КРАТКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ ВОЕННОГО ДЕЛА - Флавий Ренат

9. Всякий, кто сочтет для себя достойным прочесть эти маленькие заметки о военном искусстве, сокращенно изложенные мною на основании наиболее авторитетных книг, прежде всего пожелает узнать, по каким расчетам дается решительный бой. Открытое столкновение ограничивается двумя или тремя часами боя, после чего у побежденной стороны пропадает всякая надежда. Поэтому нужно раньше обо всем подумать, попытаться все сделать прежде, чем дело дойдет до этой роковой черты. Хорошие вожди всегда пытаются не в открытом бою, где опасность является общей, но тайными мерами насколько возможно погубить врагов или во всяком случае навести на них ужас, сохраняя невредимыми своих. То, что по этой части древние сочли наиболее важным, я сейчас опишу. Для вождя наиболее полезным и искусным приемом является выбрать из всего войска знающих военное дело и мудрых людей и, устранив всякую лесть, которая в этом случае крайне вредна, чаще вести с ними беседы о своем и о вражеском войске, о том, у кого больше бойцов, у нас или у врагов, чьи люди лучше вооружены и снабжены, чьи более обучены, чьи более мужественны в тяжелых условиях. Нужно разобрать, на чьей стороне лучшая конница, на чьей -- пехота, а надо знать, что в пехоте заключается сила войска; по отношению к коннице надо выяснить, какая сторона превосходит другую сторону копейщиками, кто стрелками, у кого больше одетых в панцыри и у кого они лучше, чьи кони более выносливы; наконец, следует выяснить, для кого благоприятнее сама местность, где придется сражаться – нам или неприятелю: если мы хвалимся конницей, нам нужно желать ровных полей; если пехотой, то нам нужно выбирать места узкие, пересеченные рвами, болотами, заросшие деревьями, несколько холмистые. Надо разобрать, у кого больше запасов продовольствия, или у кого их нехватает; ведь голод, как говорится, внутренний враг и очень часто побеждает без меча. Но главным образом надо обсудить, выгоднее ли оттянуть неизбежное или скорее вступить в бой. Ведь иногда противник надеется, что он может быстро окончить свой поход, и если он затягивается на долгое время, то враг или истощается вследствие недостатка, или тоска по своим близким заставляет его уйти в родные земли; иногда отчаяние побуждает его удалиться, если он не может сделать ничего значительного. Тогда сломленные трудом, исполненные скуки очень многие в досаде покидают свое войско, некоторые становятся предателями, иные сдаются, так как при несчастиях редко держится слово верности, и многочисленное войско, которое сюда пришло многочисленным, начинает редеть. Имеет известное значение разузнать, каков сам неприятельский вождь, его свита и старшие командиры, легкомысленны ли они или осторожны, смелы или трусливы, знают ли они военное дело или сражаются, имея случайный опыт; какие племена у них храбрые, какие ленивые; насколько наши вспомогательные отряды верны, и каковы их силы; каково настроение армий врага, как чувствует себя наше войско, какая сторона может с большей уверенностью ожидать для себя победы. [Подобного рода расследованиями доблесть или увеличивается или сокрушается. У тех, кто отчаивался, смелость возрастает от ободряющих слов вождя, и если ясно, что он сам ничего не боится, растет бодрость и у войска, особенно, если, пользуясь засадой или каким-либо благоприятным случаем, совершишь какой-либо славный подвиг, если врага начнут постигать бедствия, если из числа врагов ты сумеешь победить более слабых или хуже вооруженных.] Нужно крайне остерегаться выводить когда-либо в открытое сражение войско колеблющееся и испуганное. Большая разница, состоит ли твое войско из новобранцев, или из старых и опытных воинов, было ли оно недавно в походе, или в продолжение ряда лет коснело в мире; ведь тех, которые долгое время уже не сражались, можно считать равными новобранцам. Если легионы, вспомогательные отряды и конница пришли из разных мест, хороший полководец должен их отдельные отряды поручить отборным трибунам, опытность которых известна, чтобы они обучили их всем видам употребления оружия, а затем, собрав их вместе, сам должен провести их учение, как будто им предстоит сражаться в настоящем открытом бою, должен сам неоднократно подвергнуть их испытанию, насколько они усвоили военное искусство, сколько у них сил, можно ли на них положиться, точно ли они повинуются приказам труб, указаниям сигналов, его словесным распоряжениям и даже простому его знаку. Если они ошибаются в чем-либо из этого, пусть они упражняются в этом и учатся до тех пор, пока не постигнут этого в совершенстве. И если они окажутся вполне обученными и маршировке, и стрельбе из лука, и метанию копий, и умению держать ряды, даже в этом случае они должны быть выведены на открытый бой не случайно, а при благоприятном случае. Но раньше они должны быть приготовлены к этому небольшими сражениями. Таким образом, вождь бдительный, выдержанный, разумный, приняв во внимание все указания о своем войске и войске врагов, пусть судит так, как будет судить судья в гражданском деле между двумя сторонами. И если будет найдено, что во многих отношениях он превосходит врагов, пусть он не откладывает вступить в выгодное для него сражение. Если же он поймет, что враг сильнее его, пусть избегает открытого боя; ведь и менее многочисленные и более слабые силами, устраивая внезапные нападения и засады, при хороших вождях часто одерживали победы.

10. Все искусства и всякий труд совершенствуются от ежедневного навыка и постоянного упражнения. Если это правило справедливо в малых делах, насколько же больше надо его придерживаться в больших. Кто может сомневаться, что военное искусство является выше всего: ведь им охраняются свобода и достоинство государства, защищаются провинции, сохраняется империя? Оставив все другие науки, его некогда исключительно чтили лакедемоняне, а после них римляне; одно только это искусство и ныне считают нужным беречь варвары; они уверены, что в нем заключается и все остальное и что через него они могут достигнуть всего; оно необходимо для тех, кто собирается сражаться, ведь им они спасут свою жизнь и добьются победы. Поэтому вождь, которому вручены славные знаки столь высокой власти, чьей верности и доблести вверены имущество землевладельцев, охрана городов, благо воинов, слава государства, должен заботиться не только обо всем войске, но даже о каждом отдельном солдате. Если с ним случится что-либо на войне, это -- вина его, вождя, это -- ущерб для государства. Итак, если он ведет войско, состоящее из новобранцев или из воинов, давно отвыкших от походов, пусть он старательно наблюдает за силами, настроением и привычками не только отдельных легионов или вспомогательных отрядов, но даже отдельных групп. Пусть он знает, насколько это возможно, поименно, какой его помощник (comes), какой трибун, кто из его свиты, какой, наконец, рядовой воин, какую роль он может играть на войне; пусть он завоюет себе высший авторитет, но и проявляет высшую строгость, пусть за все военные проступки он наказывает по закону, пусть никто из прегрешивших не думает, что получит прощение; пусть он предписывает делать всякие опыты в различных местах, при различных обстоятельствах. Устроив все как следует, когда враги, рассеявшись за добычей, будут бродить беспечно, пусть тогда он пошлет испытанных всадников или пехотинцев с новобранцами или уже отвыкшими от военной службы людьми, чтобы они при благоприятном случае разбили врагов: это и увеличивает их опытность, и другим придает смелость. Пусть он устроит засаду, так чтобы этого никто не знал, при переправах через реки, у обрывов крутых гор, в узких проходах лесов, у трудно проходимых дорог через болота, и пусть он так соразмерит время своего прибытия, чтобы, будучи сам готов к бою, застать неприятеля или обедающим, или спящим, или отдыхающим, беспечным и невооруженным, без обуви, с разнузданными конями, ничего не подозревающим; в подобного рода сражениях его воины приобретают уверенность в себе. Ведь те воины, которые долгое время или вообще никогда не видали, как наносится рана, как убивается человек, приходят в ужас, как только они это увидят, и смущенные страхом больше начинают помышлять о бегстве, чем о бое. Затем, если враги делают набег, пусть наш военачальник нападает на утомленных долгим путем, на находящихся в тылу или внезапно появится там, где его не ожидали; а также пусть он с отборным отрядом внезапно нападет на тех, которые далеко отстали от своих в поисках фуража или добычи. С таких попыток надо начинать; если они не удадутся, они приносят мало вреда; если же их исход хорош, они очень много помогают. Хороший вождь должен уметь сеять раздоры среди врагов. Ни один даже самый маленький народ не может быть уничтожен врагами, если он сам себя не истощит своими внутренними неурядицами. Ибо ненависть, вызываемая гражданской войной, стремится к уничтожению своих противников, но не принимает мер предосторожности в интересах своей защиты. В этом произведении я упорно стремлюсь внушить ту мысль, что никто не должен отчаиваться в возможности в настоящее время достигнуть того, что было раньше. Кто-нибудь может сказать: "Уже много лет никто не окружает ни рвом, ни насыпью лагерь, в котором собирается остановиться войско". На это последует ответ: "Если бы были приняты эти меры предосторожности, то ни ночные, ни дневные внезапные нападения врагов не причиняли бы нам вреда". Персы, подражая римлянам, окружают свой лагерь рвом, и так как земля там почти вся песчаная, то они возят с собою пустые мешки, наполняют их этой рассыпающейся, как пыль, землей, которую они выкапывают, и навалив их друг на друга, устраивают насыпь. Все варвары, поставив вокруг свои телеги, наподобие укрепленного лагеря, проводят ночи спокойно, не боясь внезапного нападения. Что же? Или мы боимся, что не научимся тому, чему от нас научились другие? Раньше все это было известно, сохраняясь и в практической жизни и в книгах; но затем все это было отброшено, и никто этим не занимался, так как процветала мирная жизнь и далека была необходимость изучать военное дело. Но мы можем доказать на примерах, что является вполне возможным вновь восстановить те знания, практическое применение которых исчезло. У древних изучение военного дела часто приходило в забвение, но сначала оно вновь возрождалось из книг, а затем закреплялось авторитетом вождей. Сципион Африканский принял испанские войска, неоднократно разбитые под начальством других вождей; введя строгие правила дисциплины, он заставил их копать рвы и производить всевозможные работы и так старательно провел их обучение, что не раз им говорил: копая рвы, должны быть вымазаны в грязи те, которые не хотели обагрить себя вражеской кровью. С этими войсками он, в конце концов, взял город Нуманцию и сжег всех его жителей, из которых никому не удалось спастись. Метелл в Африке, после командования Альбина, принял войско, которое было пропущено под ярмом; введя старинные установления, он так его исправил, что они же победили тех, которые их заставили пройти под ярмом. Кимвры уничтожили в Галлии легионы Цепиона и Маллия; когда Кай Марий принял остатки этих войск, он так обучил их военному искусству и приемам, что разбил с ними в открытом бою бесчисленное множество не только кимвров, но и тевтонов и амбронов. Но легче вызвать чувство храбрости у новонабранных воинов, чем вернуть его у тех, которые уже перепуганы.