Воздыхание окованных. Русская сага - Екатерина Домбровская-Кожухова

«Одесса. 27 Сент. 98.

Пишу тебе, чтобы сообщить радостную весть — сегодня папа пожелал исповедаться и сподобился Причаститься Святых Таин. Ему с каждым днем делается все хуже, а главное он совсем ослабел… Вчера послал тебе телеграмму, но до сих пор нет ответа. Не знаю, что и думать, а папа почти каждый день спрашивает, если ли от тебя письма и говорит, что все его бросили. Йозя и раз в неделю не заходит…».

«Одесса, 11 Октября 98.

Милая Маня, по-видимому, до тебя не доходят наши письма, так как я писал тебе в течение этих полутора месяцев три письма и Верочка писала два письма. Мы тебе писали, что папа теперь уже больше 2 недель лежит не вставая, а ты спрашиваешь, катался ли он в парке… Йозя, хотя [мы] и живем в одном городе, но по целым неделям [к нам] не заходит…».

Спустя тринадцать дней 24 октября 1898 года Александр Федорович Микулин, Действительный Статский советник в отставке, тихо скончался на руках у старшего сына Александра и невестки Веры Егоровны от старческой дряхлости. Последние недели сын носил его на руках, а невестка не отходила от него, поила и кормила с ложечки. Разумеется, Мария Александровна все письма и телеграммы о последних днях жизни отца получала, так как именно она-то все письма и сохранила, аккуратно сшив их пачками. Но в Одессу на похороны отца Маня так и не приехала. Возможно, у нее не доставало средств на поездку.

Александра Федоровича отпели в Покровской церкви Одессы и похоронили на втором городском кладбище. Он прожил большую и исключительно насыщенную нелегкими трудами жизнь, которая заслуживает того, чтобы о ней, а так же и о родовых корнях Микулиных, было упомянуто особо…

* * *

Александр Федорович Микулин (1821–1898) происходил из дворян Самарской губернии. Воспитывался он, как и отец Веры Егоровны — Егор Иванович Жуковский — в Институте Корпуса инженеров путей сообщения. Службу начал в Енисейской строительной комиссии в 1839 году. Условия были настолько тяжелы, что через 4 года Микулину пришлось на некоторое время отойти от службы чтобы подлечиться, но вскоре он вновь вернулся в строй: теперь он принимал участие в строительстве знаменитой Военно-Грузинской дороги, отвечая за участок дороги из Джараховского в Гангаевское ущелье. За отличную службу Микулин был пожалован Станиславом 3 ст., а потом и назначен начальником дистанции на левом крыле кавказской линии.

Спустя лет десять — Александр Федорович служит уже инспектором на Тамбово-Саратовской железной дороге, а за сим — на Московско-Рязанской и Козловско-Моршанской железных дорогах.

Уволен от службы он был по домашним обстоятельствам 60 лет от роду с пенсией, установленной генерал-майору армии в половинный оклад жалования, а так же пенсией, выдаваемой из кассы Московского казначейства.

Дважды Александр Федорович становился вдовцом. Дети у него были только от второго брака: Александр (мой прадед) родился в 1862 году, Иосиф в 1863 году, Дмитрий в 1866 году и сестрица Манечка — в 1871 году.

Характер у Александра Федоровича был далеко не прост. Сказалась и насыщенная нелегкими трудами инженера путей сообщений жизнь, постоянное пребывание в походных условиях, отсутствие собственного угла, имения, двойное вдовство… А ко всему тому и никогда не утрачивавшаяся родовая дворянская память о славных делах великих предков, воспоминания о которых, возможно, как-то и усугубляли остроту житейской ущемленности Александра Федоровича и его переживание своей неустроенности. Ведь он был как никак Рюриковичем, — прямым потомком первой русской царской династии…

* * *

Род Микулиных вел свое начало от святого благоверного князя Михаила Тверского и святой преподобной Анны Кашинской — князей Микулинских-Тверских. Во многих коленах рода служили они верой и правдой Богу, Царю и Отечеству в воинских званиях, многие отличались безудержной храбростью, были жалованы государевыми наградами и землями за героизм, за раны, а также и за успехи на дипломатическом поприще. Ветвь князей Микулинских принялась расти от потомков родного брата святого благоверного князя Александра Невского — Ярослава Ярославича. Оба брата приходились правнуками Великому Владимирскому князю Всеволоду Большое Гнездо, единокровному брату Андрея Боголюбского, византийца по матери.

…В древних разрядных книгах Микулины и даже их жены смотрят на нас с высоких мест: вот в 1525 году на свадьбе Великого князя Московского Василия III Ивановича и Елены Глинской «князь Юрьева Патрекеева княгини Анна сидела выше Настасьи Васильевы Михайловича Тысяцкого. А под Настасьею сидела Анна Иванова Морозова, а под Анною сидела Марья Микулина Васильевича…».

В «Списке дворовых, приказных и служилых людей разных типов последней четверти XVI века [1582 г.]» читаем, кто, где сидел из приближенных к Государю: «А в сенях, вниз избы, направе по лавке, что на рундуке… А на скамье на рундуке… А на скамье среди сеней… На Первой скамье Благой, Огарков, Крюков и там Григорий Иванов сын Микулин (под № 139), а за теми на другой скамье: Безобразов, Голохвостов, Пушкин, Вырубов…», «А из сеней выше направе» под № 221 — Петр Иванович сын Микулин. Видим мы Петра Ивановича Микулина в шведском походе 1589 года, потом в 1602 году его же дьяком (царским чиновником) Казанского дворца, в 1622 году он же — Дворцовый дьяк, занимается сыском денежных окладов, а в 1640 году ему поручается некое важное дело на Устюге.

В этом деле по сыску денежных окладов появляется микулинская родня:

«Царю Государю и Великому князю Михаилу Феодоровичу бьет челом холоп твой Левка Ондреев сын Микулин…».

Дело тут в том, что отцу челобитчика «за ево службу и за кровь» жалования было сто рублев, а сыну ево, бывшему с Государем под Москвой, где он с польскими и литовскими людьми бивался, бояре царевы поверстали ему за «службишку» жалование четвертное, учинив сему Льву всего 20 рублев. Далее Лев Ондреев Микулин напоминает царю, что сражался он и под Смоленском (а речь-то идет о кровавых делах Смутного времени). И в конце:

«Пожалуй меня холопа своего за отца моего службу и за кровь и за мое службишко вели ту боярскую придачью справить. Царь Государь, смилуйся, пожалуй!»

Видим мы также и дьяка Федора Микулина в Приказе Казанского дворца, где за приписью сего дьяка за Чигиринское «дело», за Киев (вечный мир с Польским королем), за Крымский поход 1689 года награждаются его сородичи Карп Григорьев Микулин землями в 900 четей в Пензе, а так же Григорий Карпович, Борис Дмитриевич и Никита Дмитриевич Микулины по 450 четей.

После опал и казней во время царя Ивана IV Грозного род Микулинских князей начал постепенно беднеть, потомки опальных унязей — в основном женщины и дети — высылались семьями в Поволжье — в Свияжск, Казань, Симбирск, Арзамас, Пензу, где жены да дети, да старики начинали строить свою жизнь чуть ли не заново, на необжитой тогда в этих краях целине. Так в древних документах мы видим вотчину Гаврилы Микулина на реке Яжати в Арзамасе (ныне Ежать — приток реки Пьяны) — деревня Микулино, где записан и его сын Иван, который уже по другим документам размежевывается с родными. Тут же оседает и Трофим Микулин, брат Петра — дьяка Патриаршего дворца.