Запрещенная реальность. Том 2 - Василий Головачёв

— Не сможет — научим, не захочет — заставим, — пробормотал Вася, несколько перефразировав поговорку.

— Ты такой крутой? — иронически посмотрел на пассажира Горшин. — Или просто злой?

— Злым я бываю очень редко, — вздохнул Василий. — Впрочем, добрым тоже. Столько всего во мне намешано, что самому иногда разобраться трудно. А как с этим у Посвященных?

— Примерно так же. Это просто мне повезло меньше, я человек твердых принципов и правил и коней на переправе не меняю вот уже две сотни лет.

— Это что же, — изумленно глянул на соседа Вася, — ты так долго живешь?!

— Не только я, все Посвященные. Чем выше степень Посвящения, тем дольше может сохранять свой биологический возраст человек Круга. Мне двести двенадцать лет.

— Еще один Горец! — фыркнул Василий, с удовольствием когда-то в детстве смотревший известный телесериал. — Дункан Маклауд. Чтобы убить вас — тоже надо голову сечь?

Горшин улыбнулся.

— Много будешь знать, скоро состаришься. Сколько, на твой взгляд, лет Парамонову?

— Ивану Терентьевичу? Лет пятьдесят.

— Сто с лишним. А Ульяне, между прочим, за тридцать.

— Чего?! — Вася ошеломленно глянул на профиль Тараса. — Шутишь?

— Не веришь? — Горшин с насмешливым сочувствием похлопал по колену Балуева. — Если сможешь избрать верный Путь в Круг, станешь таким же, а задатки у тебя есть.

— Спасибо, — пробормотал не сразу пришедший в себя Василий, считавший, что Ульяне лет двадцать, не больше. — А сколько же тогда Соболеву?

— А вот с ним дело обстоит сложней, он твой ровесник, — сказал Тарас. — Возраст в данном случае ничего не значит, так как он — потенциальный аватара.

— Если бы Соболев был аватарой, он не ошибся бы с оценкой мощи пентарха и чеченских кардиналов. Зачем он вообще полез меня спасать? Чтобы показать, насколько я слаб, а он силен?

— Возможно, когда он завершит цикл необходимости аватары, то перестанет ошибаться. А насчет оценок «сильный — слабый» ты ошибаешься. Сильный должен помогать не слабому, а сильному! Слабые уже давно научились объединяться… в стаи… и способны не только защищаться, но и успешно навязывать свою волю.

— Это ты говоришь не о слабых, а об умных.

— Пусть будет по-твоему, спорщик. Сам-то ты к какой категории относишься?

— Умных, — подумав, ответил Василий, — и сильных.

Тарас засмеялся.

— Да уж, ты не человек стаи. Интересно даже, кто был твоим предком, явно не таракан.

— Я и забыл, что мы потомки насекомых. Формулу про сильных и слабых ты сам придумал?

— А что?

— Мысль оригинальная, я под таким углом нашу действительность не рассматривал. Куда мы едем?

— Уже приехали. — Горшин свернул с Варшавского шоссе в Нагорный проезд, остановился у аптеки. — Здесь живет Соболев.

— А если его нет дома?

Тарас не ответил, вылезая, и Вася понял, что сморозил глупость. Посвященные уровня Горшина и Соболева вполне могли общаться телепатически… или как-нибудь еще.

— Или как-нибудь еще, — покосился на пассажира Горшин, прочитав его мысль. Закрыл машину, пошел вперед.

Вася задумчиво посмотрел ему вслед и дал себе клятву, что уж этот-то фокус с чтением мыслей он освоит во что бы то ни стало. В крайнем случае научится наглухо блокировать свои.

СОН — ЯВЬ

Его настигли у Великой Белой Стены — границы владений Гриллотальпидов, «сверчков разумных», два десятка всадников на шестиногах, отряд второй ветви гоминидов, полулюдей-полугиен, охотившихся на людей-львов с бессмысленной жестокостью, неспособных понять, что они — братья по рождению. Предок Матвея, в чьем теле он оказался в этом сне-путешествии в прошлое, уже встречался, очевидно, с «инсектогиенами», поэтому готовился к бою основательно, Матвей же видел их впервые и с интересом разглядывал волосатые торсы, едва прикрытые какими-то фартуками, вытянутые вперед хищные морды с горящими красными глазами, мощные медвежьи когтистые лапы, с трудом управляющие поводьями. Вооружены «гиенолюди» были знакомыми копьями со сверкающими наконечниками и какими-то хитрыми устройствами в виде арбалетов, только метали эти «арбалеты» не стрелы, а изогнутые в форме полумесяца пластины. Один из «гиенолюдей» еще в ста шагах от Матвея выстрелил из своего «арбалета», и вращающаяся, как пропеллер, пластина, выписав ломаную траекторию, прожужжала в метре от предка Соболева и врезалась в Белую Стену, проделав в ней глубокий шрам.

Пока предок готовился к бою, Матвей осмотрел Стену, сложенную из белых шестигранных кирпичей, прикинул ее высоту — около двадцати метров, если не больше, и понял, что предку-разведчику придется туго. Перепрыгнуть Стену на шестиноге или перелезть ее — гладкую, без выступов — не представлялось возможным. Но поскольку появление Матвея Соболева на свет миллионы лет спустя состоялось, значит, предок его убит не был, и Матвей с любопытством ждал, что произойдет.

Ожидание длилось недолго. «Гиенолюди» — небольшая популяция измененных мокриц, попавших под удар-трансформацию Монарха случайно, начали атаку, и в это время в полусотне шагов от Матвея с грохотом рухнул участок Стены и в образовавшуюся брешь вылезло кошмарное существо, сочетавшее в себе черты сверчка, медведки и современных Соболеву военных машин. Он никогда прежде не видел представителя Гриллотальпидов разумных, но сразу узнал в десятиметровом панцирно-членистотелом, отсвечивающем металлом и золотистым шелком чудовище Гриллотальпида.

«Гиенолюди» замерли, прекратив атаку, один из них было метнул в нового врага копье, но Гриллотальпид, казавшийся неповоротливым бронеходом, внезапно прыгнул вперед, выпустил струю бурлящего сизого дыма, накрывшую половину отряда «гиенолюдей», и остальные с воем помчались прочь. Когда дым растаял, взору Матвея предстали те же неподвижно застывшие «гиенолюди» на шестиногих «конях», но потерявшие цвет, ставшие серыми, одноцветными, будто изваянными из цемента. Вполне могло быть, что они действительно окаменели.

Гриллотальпид неуклюже развернулся и уставился на предка Соболева двумя черными выпуклыми полушариями глаз, венчавшими бугор головы. Предок уже готов был атаковать его из арбалета стрелой со светящимся голубым наконечником, но Матвей его остановил, завладев сознанием.

«Спасибо», — мысленно произнес он.

«Не за что», — раздался в его голове свистящий шепот.

Матвей не удивился ответу, он уже привык встречать в своих снах «проекции» тех или иных многомерных существ, иерархов или адептов Круга, и ждал новых контактов.

«Кто вы?»

«Если я скажу — пентарх, ты поверишь?»

«Почему бы и нет? — сказал Матвей равнодушно, хотя у него засосало под ложечкой. Наткнуться в прошлом на авешу пентарха Удди он хотел меньше всего. — Зачем я понадобился вам снова? Разве мы не до конца выяснили отношения — там, в резиденции Шароева?»

«Тебе не стоило менять Путь ИО на Путь ИНО, — прошептал Гриллотальпид, причем понятия ИО и ИНО Матвей воспринял не как мыслеобразы, а как речевые, вернее, буквенные изображения: алые буквы на черном фоне. — Даже твой двойной покровитель-инфарх Светлена не всегда способна дать добрый совет».

Матвей понял: его собеседник имел в виду Пути Избегающего Опасности и Идущего Навстречу Опасности.

«Вы ошибаетесь, Удди. Путь ИНО — Путь Воина я закончил. Просто пытаюсь реализовать закон невмешательства, что возможно только на базе физического действия. А действие предполагает известную долю насилия, особенно если это касается борьбы со злом».

«Ты все еще веришь в победу добра над злом? В вашей «запрещенной реальности»?»

«Как в категорию этики глобального масштаба».

«Ответ идеалиста. Исход борьбы добра со злом часто зависит от позиций судьи. Хочешь стать судьей?»

«Нет».

«Тогда прощай. Я не ожидал, что ты будешь столь неосторожен и рискнешь еще на одно транспутешествие, но все-таки ждал тебя во всех узлах пересечения мировых линий твоих предков с моими. Правда, я подстраховал себя и на случай, если ты больше не пойдешь «вниз» по своей родовой линии. А теперь…»

Мысль пентарха, воспринимаемая сознанием Матвея, вдруг исчезла. Гриллотальпид резко приподнял верхнюю часть бронированного туловища, глядя в небо, и в то же мгновение в него вонзилась ярчайшая зеленая молния неведомого разряда, буквально расплескавшая тело «разумной медведки» на жидкие брызги.

Предок Матвея натянул поводья, удерживая заплясавшего под ним шестинога, глянул вверх, и Матвей увидел над Белой Стеной золотом просиявшую точку. Высоко в небе кружил еще один уцелевший Инсект, колеоптер — жук разумный.

«Возвращайся, безумец, — раздался в ушах Матвея гулкий, хрипящий бас. — Разве тебя не предупреждали, что путешествовать в прошлое без сопровождающих опасно?»