Уиронда. Другая темнота - Луиджи Музолино
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Изучили бездну, любовались ею, можно сказать, поклонялись ей, но она едва удостоила нас взглядом.
Поначалу он был полон сострадания, но вскоре в нем засверкала наглая ухмылка сошедшего с ума гнусного божества.
Легкие, сеточные лабиринты бронхов, сердце, предсердия и разделенные желудочки, тумп, тумп, тумп, кромка темноты вокруг туловища, на уровне груди, растворенные артерии и желтая трубка трахеи, которая всасывает воздух, отправляя его в пустоту.
Почему все исчезает?
И почему мы уверены, что это плохо?
Куда все девается?
Мы не знаем ответа ни на один вопрос. Мы бессильны. А бессилие в определенном смысле успокаивает и умиротворяет.
Понимаю, что теперь, когда судьбоносный момент приближается, я вряд ли могу сохранить ясность сознания, но я спокоен.
Мне снова снилась Луна. Она шла по бесконечным коридорам картин своей матери, где чернели вихри, колодцы и трубы; ее глаза были полностью белыми, и она улыбалась.
Я смотрю в зеркало, но в нем уже не я. А искаженное, покрытое выпуклостями подобие, как плохо проявленная фотография, испорченная негодными химикатами. Я тоже исчезаю.
Мне кажется, что дом – это гигантский труп. Огромное тело, в котором мы – паразиты. Мучные жуки, ползающие в темных трещинах рассыпающегося фундамента.
А паутина в подвалах – соединительная ткань.
Я открываю глаза и смотрю в темноту долго-долго, и мне начинает казаться, что сквозь ее рыхлое пространство я вижу свет.
Так бывает, когда смотришь на солнце с закрытыми глазами.
Он был там всегда?
Я просто хочу знать, что происходит.
Иногда я плюю в бездну и представляю, как слюна растворяется, исчезает во тьме, будто поток комет в атмосфере. Иногда люк выплевывает наверх запах копченого лосося, «киндер-сюрпризов» и растаявшего на обочинах дорог снега.
Супермаркеты в Рождество.
Черный, как смола, свет.
Мы будем путешествовать налегке.
Голые, как личинки.
С нами произойдет то же самое, что с пауками? Что с Луной? Мы вернемся в свой дом, но будем бродить по нему, как привидения, как симулякры того, кем мы были?
Говорят, нет темноты без света, нет света без темноты.
Надеюсь, это так.
Верю в это всей душой.
О, шампунька.
* * *Джинглос белл, джинглос белл, джинглос белл, шалалалабелл…
* * *Я решил оставить это письмо капитану Гандже.
* * *Через несколько минут мы отправимся вниз.
Я положил Элеонору в пакет из супермаркета.
От нее осталась лишь голова, даже без подбородка.
Снизу я вижу язык и нёбо.
Она кричит. Не знаю как, ведь голосовых связок нет. Сыплет проклятиями, говорит, что мы должны поторопиться.
Она права.
Я тоже этого жду.
Идем.
Идем.
Увидимся в темноте?
Прощайте…
А может, до свидания.
* * *В этой квартире от всего веяло запустением.
Отчаянием.
Тайной.
Закончив читать последние слова Андреа Бальдуцци, написанные черной ручкой, Гандже несколько секунд неподвижно сидел, уставившись на белый лист, который держал в одной руке; вторая лежала на коленях.
Он чувствовал себя опустошенным.
Хотя нет, не опустошенным, а наоборот – наполненным, напитанным потоком слов с горьким привкусом безумия.
Где вы?
Гандже, как ни старался, мало что понял из прочитанного. По всей видимости, Бальдуцци сошел с ума. Какой еще вывод можно сделать из этих признаний, больше всего походивших на черновик второсортного ужастика?
В голове капитана Гандже одна за другой проносились тысячи гипотез исчезновения супругов: убийство и самоубийство, двойное убийство, побег за границу и даже причастность к исчезновению Луны по неизвестной причине…
Мозг отказывался рассуждать здраво.
Нужно уходить отсюда, возвращаться в отделение и постараться немного отдохнуть…
Складывая листы с шокирующим рассказом в конверт, он услышал звук вибрации.
Бзззззз.
Настойчивый, пронзительный.
Уставился на смартфон на тумбочке.
Это… это тот мобильник, который Бальдуцци…?
Гандже не успел договорить: по экрану мобильника пронеслась пиксельная молния, а потом маленький дисплей словно притянул к себе все солнечные лучи мира.
Белый, ослепительно белый, чудовищный свет озарил спальню вспышкой немыслимой силы.
Гандже прикрыл глаза рукой и сжал зубы – с недоверием, с ужасом, передавшимся ему через сетчатку – и прежде чем экран погас навсегда, в немыслимо белом свете, который выплевывал телефон, он разглядел сквозь пальцы движущиеся силуэты.
Три черные человеческие фигуры, две повыше и одна маленькая, держась за руки, шли к невидимому горизонту, растворяясь в белоснежном пятне света без крапинок и изъянов.
Пальцы выпустили конверт, тот скользнул по паркету и спрятался под тумбочкой. Гандже посмотрел на свои дрожащие руки, на стены, на скомканную простыню в ногах кровати, прислушался к голосам следователей в гостиной, вдохнул спертый воздух, пощупал матрас из пены с эффектом памяти и задумался: все это произошло на самом деле или у него галлюцинации от нервов и усталости?
Телефон выключен.
Белый свет погас, спальня по-прежнему окутана полутьмой, и частички пыли, словно планеты разлагающегося космоса, летают в воздухе.
Кряк! – напомнили о себе колени, когда он поднимался с кровати. Как призрак, Гандже бесшумно проскользнул к входной двери и открыл ее.
Но едва успев выйти на лестничную площадку, услышал за спиной голос.
Пино Бертеа.
– В конверте было что-то интересное?
Гандже не обернулся. Он стоял сгорбившись, как усталый потерянный старик перед стройкой.
– Нет, Пино, ничего…
– Понятно… Капитан, куда вы? С вами точно все в порядке? Нам тут нужно еще немного…
– Надо кое-что проверить. Скоро вернусь, не переживай.
С сигаретой в зубах, держась за перила, Гандже стал спускаться по ступенькам; его сгорбленная тень тащилась за ним по пятам, так же, как обессиленная душа – за уставшим телом.
Он все спускался, спускался и спускался – будто лестницам не было конца. А когда наконец подошел к подвалу, его тень растащили по кусочкам лужи темноты, сумрак подлестничных закутков с клочьями паутины и черная пустота углов.
– Где вы? – спросил он у мрака подвала, стены которого были покрыты плесенью и пятнами сырости. – Куда вы подевались?
Мимо пронесся порыв теплого ветра.
Он пах ванилью и утратой и обещал покой.
В полумраке коридора Эрнесто Гандже отправился на поиски люка и трех тающих силуэтов, безликих форм в ослепительном сиянии другой темноты.
…Об Энрико Бедолисе…
…информация о жизни Энрико Бедолиса обрывочна, противоречива и загадочна; может быть, именно поэтому его фигура нас так привлекает.
Документы из архива муниципалитета свидетельствуют о том, что Энрико Бедолис родился на юге Пьемонта, в сером и дождливом городке Кастеллаццо, 3 ноября 1949 года в крестьянской семье, занимавшейся торговлей кукурузой и удобрениями. Он был младшим ребенком в семье и имел шесть сестер. Его мать, служанка священника, умерла в психиатрической больнице Колленьо в 1973 году, а отец скончался в 1977-м от сердечного приступа.
* * *…и о детстве Энрико Бедолиса мало что известно. В нескольких письмах, отправленных им в начале семидесятых девушке из Никелине, к которой он питал нежные чувства, Бедолис намекает, что атмосфера в семье достаточно суровая, религиозность доходит до фанатизма, а все решения принимают мать и сестры, которые…
* * *…примерно в двадцать лет энергичный, любознательный Энрико, устав от гнетущей домашней обстановки и однообразной деревенской жизни, благодаря другу находит работу
