ДРАКОНЫ СЕВЕРА - Алексей Фирсов

— Дайте мне воды! Поднимите!

Фляга немедленно мне была приставлена ко рту. Несколько рук помогли мне сесть. Я жадно глотал холодную воду, и она мне казалось сладчайшим из напитков мира!

Стрельнула боль в руке, кулак разжался. Кусочек янтаря превратился в желтый поблескивающий песок…

От стрелы в руке я избавился, только вернувшись в лагерь. Наконечник прошел через всю руку и выпирал из‑под кожи бугром. Пришлось помучиться… Гвен помогал Габриель. Они разрезали кожу, протолкнули стрелу чуть глубже, чтобы наконечник показался наружу, срезали наконечник, а потом извлекли стрелу… На словах это быстро…

Зажав в зубах перчатку, я корчился от боли, а мои «лекари» трудились без остановки. Хорошо, что все имеет свой конец…

Залечив рану на руке, обливаясь потом, я опять присосался к фляге с водой, а потом повалился на плащ.

Габриель оставила меня. Майк и Дуган помогли мне переодеться.

Вот тогда я вспомнил о своих врагах.

Беннет–Уэллс все так же безучастно стоял, но только у моей палатки, со связанными руками и ногами.

Жаль, что Даниель Харпер не выжил. Пока я с помощью Габриель лечил рану, он истек кровью. Моя колдунья распорола ему печень.

Мэтта Миксона подстрелили горцы из арбалета, когда он пытался ускакать прочь, и бедняга свернул себе шею, падая с коня.

Теперь два трупа лежали рядом. Один белый, обескровленный, другой с кривой шеей. Я прошелся вокруг Беннета, застывшего словно столб.

После сегодняшних приключений, мой гнев поостыл. Но кого‑то следовало казнить и прежестоко за мою Бернадетту.

Я произнес заклинание наоборот. Освобожденный Беннет, я очень привык к этому имени, моргнул и покачнулся. Осознав себя связанным, бедняга побелел.

Я повернулся к Гвену, стоящему рядом.

— Что мне с ним сделать?

— Можно повесить голым, сделать подарок Эгге… Можно наклонить две березки и привязав одну ногу к одной, другую к другой и отпустить парня на волю… Вместо одного Беннета станет два… Еще можно срубить вон то деревце примерно на высоту человеческого роста, заострить конец и надеть парня задом… Дня два может просидит, пока кол до сердца дойдет…

Гвен меланхолично перечислял виды казней.

Беннет начал дрожать, но что мне понравилось — не плакал и не умолял о пощаде.

— А можно поймать крысу и зашить живой ему в брюхо! Пусть зверек сам найдет дорогу на волю! — Зловещим голосом добавила подошедшая Габриель.

— О таком я не слышал. — заинтересовался Гвен.

Беннет упал на колени.

— Я не убивал девушку… я лишь убил лошадь короля…

— Государь, он сам признался в том, что целился в вас! Выберите ему казнь по своему усмотрению!

— В древности местные племена просто отдавали своих преступников морю — связанного человека закапывали по грудь в песок при отливе. Начинался прилив, и море само убивало этого человека…

— Слишком легкая смерть для этого мерзавца, государь! Он самозванец и клятвопреступник! Он покушался на вашу жизнь дважды! В лесу у Давингтона и сегодня! За Бернадетту я готов его кастрировать и содрать кожу со спины до самых пяток!

— Я помогу Гвену это сделать, государь!

Я обвел взглядом лица кровожадной парочки. Они на самом деле готовы это сделать… Повернулся к Беннету.

Он стоял на коленях и смотрел в землю. Плечи и голова дрожали.

— Привяжите его к дереву. Утром перед отъездом я решу… А эту падаль бросьте в море. Пусть крабы позабавятся…

Вернуться к источнику силы еще раз я не успел. Прямо к обеду в наш маленький лагерь приехали двое горцев из Корнхолла из отряда Гвена.

Они привезли письмо от Жасса и Пирса.

Вожди южных кланов привели своих людей к Корнхоллу и требуют пропустить их за добычей в южные земли, за Клайв. По мнению горцев, я несправедливо лишил их права на их долю добычи. Пирс умолял меня вернуться как можно быстрее.

Люди Гвена все были из кланов Холлилоха, и в них я был уверен. Но пехота в Корнхолле как раз и была набрана из горцев южных кланов.

— Сколько к Корнхоллу пришло горцев?

— Около пяти тысяч, государь.

— Есть ли у них предводитель или каждый клан сам по себе?

— Они избрали вождем Бойда Макинтайра.

Как самого горластого, надо полагать… Я встретил взгляд Габриель. Следовало возвращаться и как можно скорее. Источник силы от нас никуда не денется…

Глава 9

Прибыв в Корнхолл и узнав в замке, что Жасс и Пирс совещаются в доме Тудора, я сразу отправился туда. Было уже темно, тот редкий и недолгий час суток, когда солнце зашло, а небо цвета темно–синего бархата.

Бочка, запряженная двумя быками, неторопливо, но неудержимо прущимися вперед под управлением чумазого возницы в драной одежонке, закупорила проход по улице. От бочки несло просто ужасающе. По моему приказу утром и вечером по городу передвигались несколько таких экипажей и собирали в бочки все нечистоты. Специальные патрули следили за тем, чтобы на улицах не валялось дерьмо и не выплескивались помои. В противном случае хозяев дома штрафовали. Это быстро принесло плоды. Теперь по улицам днем можно передвигаться даже пешком и не утопать по щиколотку в человеческом дерьме, а также не рисковать заполучить на голову содержимого ночного горшка.

Пришлось возвращаться назад и проезжать по параллельной улочке.

На площади перед собором горели фонари и факелы в руках воинов. Примерно две роты арбалетчиков находилось здесь в полной готовности.

Увидев меня, солдаты зашевелились, принимая боевитый вид. Офицеры подъехали ко мне. Макнилл и Черч. Я поприветствовал их. Макнилл родом из Холлилоха, и его семья живет здесь. Жена, трое детей. Молодой лейтенант Черч из корнхоллцев, его семья тоже живет в городе. Они надежны.

— Что с горцами?

— Те, что на севере, пьянствуют и хулиганят, а те, что в городе, ворчат. Против своих они не пойдут, государь.

— Макнилл, бери своих людей и отправляйся к северным воротам. Пусть люди спешатся и займут места на стенах. Кто там сейчас?

— Городские ополченцы и их много! Они боятся, что горцы войдут в город и устроят погром.

— Отлично! Поезжай! Первым не стреляй! Черч, жди меня здесь.

— Слушаюсь, государь!

Офицеры отсалютовали мне, и я наконец‑то добрался до дома Тудора.

Слух о моем приезде достиг сьеров, и они встретили меня уже в дверях.

Тудоры, Жасс, Гринвуд, Пирс, Фостер и епископ Симон.

Я увидел неподдельную радость на их лицах и облегчение.

В большой комнате у горящего камина за столом мы сели, и наш совет начался.