Разоблаченная Изида. Том II - Елена Блаватская

Христианские добродетели, к которым призывал Иисус в Нагорной Проповеди, нигде не проявились в христианском мире. Буддийские аскеты и индийские факиры, кажется, являются почти единственными, кто внедряют и применяют их. Между тем пороки, которые грубые клеветники приписывали Язычеству, везде общераспространены среди христианских отцов и христианских церквей.

Расхваленное широкое расхождение между христианством и иудаизмом, о котором заявляют, основываясь на авторитете Павла, существует только в воображении набожных. Мы ничто другое, как наследники нетерпимых израильтян древности; не евреев времен Ирода и римского владычества, которые, со всеми своими недостатками, крепко держались за ортодоксальность и монотеизм; но тех жидов, которые под именем Иеговы-Ниссы поклонялись Вакху-Озирису, Дио-Нисосу, многообразному Юпитеру из Ниссы, Синая Моисея. Каббалистические демоны — аллегории глубочайшего значения — были приняты как объективные сущности, и ортодоксальные демонологи тщательно разработали Сатаническую иерархию.

Мотто розенкрейцеров «Igne natura renovatur Integra», которое алхимики истолковывают, как природа обновляется огнем, или материя духом, — до сегодняшнего дня заставляют принимать за Iesus Nazarenus rex ludaeorum. Издевательская сатира Пилата принимается буквально, и евреи заставлены невольно признать этим царственность Христа; тогда как, если это не есть подделка Константиновского периода, это все же деяние Пилата, против которого евреи первыми бурно протестовали. I. H. S. истолковывается как Iesus Hominum Salvator и In hoc signo, тогда как IHS является одним из наиболее древних имен Вакха. И более чем когда-либо мы начинаем понимать, при помощи ясного света сравнительной теологии, что великой целью Иисуса, посвященного внутреннего святилища, было открыть глаза фанатическим массам на различие между высшим божеством — таинственным и никогда неупоминаемым ИАО древних халдейских и позднее неоплатонических посвященных — и еврейским Иахух или Иахо (Иеговой). Современные розенкрейцеры, столь яростно поносимые католиками, теперь обнаруживают, что против них выдвигают, в качестве наиболее важного обвинения, факт, что они обвиняют Христа в уничтожении поклонения Иегове. О, если бы Небо предоставило ему время для совершения этого, ибо тогда мир не обнаружил бы себя по-прежнему в смятении, после девятнадцати веков взаимной резни, среди 300 ссорящихся между собой сект, и с личным Дьяволом, царствующим над запуганным христианским миром.

Как бы во исполнение восклицания Давида, перефразированного в версии короля Иакова как «все боги народов — идолы», т. е. дьяволы. Вакх или «перворожденный» орфической теогонии, моногенный, или «единородный» отца Зевса и Кор, был преображен, вместе с остальными древними мифами, в дьявола. Посредством такой деградации отцы, чье религиозное рвение могло быть превзойдено только их невежеством, невольно доставили нам свидетельство против самих себя. Они своими собственными руками вымостили путь ко многим решениям в будущем, и очень помогли современным исследователям науки о религиях.

Именно в мифе о Вакхе в течение долгих и мрачных веков пролежали сокрытыми как будущая реабилитация поруганных «богов народов», так и последний ключ к загадке Иеговы. Странная дуальность божественных и смертных свойств, столь бросающаяся в глаза в синайском Боге, начинает раскрывать свою тайну перед неутомимыми исследователями этого века. Один из последних вкладов в эти исследования мы находим в короткой, но очень важной статье, напечатанной в «Эволюции», периодическом нью-йоркском издании, заключительная часть которой проливает поток света на Вакха, Юпитера из Ниссы, которому израильтяне поклонялись как Иегове Синая.

«Таков был Юпитер из Ниссы для своих поклонников», — заключает автор. — «Он для них одинаково представлял мир природы и мир мысли. Он был „Солнцем праведности с исцелением на своих крыльях“, и он не только приносил смертным радость, но и открывал для них надежду на бессмертную жизнь за гробом. Рожденный от человеческой матери, он возвысил ее из мира смерти в божественную сферу, чтобы ее почитали и поклонялись ей. Одновременно будучи господом всех миров, он был во всех них одинаково Спасителем.

Таков был Вакх, бог пророков. Перемена культа по декрету императорского убийцы, императора Феодосия, по требованию его духовника отца Амвросия из Милана, изменила его титул на Отца Лжи. Поклонение ему, бывшее до того общим, было названо языческим и местным, а его обряды заклеймлены как колдовство. Его оргии получили название «шабаша ведьм»; его излюбленная символическая форма с бычьими ногами превратилась в современное изображение Дьявола с рассеченным копытом. Так как хозяина дома звали Вельзевулом, то всех его домочадцев обвинили в общении с темными силами. Предпринимались крестовые походы; вырезывались целые народы. Знание и высшая ученость были объявлены магией и колдовством. Невежество стало матерью набожности — такой, какую тогда культивировали. Галилей долгие годы томился в тюрьме за учение, что Солнце находится в центре Солнечной вселенной. Бруно живым сожгли в Риме в 1600 году за то, что он оживил древнюю философию: все же, довольно-таки странно, либералии стали празднеством церкви;[627] Вакх — это святой, имя которого четыре раза повторяется в календаре, и кого во многих местах поклонения можно увидеть покоящимся на руках своей обожествленной матери. Имена переменились; идеи остались прежними».[628]

А теперь, доказав, что нам действительно следует «навсегда распрощаться со всеми восставшими ангелами», мы, естественно, перейдем к рассмотрению Бога Иисуса, произведенного от человека Иисуса, чтобы спасти нас от этих же самых мифических дьяволов, как нас уверяет отец Вентура. Этот труд, разумеется, создает необходимость еще раз прибегнуть к сравнительным исследованиям истории Гаутамы Будды, его учений и его «чудес», а также чудес Иисуса и предшественника их обоих — Кришны.

Глава XI

Сравнительные итоги по Буддизму и Христианству

«Несовершение никаких грехов, делание добра и очищение своего ума — это и есть учение Пробудившегося…

«Лучше чем верховная власть над землею, лучше чем идти в небеса, лучше чем господство над всеми мирами — награда за первый шаг к святости».

Творец, где эти трибуналы, где эти суды происходят, где эти судьи собираются, где эти судьи встречаются, перед которыми человек из мира воплощенных отчитывается за свою душу?

Привет тебе, о, человек, который пришел из преходящего места к нетленному!

Для истинного верующего истина, откуда бы она ни пришла, желанна; также ни одно учение не становится менее истинным или драгоценным от того, что оно было усмотрено не только Моисеем или Христом, но также Буддой или Лао-цзы.

К несчастью для тех, кто был бы рад воздать справедливость древним и современным религиозным философиям Востока, такая возможность едва ли когда-либо им предоставлялась. В последнее время имело место трогательное единение между занимающими высокие официальные посты филологами и миссионерами из языческих стран. Благоразумие выше истины, когда последняя ставит под угрозу наши синекуры! Кроме того, как легко вступить в компромисс с совестью. Государственная религия — подпорка правительства; все государственные религии — «взорвавшиеся обманы»; поэтому, раз уж одна так же хороша или, вернее, так же плоха, как другая — то нашу государственную религию вполне можно поддержать. Такова дипломатия официальной науки.

Гроут в своей «Истории Греции» уподобляет пифагорейцев иезуитам, и видит в их братстве только ловко замаскированную цель приобретения политической власти. По небрежному свидетельству Гераклита и некоторых других писателей, которые обвиняли Пифагора в хитрости и описывали его как человека, ведущего «обширные исследования… но искусного на интриги и лишенного здравого рассуждения», — некоторые исторические биографы поспешили преподнести его потомству именно в таком образе.

Но если они должны принять Пифагора, сатирически изображенного Тимоном, как «фокусника торжественных речей, занятого ловлей людей», — то как они могут избежать того, чтобы судить об Иисусе по отрывку, который Цельс уберег от забвения в своей сатире? Исторической беспристрастности нет никакого дела до вероисповеданий и личных верований, она одинаково взыскивает с потомства как за одно, так и за другое. Жизнь и деяния Иисуса намного меньше засвидетельствованы, чем жизнь и деяния Пифагора, если, действительно, мы можем сказать, что они вообще засвидетельствованы каким-либо историческим доказательством. Ибо, конечно, никто не станет отрицать, что в качестве реальной личности Цельс обладает преимуществом в отношении достоверности его свидетельств перед Матфеем, или Марком, или Лукою, или Иоанном, которые никогда не написали ни одной строчки в соответственно приписываемых им Евангелиях. К тому же, Цельс в качестве свидетеля по крайней мере столь же хорош, как Гераклит. Он был известен как неоплатоник и ученый некоторым отцам, тогда как само существование этих четырех апостолов должно приниматься на слепую веру. Если Тимон рассматривал великого Самоcского Провидца как «фокусника», то Цельс делал то же самое в отношении Иисуса или, вернее, в отношении тех, кто возлагали на него свои претензии. В своем знаменитом труде, обращенном к назареянину, он говорит: