КОСМИЧЕСКАЯ ОДИССЕЯ - Артур Кларк

— Да. Эта теория всегда казалась мне самой правдоподобной.

— А теперь перейдем к наиболее спорному вопросу. Дэйв Боумен, очевидно, был поглощен Большим Братом, но некоторая часть его личности сохранилась. Через двадцать лет после контакта с Хейвудом Флойдом во время второй экспедиции на Юпитер произошел еще один контакт на борту «Юниверс», когда Флойд присоединился к экипажу для встречи с кометой Галлея, в две тысячи шестьдесят первом году. По крайней мере, так написано в его мемуарах; хотя ему было больше ста лет, когда он их диктовал.

— Возможно, он страдал старческим слабоумием.

— Нет, судя по свидетельствам того времени! Более того — и это особенно важно: его внук Крис пережил не менее загадочное происшествие во время вынужденной посадки на Европу. И именно там сейчас находится монолит или один из монолитов в окружении европеанцев…

— Начинаю понимать, чего добивается доктор Тед. Именно в данный момент вступаем в игру мы, весь цикл начинается снова. Европеанцы обречены стать знаменитыми.

— Вот именно. Все совпадает. Юпитер воспламенился, чтобы родилось солнце, способное растопить их замерзший мир. Это было предупреждением нам, чтобы мы держались на расстоянии — вероятно, чтобы не мешать развитию Европы…

— Где я уже слышал такое?.. Фрэнк, конечно, это придумали тысячу лет назад, еще в твое время! «Первичная директива». Мы до сих пор смеемся над сериалом «Звездный путь».

— Я тебе не говорил, что я встречался с некоторыми актерами? Они были бы удивлены, увидев меня сейчас… Кстати, я всегда сомневался в разумности политики невмешательства. Монолит, несомненно, нарушил ее в Африке. Можно не согласиться с тем, что результаты были катастрофическими…

— Значит, повезет и в следующий раз, на Европе!

Пул рассмеялся, но невесело.

— Хан произнес именно эти слова.

— И что, по его мнению, мы должны сделать? Какова твоя роль?

— В первую очередь, мы должны понять, что происходит на Европе и почему. Недостаточно просто наблюдать из космоса.

— А что еще мы можем сделать? Все зонды, посланные с Ганимеда, взрывались непосредственно перед посадкой.

— И после экспедиции по спасению «Гэлакси» все обитаемые корабли отклонялись от спутника каким-то силовым полем, природу которого никто не смог определить. Что бы там ни находилось, оно, скорее всего, выполняет защитные функции и не отличается доброжелательностью. И вот еще что: это нечто умеет сканировать приближающиеся к спутнику летательные аппараты. Оно отличает роботов от людей.

— Иногда даже лучше, чем я. Продолжай.

— Тед считает, что лишь один человек способен достигнуть поверхности Европы — потому что его старый друг находится там и он может иметь влияние на господствующие там силы.

Капитан Дмитрий Чандлер тихо присвистнул.

— Ты готов рискнуть?

— Да. А что я потеряю?

— Один очень ценный шаттл, если я правильно понимаю, о чем ты… Ты потому и учился летать на «Фалконе»?

— Ну… После того как ты упомянул об этом, у меня возникла такая мысль.

— Я должен все обдумать. Идея заинтриговала меня, но есть много проблем.

— Уверен, ты сумеешь их решить. Если, конечно, решишь помочь мне.

22

РИСКОВАННОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ

МИСС ПРИНГЛ — СПИСОК ПРИОРИТЕТНЫХ СООБЩЕНИЙ С ЗЕМЛИ.

ЗАПИСЬ.

Дорогая Индра, не обвиняй меня в излишнем драматизме, но это, возможно, мое последнее сообщение с Ганимеда. Когда ты его получишь, я уже буду лететь к Европе.

Решение принято несколько внезапно, и оно стало удивительным для меня самого, хотя я тщательно его обдумал. Как ты можешь догадаться, ответственность лежит на Теде Хане… Он все объяснит, если я не вернусь.

Пойми меня правильно: я ни в коем случае не считаю этот полет самоубийственным! Меня на девяносто процентов убедили аргументы Теда, и он настолько возбудил мое любопытство, что я никогда не простил бы себе, если б не воспользовался единственной в моей жизни возможностью. Может быть, следовало сказать: «единственной в двух моих жизнях»…

Я полечу на «Фалконе» — одноместном шаттле «Голиафа». Как бы мне хотелось показать его коллегам из Космической администрации! Судя по последним докладам, шаттл должен отклониться от Европы, прежде чем я смогу совершить посадку. Даже такой исход кое-чему меня научит…

А если предположить, что монолит Великая Стена отнесется ко мне, как к автоматическим зондам, я не успею ничего почувствовать. Я готов рискнуть.

Благодарю тебя за все, передавай мои наилучшие пожелания Джо.

С любовью — с Ганимеда и скоро, надеюсь, с Европы.

СОХРАНИТЬ.

ПЕРЕДАТЬ.

_IV

ЦАРСТВО СЕРЫ

23

«ФАЛКОН»

— В данный момент Европа находится примерно в четырехстах тысячах километров от Ганимеда, — сообщил капитан Чандлер Пулу. — Если надавишь на газ — спасибо, что научил этой фразе, — «Фалкон» доставит тебя туда за час. Но я не советовал бы так поступать. Нашего таинственного друга может встревожить столь быстрое приближение.

— Согласен. Кроме того, необходимо время, чтобы все обдумать. Мне понадобится, по 1файней мере, несколько часов. Я все еще надеюсь… — Пул замолчал.

— Надеешься на что?

— На то, что я смогу установить контакт с Дэйвом или с тем, кем он стал, прежде чем попытаюсь приземлиться.

— Да, я всегда считал невежливым являться без приглашения даже к знакомым людям, а уж тем более — к таким загадочным существам, как европеанцы. Может быть, стоит захватить какие-нибудь подарки? Что использовали древние путешественники? Насколько я помню, одно время были популярны маленькие зеркала и бусы…

Шутки Чандлера не скрывали его искренней обеспокоенности и за судьбу Пула, и за драгоценное оборудование, которое тот одалживал. За шаттл шкипер «Голиафа» нес полную ответственность.

— Я все еще не могу придумать, как мы выпутаемся из этого. Если ты вернешься героем, я хотел бы погреться в лучах твоей славы. Но что я скажу, если ты потеряешь не только «Фалкон», но и собственную жизнь? Что ты угнал шаттл, когда я отвернулся? Боюсь, никто не поверит в подобную чепуху. Диспетчерская система Ганимеда работает очень эффективно, иначе и быть не может! Они вычислят тебя буквально через микросекунду или миллисекунду, если ты попытаешься покинуть спутник без предварительного уведомления. Тебе не позволят стартовать, если я заранее не передам диспетчерам план полета. Поэтому предлагаю поступить так (если не придумаю что-нибудь получше). Ты собираешься совершить на «Фалконе» последний квалификационный полет — все знают, что ты давно допущен к самостоятельным полетам. Начнешь облег Европы на высоте две тысячи километров — в этом нет ничего необычного, многие так поступают, и местные власти пока не высказывали неодобрения. Предполагаемое время полета — пять часов плюс-минус десять минут. Если вдруг передумаешь возвращаться домой, никто не сможет тебе помешать. По крайней мере здесь, на Ганимеде. Конечно, я выражу гневный протест, заявлю, что потрясен столь грубыми навигационными ошибками, и так далее и тому подобное. Сам решу, к чему комиссия по расследованию воздушных происшествий относится более благосклонно.

— До этого дойдет? Не хочу совершать ничего, что навлекло бы на тебя беду.

— Не волнуйся — здешняя жизнь давно стала слишком скучной. Только ты и я знаем об этом заговоре, и не проговорись кому-нибудь из экипажа. У них должна быть возможность — как ты говорил? — «правдоподобного отрицания».

— Спасибо, Дим. Я очень благодарен тебе за то, что ты делаешь для меня… Надеюсь, ты никогда не пожалеешь, что поднял меня на борт рядом с Нептуном.

Пулу с трудом удалось избежать подозрений его новых друзей, которые занимались подготовкой «Фалкона» к якобы вполне обычному, рутинному полету. Только он и Чандлер знали, что полет не будет ни обычным, ни рутинным.

Однако он летел не в полную неизвестность, как тысячу лет назад вместе с Дэйвом Боуменом. В памяти шаттла сохранились карты поверхности Европы с высоким разрешением, отражавшие даже детали размером в несколько метров. Пул точно знал, куда направляется. Оставалось узнать, позволят ли ему нарушить многовековой карантин.

24

ПОБЕГ

— Ручное управление, пожалуйста.

— Ты уверен, Фрэнк?

— Конечно, уверен, «Фалкон»… спасибо.

Сколь бы абсурдным это ни казалось, большинство людей совершенно не могли обращаться к своим созданиям-механизмам невежливо. Об этикете в отношениях «человек — машина» психологами написаны толстые тома. Большим успехом пользовались наставления, самые популярные среди которых — «Как не обидеть чувства вашего компьютера» и «Искусственный разум — настоящие тревоги». Уже давно было решено, что, какой бы несущественной ни казалось грубость в обращении с роботами, допускать ее нельзя. Она слишком легко могла распространиться и на отношения между людьми.