейф был распахнут, ящики выдвинуты. Кассирша грузно сидела на стуле посреди комнаты.

- Я никуда не выходила, - сказала она. - Приготовила инкассатору... Можете меня обыскать.

Она взяла сумочку и вытряхнула себе на колени.

- Тысяча - это не иголка, - спокойно сказал Никифоров. - Давайте вспомним, что вы делали.

В двери заглядывали диспетчер, инженер по гарантии, женщины из бухгалтерии. Кто-то предложил позвонить в милицию. Никифоров велел закрыть дверь. Но дверь закрылась лишь на минуту, и появился инкассатор, настороженный человек в мешковатом темно-синем костюме, со свертком под мышкой. Никифоров глядел с любопытством, пытаясь угадать, где у него пистолет. Кассирша торопливо сложила в сумочку кошелек и ключи. Заискивающе улыбаясь, сдала инкассатору мешки и копии квитанций.

Она опустила руки и с покорностью и страхом смотрела ему вслед. У нее были две дочери, муж и старая мать. Что ее ждало? Позор? Или даже тюрьма? Ее спину перерезал след тугою лифчика. Эта полнеющая женщина еще в меру сил следила за собой, хотела быть моложе, стройнее. Все же он не думал, что она украла. Скорее бы он решил, что деньги похитила дьявольская сила, если бы можно было так решить.

- Надо звать милицию, - снова сказали в дверях.

- А ну дайте пройти! - послышался насмешливо-грубый голос Журкова. Говорят, у нас детективная история? - Он вошел и закрыл дверь.

- Ой, Вячеслав Петрович! - вздохнула кассирша. - Беда такая...

- Давайте по порядку: что вы делали? - сказал Никифоров.

- Не брала я их, честное слово!

- А никто этого не говорит, - сказал Журков. - Когда обнаружилось?

- Когда? - переспросила она и стала вспоминать: - Я разложила деньги в мешки. Написала квитанции. Опломбировала... Нет-нет, не так! Сперва вложила квитанции, а потом опломбировала. И все.

- Что "и все"? - сказал Журков.

- Больше ничего не делала. Искала деньги.

- Так они уже пропали?

- Уже.

- Да ты толком рассказывай! - прикрикнул Журков. - Ты-то будешь отвечать следователю.

- Ладно уж, отвечу, - зло вымолвила кассирша. - Звоните в милицию. Пусть ищут.

- Интересно! - заметил Журков. - Значит, когда ты вкладывала деньги в мешки, деньги были. А когда вложила - тысячи нет?

- Александр Константинович! - спросила кассирша у Никифорова. - Вы-то мне верите? Верите вы мне или нет?

- Верю, - ответил он. - И Журков верит. Ты, Вячеслав Петрович, не горячись...

Журков достал платок и вытер лоб. Брюки у него были обвисшие, как у инкассатора.

- Думаешь, она дважды положила в один мешок? - спросил он. - Чего же мы ждем? Надо ехать в банк!

- Позвони управляющему, - посоветовал Журков. - Может, застанешь.

Никифоров посмотрел на часы и кивнул. Вишневая "ноль-третья" уже выскочила на шоссе и помчалась к подъему, чтобы опередить минутную стрелку. Но Журков был прав: сперва следовало позвонить. И вишневые "Жигули" остались неподвижными у подъезда автоцентра.

Никифорову вспомнились седовато-золотистый ежик управляющего банком Татаринова и его зеленая "Волга" старой модели. "Вы довольны ремонтом машины?" - приготовил он начальную связь-вопрос. Однако Татаринов уже уехал из банка. К семи часам Никифоров был у него дома. Там ужинали. Он отказался присесть за стол и объяснил свою нужду. Татаринов налил ему пива, но Никифоров не прикоснулся к стакану. Татаринов укоризненно выпятил толстые губы и сказал:

- Напрасно вы нарушаете инструкцию: деньги должны укладывать два человека. Сегодня мы уже ничего не сможем сделать. Это исключено. Я утром сам вам звякну. Если обнаружим лишние, они не пропадут.

Никифоров выпил пива и попрощался. Уже стоя в дверях, вспомнил о ремонте госбанковской "Волги" и механически выложил свой запоздалый вопрос.

- Э, голубчик вы мой! - застенчиво ответил Татаринов. - Ободрали вы нас, как Сидорову козу. Без малого тысячу триста взяли. Дороговато ведь.

- Дороговато. Мы проверим.

Увидев его одного, кассирша вытянула шею и с надеждой смотрела на двери подъезда.

- Подождем до утра, - сказал Никифоров, садясь за руль. - Другого выхода нет.

- До утра? Как же я доживу до утра с такой ношей?

Никифоров промолчал. "Курица! - подумал он. - Что же ты одна укладывала деньги?" Он подвез ее, повторил, что не сомневается в ее честности, и с ощущением близкого покоя поехал к себе.

От пива захотелось есть. Он был уже почти дома, летел домой, как бы под горку, потому что дом сам влек его. В зеркальце показался желтый автомобиль с синей полосой на бортах. Никифоров на всякий случай притормозил, пропуская Кирьякова. Патрульный тоже замедлил ход и прижался к его машине, словно выталкивал на обочину. Никифоров повернулся и укоризненно глянул на инспектора.

Кирьяков с улыбкой смотрел вдаль, как будто не было никакого Никифорова. Блеснула никелированная ручка. Между машинами можно было просунуть ладонь. Никифоров съехал двумя колесами на обочину и дал газ, чтобы уйти. Стукнула по днищу щебенка. Желтая машина неотвязно держалась сбоку и все прижимала и прижимала. Никифоров остановился. Кирьяков с профессиональной ловкостью косо подал свою машину, перегородив ему дорогу.

- По двенадцать часов дежурю, - пожаловался Кирьяков. - Прямо сплю на ходу. Когда-нибудь врублюсь в столб, и больше меня не увидишь.

- Чего ты хочешь? - спросил Никифоров и оглянулся, надеясь, что в патрульной машине сидит и тот добродушный инспектор с татуировкой на среднем пальце, но там никого не было.

- Ну что ты злишься! - сказал Кирьяков. - Небось, тоже выматываешься? Ремнями напрасно не пристегиваешься. Сколько тебе говорить? Не дай бог, налетишь на препятствие, тебя размажет, как тесто. Каждый год гибнут тысячи водителей... Если ты не попадаешься в этом году, то в следующем твои шансы становятся меньше, потом еще меньше, и когда-нибудь тебе не повезет. Оштрафовать надо тебя.

- Штрафуй. Не тяни.

- Я с тобой по-дружески, а ты кричишь. Нехорошо, Саша. Что ремни? Сегодня не пристегнул, завтра пристегнул. Не буду штрафовать. Купи подарок любовнице. Только ты осторожнее, чтоб аморалку не пришили.

- Ха-ха! - нехотя засмеялся Никифоров. - Что ты мелешь?

- А ты вроде возбужден, - усмехнулся Кирьяков. - И покраснел подозрительно... Бахуса не употреблял? - Он шагнул к его машине и быстро вытащил ключ из замка зажигания. - Поехали, отвезу тебя на экспертизу.

- Отдай ключи! - сказал Никифоров. - Это тебе даром не пройдет.

- Выпил, чего уж там! - как будто шутя, вымолвил Кирьяков. - Ну, давай ко мне.

Приехали в больницу. Врачиха была не старой и не молодой, с розовыми подушечками щек. Она не смотрела ему в глаза, дала подуть в стеклянную трубочку, набитую ватой.

- Разве я похож на пьяного? - спросил Никифоров. - Это недоразумение. Ну вот, не позеленела ваша трубка!

- Вы плохо дули, - сказала врачиха. - Зажгите спичку и подуйте так, чтобы она погасла.

- Недоразумение, говорю я вам!

- Не волнуйтесь. Дуйте, дуйте...

- Мы же взрослые люди! - закричал он. - Не позеленела! Не позеленеет, хоть лопните.

- Проверим координацию движений, - проворчала врачиха. - Встаньте. И зажмурьтесь. Вытяните руку. Растопырьте пальцы... Так.