Ночная Земля - Уильям Хоуп Ходжсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И Мастер над Монструваканами глянул на меня от ног моей Единственной Девы, и вот я понял, что настало мгновение моего расставания с Девой Наани отныне и навеки, если только не предстоит мне в каком-то неведомом будущем обрести ее светлую душу в какой-то другой милой девице. И склонившись, я положил Дискос возле моей Единственной на месте Последнего Отдыха; и две Девы откинули чудесный вышитый Покров с лица моей Девы, явив мне в последний раз ее чистый облик, милый и невинный, как у ребенка, как у девочки, которой она часто казалась мне во сне. И я смотрел, и боль моего сердца возрастала, и я знал, что умру, если буду смотреть еще. Но я смотрел, устремляя свою душу к моей Наани… Потом я поборол себя, поднялся с колен, и Девы вновь прикрыли ее лицо.
После этого Мастер над Монструваканами предал Наани Вечности: поднял кверху рукоять обращенного вниз Дискоса, и Дорога стронулась с места и поползла вверх к Куполу, а моя Единственная, моя Дева, осталась лежать на ней, и мне пришлось потрудиться, чтобы не задохнуться, чтобы не умереть до того, как исчезнет она от меня навсегда.
Тут весь этот Подземный край облетел новый звук, в котором не угадывалось никакого порядка; это негромкое стенание наполнило собой весь воздух над нами, и к стенанию этому примешивался горестный звук; тихая песня, всегда угадывавшаяся в этой Земле Покоя, превысшая всех прочих песен; ибо рождена она была рыданиями множеств, черпавших сочувствие из своих сердец, переполненных общим горем.
A я стоял как вкопанный, стараясь ровно и равномерно вдыхать и выдыхать воздух, и все смотрел на маленькую фигурку, удалявшуюся от меня вместе с движущейся Дорогой. A я смотрел… смотрел так, как смотрят не имея сил ни на что другое, как смотрят умирая; вложив весь остаток своих сил в последнее движение глаз. И я не ощущал того, что Мастер над Монструваканами и обе девы поддерживают меня, потому что они видели, что я приближаюсь к смерти, и сил моих оставалось только на то, чтобы видеть мою Ненаглядную, мою Истинную, уезжавшую от меня вместе с этой Последней Дорогой.
И вот Дева оказалась в том месте, где Дорога втекает под таинственную сень светящегося тумана, исходящего от Земного Тока, окутывающую основание Купола; и разреженный этот туман, подобный едва заметной светящейся дымке, придает некоторую нечеткость очертаниям Усопших, когда они въезжают под это облако.
И я смотрел ей вослед, напрягая остаток собственных сил; ибо мне предстояло через какую-то минуту навсегда, до конца Вечности расстаться с моей Любимой. Прозрачные клубы сияющего тумана уже окутывали ее, делая нереальной для моих очей; и дымка сия находилась в непрестанном движении, колышась надо всем, что находилось в ней.
И внемлите! Пока я смотрел, одолевая жуткую боль, от миллионов, ближайших к Куполу, донесся внезапный неуверенный ропот. И в одно мгновение могучий КРИК сотряс всю подземную Страну; и крик этот повторился, превращаясь в могучее требование Миллионов, заполнившее этот край своей чудовищной мощью. Истинно скажу, я и сам видел все происходящее, но объяснял его безумной тоской собственного сердца, отчаянной и сокрушительной болью, готовой вот-вот лишить меня всякого здравомыслия.
A видел я вот что: видел я то, что Дева пошевелилась на этой Последней Дороге, на которой лежала она; но полагал, что вижу фантом, рожденный движением тумана, дыханием Земного Тока, как я уже объяснял.
Наконец я подлинно увидел, что Дева моя шевельнулась… шевельнулась там, где лежала она на этой Прощальной Дороге; и понял я, что она и в самом деле жива. И жизнь словно бы прыжком вскочила назад в мое тело; лишь сердце на миг затихло в моей груди. A Мастер над Монструваканами уже дал знак, чтобы Дорогу остановили и вернули назад… но я уже бежал по ней, бежал как безумец по этой Прощальной Дороге, бежал, на ходу выкрикивая имя моей Единственной. Только потом я узнал, что в этот миг возникла великая опасность того, что все ближайшие Миллионы ринутся к Прощальной Дороге – и в давке погибнут многие, и может быть, даже моя Единственная. Однако беда эта обошла нас стороной, потому что Мастер над Стражей отправил полки своих людей сдерживать Миллионы и дал знак всей стране соблюдать спокойствие, чтобы Деву можно было спасти. A тем временем, пока творилось все это, я неуклюже бежал по Прощальной Дороге; a под великой кровлей этой подземной страны гудели и звенели возгласы несметных Миллионов.
Но не только я бежал по дороге, многие бежали за моей спиной; однако я был первым и спешил изо всех сил, хотя ноги еще казались мне чужими; и я раскачивался и оступался, а сама Дорога уходила назад под моими ногами… Я первым оказался там, где лежала моя Дева. И лежала она на спине, и она откинула Покров с лица своего, и лежала с открытыми глазами, и на милом лице ее оставалась печать удивления. И увидев меня, она улыбнулась одними глазами, счастливыми и спокойными; ибо владела ей тогда предельная слабость.
И o! Я упал возле нее, упал на колени и руки, и сердце мое так сотрясало губы, что с них сходил только сухой неразборчивый шепот. A она, слабая, все смотрела на меня, и я не отводил от нее глаз и все пытался что-то сказать, только рот мой отказывался повиноваться мне.
Тут понимание вспышкой света осенило ее; и она в то же мгновение поняла, что истинно находится в Великой Пирамиде и что я каким-то образом сумел принести ее в эту Великую Крепость; и она вдруг пробудилась в своем теле и с ужасным беспокойством протянула ко мне дрожащие руки из-под своего покрывала. И я увидел, что раны мои открылись и из них хлынула кровь; и Дева заметила это, и потому с еще бóльшим усилием попыталась очнуться от своего смертного обморока. Истинно скажу: я и в самом деле обливался кровью после своего бега. Тут уста мои обрели силу, и я только сказал Деве, что люблю ее. И вся она как бы растворялась в тумане передо мной; и я только догадывался, что она опустилась предо мной на колени, так что голова моя легла к ней на грудь; и тут великий глас сотряс воздух своей необоримой мощью, и весь мировой эфир всколыхнулся под могучим духовным прикосновением. Тогда
