Крыса из нержавеющей стали. Кн. 1 - Гарри Гаррисон

Бедная Ангелина, я мог бы пожалеть ее, если бы не убийства, которые она совершила. Бедная, несчастная, одинокая девушка, которая, выигрывая одни битвы, безнадежно проигрывала другие. Она сумела придать телу, очаровательные, поистине ангельские формы, а мозг, управляющий этим процессом, постепенно деформировался, пока не стал таким же уродливым, как раньше тело.

Но если можно изменить тело, почему нельзя изменить мозг? Можно ли что-то для нее сделать? Я так напряженно думал, что не мог усидеть в своей маленькой комнате и вышел на воздух.

Близилась полночь. Внизу как обычно, выставлена охрана, и все двери заперты. Я решил подняться наверх. В саду на крыше не должно быть никого. Можно побыть в одиночестве. Охранник на крыше приветствовал меня. Я видел огонек сигареты у него в руке.

Следовало бы что-то сказать по этому поводу, но мысли мои были заняты совсем другим. Повернув за угол’ я остановился и, облокотившись на парапет, стал смотреть на темные громады гор. Но что-то тревожило мое внимание, и только через несколько минут я понял: охранник. Он курил на посту, что часовому запрещалось. Может, я излишне придирчив, но мне это не понравилось. В любом случае, решил я, стоит вернуться и сказать ему несколько слов. На обычном месте его не было, и это радовало: значит, ходит вокруг и наблюдает. Я пошел обратно и вдруг заметил сломанные цветы, свисавшие с края крыши. Это было совершенно невероятно, так как верхний сад был предметом гордости и постоянных забот князя. Я издали увидел темное пятно среди цветов и понял, что дела очень и очень плохи. Это был часовой, мертвый или при смерти.

Мне не нужно было искать причину, почему кто-то мог оказаться здесь ночью. Причиной была Ангелина. Ее комната была на верхнем этаже почти под этим местом. В пяти метрах ниже была видна белая площадка балкона перед ее окном я что-то темное и бесформенное, припавшее к стене. А мой пистолет остался в комнате.

Это был один из немногих случаев в моей жизни, когда я не выполнил всех предосторожностей. А я должен спасти Ангелину. Все это в долю секунды промелькнуло у меня в мыслях, когда я взялся за край балюстрады. Рука натянулась на крохотный крючок, к которому была привязана веревка, практически невидимая, но крепкая, как канат. Убийца спустился с помощью прибора, выпускавшего из себя нить. Нить представляла собой субстанцию, состоящую из одной мономолекулы, способной выдержать вес человека.

Если бы я попытался спуститься по ней, то лишился бы пальцев — она была острее бритвы. На балкон можно было попасть с маленькой площадки под ним, для чего нужно было пройти почти два километра по долине. Я принял решение прыгать и вскочил на перила. Подо мной бесшумно открылось окно. Я оттолкнулся и, целясь пятками в человека, полетел вниз. В воздухе меня развернуло, и я, вместо того, чтобы ударить, рухнул человеку на плечи. Мы оба покатились по балкону. Древние камни задрожали, но выдержали. Падение слегка оглушило меня, но я надеялся, что его плечам досталось не меньше, чем моим ногам. Несколько секунд я был беспомощен, затем совладал с собой и пополз к нему. От удара из его рук выпал длинный тонкий кинжал. Я видел, как блеснуло его лезвие.

Человек успел к нему раньше и, зарычав, нанес удар, который, к счастью, не задел меня, а только пропорол рукав. Я успел схватить его руку с ножом и крепко сжал. Это была безмолвная, кошмарная битва, ценой которой, как мы оба хорошо понимали, была жизнь. Из-за ушиба ноги я не смог быстро встать, и он, более тяжелый и сильный, оказался наверху. Обеими руками я с трудом удерживал его руку со смертоносным клинком.

Стояла мертвая тишина, слышалось лишь наше тяжелое дыхание. Перевес начал склоняться на сторону убийцы, вес и недюжинная сила делали свое дело — кинжал медленно опускался. Лезвие было уже совсем рядом, но тут я заметил, что вторая рука убийцы безжизненно висит. Она была сломана при падении, а он даже не издал ни звука. Никогда человек не сражается так отчаянно, как при борьбе за жизнь. Мне удалось вытащить из-под него ногу, и я, извернувшись, ударил коленом по его сломанной руке. Он содрогнулся от боли. Я ударил сильнее.

Пытаясь отодвинуться, он потерял равновесие и согнул локоть, чтобы удержаться от падения. Собрав все свои силы, я развернул его руку с кинжалом лезвием вверх. Это мне почти удалось, но он все-таки был сильнее, и лезвие слегка царапнуло мне грудь. Я собрал силы, чтобы повторить прием, но он внезапно вздрогнул и… умер.

Хитростью меня не возьмешь, но это была не хитрость. Я чувствовал, как в спазме окаменели его мускулы, когда он откатился в сторону.

Я не разжимал хватки, пока в окне надо мной не зажегся свет. Только теперь я увидел жуткие желтые капли на лезвии кинжала — мгновенно действующий нервно-паралитический яд. Там, где лезвие задело мою рубашку, тоже остался желтый след. Я знал, что этот яд не обязательно вводить в тело, он так же хорошо действует и на обнаженную кожу.

С невероятными предосторожностями, борясь с дрожью в руках от усталости, я стянул рубашку. Только когда она была сброшена на труп, я расслабился и глубоко вздохнул.

Нога у меня действовала, хотя и очень болела. Видимо, я только сильно ушиб ее. Я шире открыл высокое окно в комнату, и труп позади меня ярко осветился. Ангелина сидела на кровати, прижав к груди одеяло, но в глазах ее была тревога. Она поняла, что произошло.

— Он мертв, — хрипло сказал я. Горло мое пересохло, я откашлялся. — Умер от собственного яда.

Я вошел в комнату, растирая ногу.

— Я спала и даже не слышала, как он открыл окно. Спасибо.

Актриса, лгунья, обманщица, убийца, она играла сотни ролей, бесчисленным количеством оттенков располагал ее голос. Но сейчас в этих последних словах ощущалось неподдельное чувство.

Эта попытка убийства произошла слишком быстро после предшествовавшей тяжелой сцены. Ее защитные реакции еще не успели возобладать над естественными эмоциями. Волосы ее рассыпались по плечам. На ней была красивая ночная сорочка из какого-то тонкого и мягкого материала. Все события этой ночи дали мне право действовать смело. Я сел на постель и обнял Ангелину за плечи. Медальон с разорванной цепочкой лежал на столике у кровати. Я сжал его в ладони.

— Пойми, этой девушки не существует, она осталась только в твоей памяти. Это все в прошлом. Ты была ребенком, а теперь ты женщина. Может, ты и была этой девочкой, но теперь ты — не она! — Я резко повернулся и выбросил медальон в окно, в темноту. — Все это осталось в прошлом, Ангелина. Ты — это только ты!

Я поцеловал ее, и она уже не отталкивала меня. Она нуждалась во мне, как и я нуждался в ней.

Как только рассвет коснулся неба, я отнес тело убийцы князю. Я был лишен удовольствия разбудить его: это уже сделал сержант охраны, когда обнаружил мертвого часового на крыше. Он умер от того же отравленного клинка. Начальник и охрана топтались вокруг тела на полу приемной и с недоумением рассуждали об этой непонятной смерти. Они не видели меня и испугались, когда я бросил свой груз рядом с часовым.