Запрещенная реальность. Том 2 - Василий Головачёв

«Предупреждали», — признался Матвей.

«Так что же ты здесь ищешь? Хочешь остаться в прошлом навсегда?»

«Нет».

«Тогда я тебя не понимаю, идущий».

«Кто вы?»

«Разве это так важно? Идешь — иди, но не задерживайся на выяснении ложных истин. Знания Бездн тебе не помогут стать тем, кем ты можешь стать. Не ищи их ни в прошлом, ни в будущем, ищи в себе. Преодолеешь ощущение отдельности своего «я» от Вселенной, станешь единым с ней — получишь Знания Бездн без всякого напряжения».

«Я не ищу Знания Бездн».

«Тогда зачем ты колеблешь свою мировую линию, а заодно и реальность? Что хочешь узнать, открыть, изменить?»

«Я ищу следы Безусловно Первого и хочу с ним пообщаться».

Обладатель гулкого хриплого баса засмеялся.

«А он захочет с тобой пообщаться? Кто ты для него? Человеческая пылинка, пытающаяся ценой проб и ошибок осознать предельную реальность Мироздания. Он же — Творец, от голоса которого, образно говоря, гаснут слои-миры «розы реальностей». Что ты можешь ему предложить? Что хочешь получить взамен?»

«Тхабс».[27]

«Ищи его сам. Ты однажды уже изменил реальность, но над тобой все равно довлеет карма риска, ниен лас[28] — так говорят ламаисты Тибета. Ты хорошо обдумал свое решение пройти в другие слои «розы»? Правильно оценил свои силы?»

«Не знаю. Но если я не смогу прекратить вмешательство иерархов и первосуществ в нашу реальность, я все равно буду искать Безусловно Первого. Не подскажете, где его можно найти?»

«Я свободен, однако не настолько, чтобы разглашать Тайны, мне не принадлежащие. Ищи Материнскую реальность. Там определишь, стоит ли идти дальше».

«Вы проговорились о какой-то предельной реальности Мироздания… это она и есть — Материнская реальность?»

«Предельная реальность Мира — небытие. Прощай, нерожденный, и берегись!»

Шепот в ушах Матвея прекратился, и он вдруг, холодея, понял, что разговаривал с Конкере, Монархом Тьмы!

Золотистая точка в небе над головой сделала круг, спикировала на Великую Белую Стену государства Гриллотальпидов, так что конь под всадником-предком Матвея снова затанцевал, блеснули отливающие изумрудной шелковой зеленью надкрылки, фасетчатые глаза, металлические на вид многогранные пластины и сегменты брюха колеоптера, и разумный жук исчез за Стеной. Удалилось и смолкло басовитое жужжание, наступила тишина. Потом всадник тронул «коня», а Матвей нырнул в «лифт» трансперсонального скольжения в будущее и вскоре выплыл в своем теле, раскинувшемся на кровати во сне, может быть, более глубоком, чем смерть. Открыл глаза и наткнулся на взгляд Кристины, сидящей у его ног в позе лотоса в одном пеньюаре.

Мгновение они вглядывались друг в друга, словно ожидая взаимных упреков, потом девушка улыбнулась и тихо спросила:

— Снова был там?

— В последний раз! — поклялся Матвей, не уверенный в правдивости своих слов.

— Тебя же предупреждала Светлена: туда ходить опасно…

— Ты сегодня одна?

Кристина перестала улыбаться.

— А ты хотел бы, чтобы она во мне присутствовала все время?

— Только если этого хочешь ты. — Он привлек ее к себе, девушка не сопротивлялась, ответила на поцелуй и закончилось это взрывом страсти, в котором растворились оба, получая ни с чем не сравнимое удовольствие и блаженство.

— Который час? — расслабленно поинтересовался Матвей, зная время и без часов; ему показалось, что в момент наивысшего наслаждения он снова владеет двумя женщинами сразу, причем Светлена пытается проникнуть в его подсознание, но миг понимания происходящего промелькнул слишком быстро, а ласки Кристины были слишком горячи и желанны, чтобы думать о чем-либо другом.

— Шесть, — ответила девушка, исчезая в ванной; этой ночью они были одни, Стас ночевал у бабушки.

— С кем ты встречался сегодня? — прилетел ее голос сквозь плеск водяных струй душа.

— С двумя врагами, — ответил Матвей. — Один хотел меня убить, другой спас.

Кристина вышла из ванной голая и мокрая, но застеснялась и спряталась обратно, появилась уже в халате. Глаза ее были строгими и прятали тень страха.

— Кто хотел убить?

— Удди.

— Пентарх?! Как он тебя нашел?

— Оказывается, наши с ним мировые линии пересекаются довольно часто в прошлом. Я так подозреваю, что один из его предков не был прямым потомком Блаттоптера, то есть мои предки воевали с его.

— Это вполне допустимо. А кто же тогда тебя спас?

— Монарх.

— Конкере?! — Глаза девушки распахнулись шире, полные изумления и недоверия.

— Я и сам в это не верю, — улыбнулся Матвей. — Но это был он, мой заклятый непредсказуемый друг. Ты уже искупалась?

— Не успела, ты меня шокировал.

— Тогда идем вместе.

Купание вдвоем закончилось на полчаса позже, чем если бы они купались поодиночке, но все же в семь утра они уже завтракали: овсянка, фрукты — киви и дольки ананаса, чай с вареньем из фейхоа.

— Каков план на день? — спросила Кристина.

— План прост… — начал Матвей и не договорил, в дверь позвонили. Вызвав состояние меоза, он ощупал лестничную площадку, лифт, лестницу, весь дом, опасного шевеления не обнаружил, открыл дверь и впустил запыхавшегося, взъерошенного, хмурого Стаса.

— Что случилось? От кого бежал?

— Стасик?! — появилась в прихожей Кристина. — Ты что, через всю Москву бегом бежал?

Мальчишка бросил на нее свой «фирменный» — исподлобья — взгляд, серьезно посмотрел на Матвея и сказал:

— Можно я у вас буду жить? Я не буду мешать, честное слово!

— Что произошло? — мягко спросил Матвей.

— Отец снова пьяный пришел… под утро, — нехотя сказал Стас, отвернулся, в глазах его набухли слезы, но он все же сдержал их. — Бабулю ударил, денег требовал…

Матвей заметил на шее мальчика лиловые полосы, переглянулся с Кристиной, подтолкнул его к ванной.

— Умойся, позавтракаешь с нами, потом поговорим.

За завтраком Стас отошел, повеселел, разговорился и в комнату, которую занимал до этого, считая ее своей, убежал уже в хорошем настроении.

— Ну и что будем делать? — тихо спросила Кристина.

— Пусть поживет пока с нами, — пожал плечами Матвей. — Позже я схожу к ним и поговорю с отцом. Думаю, пить он бросит.

Кристина улыбнулась и вздрогнула от телефонного звонка.

— Кто это в такую рань? Что-то сегодня утро началось слишком бурно, ты не находишь?

Матвей снял трубку. Звонил генерал Дикой:

— Капитан, вам надлежит явиться по вопросу прописки. Как поняли?

Фраза означала: «Пора менять «крышу» по варианту один».

— Когда?

— Срочно. Встретимся во втором жэке.

А эта условная фраза переводилась как: «Встретимся на явке по варианту два».

— Что произошло, Валентин Анатольевич?

— Убит Панов, полковник Ивакин в реанимации. Жду.

В трубке запиликали гудки отбоя, а у Матвея сердце сжалось в предчувствии непоправимой беды.

— Что? — подошла к нему Кристина, кладя руку на плечо. — Ты в лице изменился.

— Не успел, — глухо ответил Матвей, думая о своем, все еще вслушиваясь в гудки.

— Что не успел?!

Матвей очнулся.

— Ивакин ранен… Ты была права, действовать надо гораздо резвей, начинается обвал закона… я начинаю не успевать за событиями, хотя и знаю, что произойдет.

Он быстро собрался, переоделся в бежевый летний костюм с галстуком, превративший его в «нового русского», чмокнул в щеку Кристину, наблюдавшую за его сборами, и уже на пороге сказал:

— Буду к вечеру, без меня ужин не начинать.

Он исчез за дверью, а Кристина, прошептав молитву, перекрестила дверь и его след.

Секретная явочная квартира военной контрразведки располагалась неподалеку от дома, где жил Матвей, на Варшавском шоссе, напротив магазина-клуба «Стожары», так что он отправился туда пешком. Еще на подходе нырнул в меоз и сразу отметил нездоровую атмосферу того конкретного двора, куда хотел попасть. Присел на скамеечку возле шеренги пыльных тополей, где грелись на солнышке две сурового вида старухи, сделал вид, что читает газету, и осмотрелся.

Двор как двор: три девятиэтажки, двухэтажный барак в центре, приспособленный под жэк, детская площадка с кучей свежего песка и с двумя сломанными качелями, турник, газончик, вереницы машин вдоль всех домов, две из них, «Газель» и «Бурлак», стоят у служебного входа в продуктовый магазин. Народу не много: две старухи, две мамаши и молодой папаша с колясками, школьник, пытающийся поймать кошку, пара-тройка водителей, дворники, убирающие мусор у подъездов, деловые люди в костюмах и с портфелями, несколько пассажиров в салонах машин. Тишина и спокойствие, никакой суеты, никакой подозрительной возни и любопытствующих взглядов. И тем не менее двор явно находился под наблюдением, причем основной поток внимания отмечался именно к тому подъезду, в какой нужно было попасть Соболеву.