Время Андропова - Никита Васильевич Петров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Брежнев. Не надо.
Гречко. Товарищи, но мы не сторонники того, чтобы преувеличивать угрозу со стороны Китая. Его экономический и военный потенциал не идет ни в какое сравнение с могуществом Советского Союза и особенно, если имеется в виду ракетно-ядерное оружие.
Так и хочется сказать.
Брежнев. Пленум запретил.
Гречко. Не буду, да собственно, я и не помню, сколько у нас…»[1774].
Здесь важно то, что на наращивание ядерного потенциала СССР затрачивались огромные средства, отвлекаемые из народного хозяйства, и при этом совершенно игнорировался принцип разумной достаточности. Ну, спрашивается, для чего нужно было вдвое и даже больше превосходить США? Гречко был активным противником любого ограничения в вооружениях. Когда шли переговоры с США о заключении договора об ограничении систем противоракетной обороны (договор был подписан в 1972 году), Гречко выступал противником. Более того, он всерьез стал подозревать сотрудника МИД Георгия Корниенко, активно выступавшего за заключение договора, в том, что тот является «американским агентом». Только председателю КГБ Андропову удалось разубедить в этом Гречко[1775].
Самоходные ракетные установки РСД-10 (СС-20), установленные на оперативной ракетной базе в районе города Речица, будут ликвидированы в соответствии с Договором между СССР и США
1 июля 1988
[РИА Новости]
СССР активно включился в гонку вооружений. Кремлевским руководителям казалось, чем больше ракетно-ядерный арсенал, тем лучше, тем безопасней. Это был своего рода комплекс — превосходство не ради превосходства, а как демонстрация несокрушимости.
Начатое в 1976 году размещение Советским Союзом в европейской части страны ракет средней дальности «СС-20» нарушило баланс сил в Европе и неизбежно повлекло за собой постановку вопроса о довооружении стран НАТО. Серьезным отличием этих новых советских ракет средней дальности от имевшихся в Европе американских высокомобильных ракет малой дальности «Першинг-1» была существенная разница в максимальном радиусе действия: 720 километров для «першингов» и 5000–5500 километров для «СС-20» (по советской классификации РСД-10 «Пионер») и ее усовершенствованных модификаций.
То есть в тот момент американские ракеты наземного базирования со своих позиций в Европе до территории СССР «не доставали», в то время как советские «накрывали» всю Европу и европейские столицы. И главная опасность — малое подлетное время у этого типа ракет — порядка 8–10 минут. В отличие от межконтинентальных баллистических ракет, каких-либо международных соглашений, ограничивающих производство и размещение ракет средней дальности, не существовало. Со стороны Кремля это был явный и провокативный вызов. Аналогичного класса вооружений у НАТО не было, альянс не мог ракетами наземного базирования «достать» Москву за считанные минуты. Во Франции ракет средней дальности наземного базирования было не больше двух десятков, и их радиус действия был несравним с «СС-20», в Великобритании были лишь ракеты морского базирования.
Летом 1979 года канцлер ФРГ Шмидт по пути из Бонна в Токио сделал остановку в Москве для обсуждения с Косыгиным проблемы ракет средней дальности. Беседа состоялась в аэропорту. Предложение канцлера было компромиссным и заключалось в том, что СССР «раскроет карты» и не будет размещать ракет «СС-20» (в пересчете на ядерные боеголовки) больше, чем ранее имелось ракет «СС-4» и «СС-5» аналогичного класса[1776]. В этом случае можно будет снять напряженность и избежать решения НАТО о «довооружении». На заседании Политбюро Косыгин изложил предложения Шмидта. Корниенко выступил в поддержку, назвав это «реальным шансом найти приемлемый для нас компромисс». Но тут же резко высказался Устинов: «Ишь чего захотели, раскрой им наши планы, да еще скорректируй их! И кто даст гарантии, что они после этого откажутся от своих планов?»[1777]. Громыко на заседании отмолчался, но обеспокоился.
В декабре 1979 года Совет НАТО принял решение о необходимости размещения в Европе американских ракет средней дальности «Першинг-2». Ответ НАТО на советское преимущество был серьезным. Новые «першинги» имели дальность 1700 километров и подлетное время до цели 8–10 минут. Срок поставки и установки ракет был определен на перспективу — 1983 год. Кремль не был готов отказаться от своих планов дальнейшего наращивания арсенала ракет средней дальности, но вынужден был маневрировать. Советскому руководству казалось, что намеченная НАТО дата еще далеко и можно успеть заронить сомнения в головы европейских лидеров и побудить их отказаться от американских ракет. По доверительному каналу направляли усыпляющие сообщения канцлеру ФРГ. О советских ракетах средней дальности Громыко высказывался в присущей ему манере — признавать и тут же опровергать самого себя: «Передайте Шмидту, что мы не станем использовать против немцев превосходства, которым не обладаем»[1778].
Президент США Рональд Рейган сделал Москве вполне четкое предложение — «нулевое решение». То есть если СССР уберет из европейской части страны ракеты «СС-20», то не будет нужды американцам размещать свои ракеты «Першинг-2» в Европе. В Кремле предложение отвергли. С точки зрения министра иностранных дел Громыко, это выглядело бы уступкой со стороны СССР. Советские ракеты убираем, а взамен получаем пустоту. Не зря Громыко получил на Западе прозвище «мистер нет». Ему, как и другим его коллегам по Политбюро, казалось, что американский отказ размещать ракеты — это отсутствие действия. А еще и обидно: американцам-то отказ от размещения ракет не будет стоить ни цента, а Кремлю на передислокацию придется потратить средства. И тем не менее позиция советских лидеров была недальновидной и продиктованной упрямством.
Более того, в Кремле, похоже, уверовали в неизбежность размещения американских ракет и уповали только на антивоенные протесты западной общественности. Устинов полагал, что если у американского военно-промышленного комплекса «перед глазами замаячил шанс получить заказ на строительство нескольких сотен ракет», то «шанс этот упущен не будет»[1779]. Устинов опирался на свой жизненный опыт: «Наша оборонка, несомненно, отличается от американской. Но когда начинается дележ “бюджетного пирога”, они становятся очень похожи»[1780]. Примитивный марксистско-ленинский взгляд на политику, выражающую лишь экономические интересы правящих классов, сыграл негативную роль. Кремлевским лидерам казалось, будто политической воли Рейгана недостаточно, чтобы обуздать аппетиты американского ВПК, и все его предложения, включая «нулевое решение», — лишь эффектные декларации. Время показало, что в Кремле сильно ошибались.
Брежнев, между тем, проявил интерес и говорил об американском предложении с Вилли Брандтом летом 1981 года: «…за рюмкой крепкого напитка, который врачи ему уже давно запретили, между нами опять зашел разговор о ракетах. Брежнев хотел знать, как я себе представляю в действительности “нулевое решение”. Где он может встретиться с американцами, чтобы обсудить этот вопрос? Считаю ли я, что с этим президентом вообще можно
