Словарь Ламприера - Лоуренс Норфолк

Пирамиды стали выше, они походили на шпили, каждый ростом с человека, разделявшие полость пещеры на ячейки, через которые они пробирались, обходя пирамиды. Джульетта стремительно двигалась впереди, находя дорогу в этих сотах. Шум воды становился все громче. Ламприер думал на ходу, кто последовал за ними — Кастерлей или Ле Мара. Вероятнее, что Кастерлей. Они бежали вперед, и глухой рев доносился оттуда, куда они стремились, и вскоре за ним было уже ничего не расслышать.

Перетянутые в талии колонны опять сменились пирамидами, потом — бугорками и, наконец, едва заметными неровностями в каменном полу. Соты остались позади, и перед беглецами выросла сплошная стена, уходившая ввысь и терявшаяся в темноте. Посередине зияло отверстие, это был вход в широкий туннель, из которого явственно слышался рев воды. Ламприер осматривался в поисках другого пути, но Джульетта решительно увлекала его вперед.

— Там вода, — шепнул он, но подчинился.

— Река прорвалась, — ответила она на ходу. — Сейчас вода хлынет сюда. Нам надо добраться до шахты, прежде чем это случится.

— Может быть еще какой-то путь, — Ламприер с отчаянием взглянул на Джульетту.

— В подземелье ведут только три входа. Два находятся там, — она указала на туннель, в глубине которого шумела вода.

— А третий?

— До него идти несколько миль. Он под оперным театром, там, далеко, — Джульетта указала в том направлении, откуда они пришли. — Ле Мара будет там сторожить, когда покончит с индусом.

Говоря это, Джульетта, не отпуская его руки, бежала вперед.

В первый раз после того, как Ламприер покинул логово «Каббалы», до него дошло, что он все еще сжимает в другой руке словарь. Он засунул его в свой рваный карман и поспешил за Джульеттой. Как только они оказались в туннеле, Ламприер почувствовал, что ноги его промокли. Пол туннеля был покрыт ровными лужами: вода была в каждой впадине. Они шагали через них, ступая по ребрам пола. Шум воды, эхом раскатывающийся по туннелю, был уже такой громкий, что беглецы не слышали своих шагов. Джульетта то и дело оглядывалась назад через плечо, чувствуя, что преследователь может настичь их в каждый миг. Она двигалась первой, подобрав юбки, чтобы их не намочила вода. Вода уже заливала ребра, по которым они бежали. Ламприер ощутил сопротивление воды, стремившейся им навстречу. Туннель теперь поднимался вверх, и ручейки превратились в широкий поток, каскадами низвергающийся вниз по ребрам, по которым они, как по ступеням, карабкались вверх уже по колено в воде.

От воды исходило омерзительное зловоние. Нащупывая ступени, Ламприер внезапно наткнулся на что-то мягкое. Оно устремилось к его ногам, мешая ему пройти. Это было что-то белое, какие-то мокрые лоскутья. Они мчались с потоком воды откуда-то сверху. Ламприер узнал в них размокшие памфлеты Франсуа. Он отбросил их ударом ноги. Джульетта обернулась к нему на ходу.

— Уже недалеко, — выдохнула она. Она шла наполовину в воде. И тут они оба услышали в туннеле за спиной страшный рев. Это было рычание зверя, полное невыразимой злобы. Их догонял виконт. Они удвоили свои усилия, но течение делалось все сильнее, а гул воды впереди — еще громче, чем рычание Кастерлея. Поток сбивал с ног, и они двигались по краю туннеля, цепляясь за стены. Вода поднималась все выше, и Ламприер думал, что из всех смертей, постигших его род по вине «Каббалы», эта будет самой постыдной: утонуть в канализации, словно крыса. И тут он услышал короткий радостный вскрик Джульетты.

Он поднял глаза и увидел всего в каких-то десяти ярдах от них лестницу, уходящую вверх, к потолку. Он не слышал, что говорила Джульетта, — стоял оглушительный шум. Беглецы сделали последнее усилие и уже были возле лестницы, как вдруг внезапно шум прекратился. Вода по непонятной причине стала отступать.

Насквозь промокшие беглецы в недоумении переглянулись. Ламприер ободряюще улыбнулся ей и собирался заговорить, но она остановила его. Они разом услыхали быстрые неритмичные всплески и неразборчивые проклятия. Кастерлей был уже близко, хотя еще вне поля зрения, и двигался он очень быстро.

Джульетта пропустила Ламприера вперед. Когда он начал карабкаться вверх, сапоги его загремели по металлическим ступенькам. Джульетта взбиралась следом, и Ламприер старался двигаться как можно скорее. Шум воды смолк, ленивый водоворот едва кружился внизу, у основания шахты. Наверху было совершенно темно. Потом Ламприер услышал какой-то треск, и ему показалось, что это скрипит лестница под их весом. Но треск нарастал. Он звучал откуда-то снизу, отдаваясь в стволе шахты, и наконец достиг кульминации в ужасном скрежещущем звуке, и вода снова хлынула в туннель, словно разбив последнюю преграду и вырвавшись на свободу. Джульетта крикнула Ламприеру, торопя его. Вода у основания шахты вспенилась и поднялась. Поток снова ринулся в туннель, и вода вдруг засветилась фосфоресцирующим белым сиянием, сменившимся голубовато-белым, а потом желтоватым свечением. Ламприер зачарованно глядел вниз, пока Джульетта не толкнула его ногу. Ярко-зеленый блеск… и в этом свете далеко внизу Ламприер увидел какой-то смутный силуэт. Джульетта что-то кричала ему, подняв к нему лицо.

— Зеленое свечение! — прокричал ей Ламприер. Но Джульетта говорила о другом. Свет засиял ярче, и внезапно Ламприер увидел, что фигура внизу была совсем не так далеко от них. Кастерлей карабкался вверх по лестнице мощными рывками, следом за ними. Но Ламприер все медлил, зачарованный зеленым сиянием: в круглом отверстии шахты, на самом дне, появился другой, совершенно невероятный образ. Зеленый свет окутывал контуры этой фигуры, высвечивая ее силуэт. Ламприер внезапно узнал его, хотя его стремительно влекло вниз по туннелю. Это был корабль, трехмачтовое судно со сломанными мачтами и бортами, сплющенными цепкими объятиями туннеля. Потом все снова сразу смолкло. Вода остановилась. Снова раздалось ужасающее скрежетание, и Ламприер понял, что Зверь пытается проглотить еще один корабль.

Этой ночью в Лондоне сосредоточились, казалось, все гибельные процессы, разворачивающиеся в Европе. Наверное, здесь может повториться Рошель. Троя, Карфаген, первый и второй Рим давно пали и погребены. Где разыграется старинная вечная драма — быть может, в осажденном Белграде или в Париже, чей фундамент источен невидимыми червями. Может быть, местом действия станет Истанбул, бывший Константинополь, или Вена, над которой, как туча, повисла нерешительность императора Иосифа. Нет, это Лондон. Этой ночью местом действия избран Лондон, но подражать ему готовы повсюду. Отголоски и отклики возбуждения множатся в портах и на окраинах. Они усиливаются под воздействием всех потайных механизмов Европы, которые крутятся и жужжат изо всех сил. Вечный сюжет до последних своих мелочей переносится из старого города, из неподвижного центра антициклона, сюда, в молодую столицу.

Ценители искусства уже заполняют фойе и зал оперного театра, сбиваясь в толпу, так же некогда рошельцы сбивались толпой в своей цитадели. Улицы освещены факелами, на востоке Лондона горят тысячи огней, словно костры завоевателей. Близ Рошели, как и было условлено, сияет над темным морем зеленый свет маяка, и может быть, это его отражение опрокинутым эхом поднимается теперь на свои места, как над землей, так и в подземных убежищах. Лондон готов стать Рошелью.

Закат был необыкновенно яркий и зловещий. Эбен смотрел из окна Вороньего Гнезда, как гаснущее дневное светило вплетает разноцветные ленты в темнеющую синеву неба. Небо этим летом было на редкость эффектным. И капитан вдосталь налюбовался красками, желтыми и розовыми закатами, но такого буйства красок, как в этот вечер, он никогда не видел. На этой сумасшедшей палитре сегодня появился еще и зеленый цвет. Свечение верхних слоев воздуха породило этим вечером даже такой необыкновенный оттенок, занесенный в Лондон бог весть откуда (наверное, из Африки, подумал Эбен), и цвет этот не был унылым, грязно-зеленым. Это была яркая молодая зелень.

— Небо зеленое, — произнес Эбен.

— Зеленое, — согласился капитан Рой. Он стоял у противоположного окна, глядя на восток.

— Наверное, как в Африке, — продолжал Эбен.

— Не буду спорить, — отозвался Рой. — Но что сегодня творится в Шедуэлле! — Он указывал вниз, на реку, и Эбен подошел к восточному окну, чтобы увидеть все своими глазами. Извивы Темзы кружили по восточным кварталам темными петлями, но дальше, в Шедуэлле, куда показывал Рой, петли реки были ярко-зелеными, словно это ползла огромная зловещая змея в поисках нового Лаокоона; а головой этой змеи, темным силуэтом выступавшей на фоне радужного мерцания, был корабль. Корабль поднимался вверх по реке на последнем дыхании прилива, а следом за ним тянулся зеленый шлейф, широко раскинутый по воде.

— Потрясающе, — пробормотал Эбен.