Запрещенная реальность. Том 2 - Василий Головачёв

— Ты же сама советовала мне действовать, пока Закон возмездия не ослаб совсем. — Матвей напоминал Кристине слова Светлены, уже не разделяя их обеих.

— Но, может быть, они оставят нас в покое, если мы откажемся от притязаний на трон Мастера Мастеров?

— Я никогда и не стремился к этому. Но они не оставят нас в покое, и ты это знаешь.

Глаза Кристины вспыхнули, когда она подняла их, полные слез, нежности, любви и теплоты, и Матвей невольно потянулся к ней, сбрасывая поднос с чашками на пол, но успевая подхватить каждую и не пролить при этом ни капли кофе…

Тарас Горшин отделился от группы раньше всех, сразу после посадки самолета в аэропорту Внуково. За ним, коротко попрощавшись со всеми, удалился в здание аэропорта Самандар, коему обстоятельству больше всех обрадовался Василий, хотя и не показал этого. Ему представилась возможность побыть с Ульяной и расспросить ее поподробней о задачах и целях Внутреннего Круга. Всю дорогу от аэропорта до Казанского вокзала Москвы, от которого отходили электрички и поезда на Рязань, они проговорили, не обращая внимания на корректно-молчаливого Парамонова, и в конце концов Василию начало казаться, что он и в самом деле знает Ульяну давно. Ему хотелось говорить с ней еще и еще, душа рвалась ехать с ней в Рязань, но воля справилась с желанием, и Вася, проводив Посвященных, отправился домой.

Два часа он нежился в ванной, купался, грезил и дремал, держа в объятиях призрак Ульяны. Пообещал себе, что бы ни случилось, наведаться к ней в ближайшие дни, взять литературу, которую она пообещала дать почитать, и серьезно поговорить о Пути в Круг. Но сначала надо было завершить кое-какие дела здесь, в Москве, и Василий, от полного расслабления через медитацию и тренинг подойдя к нужной психофизической кондиции, позвонил генералу Первухину по кодовой сети.

Шел девятый час вечера, но генерал находился у себя в кабинете и ответил мгновенно:

— Балуев?! Живой?!

— Вашими молитвами, начальник, — насмешливо ответил Вася. — Не ждали?

— Да я уже комиссию создал для расследования инцидента в Грозном, несмотря на сопротивление Генриха, сам собирался туда лететь. Генрих обмолвился, что ты жив…

— Генрих — это Ельшин?

— К сожалению, группой командовал его человек.

— Ничего, я найду этого человека.

— Упаси тебя Бог! Если хочешь жить — не связывайся. Генрих начал заметать следы, и его пес уже ликвидировал трех членов группы.

Вася присвистнул.

— Быстро ориентируются ребята! Кого же майор Ибрагимов успел отправить на тот свет?

— Шмеля, Тамерлана и Кира.

— Лихо! Ну что ж, тем интереснее будет игра.

— Отставить, капитан! Я понимаю, что ты не боишься умереть, но они опаснее, чем ты себе представляешь, и если хочешь уцелеть — не трогай их.

— Как сказал один умный человек: «Я не боюсь умереть. Я просто не хочу при этом присутствовать». Не беспокойтесь, генерал, я поберегусь. А что, господин Шароев еще не послал ноту нашему президенту за вторжение в его суверенную Ичкерию, не воззвал к справедливости? Не испросил наши головы на заклание?

— Президент Ичкерии болен, — сказал Первухин после недолгого молчания. — По слухам, у него были какие-то весьма непростые гости. Кстати, интересно было бы узнать, что за гости.

— Они ушли, судя по вашему тону?

— Не знаю. Все это непроверенные слухи. Давайте встретимся и обговорим наши проблемы не по телефону, капитан. Скажем, через час.

— Где обычно?

— Нет, почтовый ящик номер два.

— Буду. — Вася повесил трубку.

«Почтовым ящиком номер два» служила личная явочная квартира Первухина, располагавшаяся в шестнадцатиэтажном доме на углу Ленинградского и Головинского шоссе, недалеко от метро «Водный стадион».

Машины у Балуева своей не было, поэтому он тормознул частника и ровно в девять часов вечера вышел у дома номер пятьдесят шесть по Ленинградскому шоссе, за два дома до первухинского «ящика». Вычисление потенциального наблюдателя вошло уже в привычку, поэтому Вася не торопясь прошелся вдоль забора, за которым возводилось зеркальное здание какого-то банка, свернул на Головинское шоссе, остановился возле фруктово-овощной палатки и сделал вид, что приценивается к товару. Продавец, молодой мордатый верзила с небритой физиономией, на вопрос Васи: «Сколько стоит килограмм лимонов?» — буркнул нехотя: «Отвали, служивый, не килограммами же ты их ешь», — и Вася сразу насторожился. Только очень наметанный глаз мог определить в нем «служивого» — человека армии, только очень уверенный в себе профессионал мог так спокойно отгонять мешающего ему незнакомца, и только не заинтересованное в продаже товара лицо могло это себе позволить.

— А чо грубишь? — укоризненно покачал головой Василий, мгновенно прокачивая обстановку и замечая кое-какие детали, говорящие о нездоровом интересе продавца и еще некоторых граждан к дому номер три по Головинскому шоссе и к подъезжающим по этому адресу автомобилям.

— Может, у меня кислотная недостаточность, — продолжал валять ваньку Балуев, — и мне нужно съедать в день по килограмму лимонов. А может, я ими торговать собираюсь. Так почем твои желтенькие, говоришь? Ценника не вижу.

— Да отвали ты, козел! — сдавленным шепотом проговорил продавец, впившись взглядом в подъехавшую черную «Волгу» и заметно напрягаясь. Впрочем, он тут же расслабился, потому что из машины вышла толстая мадам и поплыла к первому подъезду.

— Сам козел, — философски зевнул Василий, понимая, что мордатый, трое ругавшихся шоферюг у «девятки» с раскрытым капотом и двое «пожилых алкашей», разливающих водку под грибком на детской площадке в глубине двора, явно кого-то ждут. — Щас позову корешей, они из твоей поганой палатки бесплатный туалет сделают.

Продавец сунул было руку за отворот рабочего халата, прикрывающего наплечную кобуру, но опомнился и прошипел, чтобы не услышали редкие прохожие:

— Кровью умоешься, студент, если не сгинешь!

— Батюшки-светы, — покачал сочувственно головой Василий, — это что же они с тобой сделали?

— Кто, что? — опешил продавец.

— Что-что, «опустили», наверно. Я же вижу, человек не в себе: такой молодой, красивый, а уже использованный.

Верзила побелел, буквально испепеляя наглого покупателя бешеным взглядом, и Вася вынужден был ласково хлопнуть его по плечу.

— Да успокойся ты, дохляк, я уже ухожу. — Добавил, понизив голос, когда продавец, икнув, сел на подогнувшихся ногах на перевернутый ящик: — Кого пасете, «федепасы»? Не генерала случайно?

Глаза мордатого готовы были вылезти из орбит, но сказать он ничего не мог, касание Васи не усыпило его сквозь одежду, но привело в состояние нокдауна.

В это время к дому подъехала еще одна «Волга», из которой вышел Первухин, и Вася понял, что засеченная им спецгруппа действительно ждет генерала. Во всяком случае, все ее члены сразу начали вести себя по-другому. Василий набрал в грудь воздуха, собираясь брать темп и начать контрдвижение, когда на плечо ему легла твердая и сильная ладонь.

— Не спеши, капитан!

Вася змеиным движением вывернулся, в повороте наметил удар локтем и… едва успел остановить удар, узрев перед собой невозмутимое лицо Тараса Горшина.

— Мать твою!.. Я же мог тебя…

— Спокойно, улыбайся, на нас смотрят… не мог ты ничего. Пошли в машину.

— Эти пришли за генералом, надо помочь…

— Эти пришли за тобой, просто я здесь обосновался раньше и сбиваю их внимание. Поэтому они тебя как бы не видят, но место здесь грязное, кто-то наблюдает за двором издали, очень неприятный человек и не совсем обычный, так что нам лучше побыстрее убраться отсюда.

Вася думал мгновение, оглянулся на неторопливо идущего к подъезду генерала Первухина в сопровождении двух телохранителей, посмотрел на «продавца» с вытаращенными глазами, сделал ему ручкой и сел рядом с Тарасом в стоящую неподалеку бежевую «Ниву».

— Откуда ты узнал, что я буду здесь?

— От верблюда, — хмыкнул Тарас.

— Понятно. — Вася помолчал, пока машина сворачивала с Головинского шоссе на улицу Адмирала Макарова. — А откуда коллеги узнали о моем предполагаемом появлении?

— Оттуда же. Телефоны Первухина прослушиваются, Ельшин знает почти о каждом его шаге.

— Кто меня хотел взять и зачем?

— Зачем — понятно даже и ежу, ты свидетель, как были свидетелями Шмель, Тамерлан и Кир, а кто — мог бы и сам догадаться.

— Ибрагимов.

Горшин увеличил скорость, глянул в зеркальце заднего обзора.

— Будь очень осторожен с непосредственными контактами, ганфайтер, особенно со своим начальством. На тебя началась охота, а Первухин вряд ли сможет защитить, даже если захочет.

— Не сможет — научим, не захочет — заставим, — пробормотал Вася, несколько перефразировав поговорку.