Серебряный змей в корнях сосны – 3 - Сора Наумова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты! – возмущенно воскликнул Хизаши.
– Как ты это сделал?! – Мадока растерянно хлопал ресницами. – Ты оммёдзи? А чего сразу не сказал?
Сам до конца не понимая почему, Кента пришел Мацумото на выручку, сказав:
– Поднимайся скорее, здесь небезопасно.
– Вы тоже это видели?
– Видели что?
– Огромная тень, которая появилась вместе с метелью. – Мадока подобрал палку и взвесил в руке. – Вот было бы у меня духовное оружие, я бы ее…
– Кого – ее? – спросил Хизаши, и Мадока замолчал.
– Эту… тень, – неуверенно ответил он.
– Давайте просто убежим? – захныкала Умэко, цепляясь за локоть Кенты. – Мне страшно!
Ветер закружил вокруг, теребя края одежд и путая волосы, редкие снежинки не могли сопротивляться его воле, и их сносило в сторону. Кента проследил за ними и увидел лишь темноту, в которой тонула улица. Но чем дольше он в нее вглядывался, тем менее неподвижной она ему казалась.
– Куда бежать? – спросил Мадока. – Я уже все обошел, некуда тут бежать.
– Тогда… тогда спрячемся. На фестивале много оммёдзи из Дзисин, они помогут.
– Я тоже скоро стану оммёдзи! Я не должен убегать от опасности!
Кента слушал их вполуха. Фонарик в его руке покачивался, синий огонь в нем успел стать привычным, но сейчас будто бы разгорелся ярче. Или это оттого, что становилось темнее?
Мацумото встал рядом, плечо к плечу.
– Если честно, я бы скормил их обоих, – равнодушно произнес он. – Стало бы тише и спокойнее.
Кента обернулся на него.
– Ты не можешь так говорить.
– Почему?
– Потому что люди не должны так думать о других людях, понимаешь?
Хизаши ответил не сразу, его взгляд потемнел, брови нахмурились, но проговорил он с улыбкой, пусть в ней и не было ничего светлого:
– Видно, ты знал не так уж много людей, Куматани-кун.
Голоса смолкли, кажется, Умэко снова плакала, а Мадока мялся, не зная, чем ее утешить. Отвлекшись ненадолго, Кента не сразу обратил внимание, что тьма впереди стала непроглядной и такой близкой – сделай шаг и войдешь в ее объятия.
Он отступил. Хизаши остался на месте.
– Смотри! – не удержался от вскрика Кента, когда огонь в его странном фонарике заметался в бумажном каркасе. Теперь стало понятно, что это предупреждение.
Чем бы оно ни было, оно снова приближалось.
Кента потянулся к Хизаши, но тот твердо стоял между ними и холодной тьмой, поэтому отошел к Мадоке и Умэко, которые пока не поняли, что происходит. Прятаться и бежать было поздно – что-то надвигалось, видело их, знало, что они рядом. Кента весь напрягся. Вот бы та ки, о которой рассказывал Хизаши, смогла их сейчас защитить, но сколько бы Кента ни искал в себе скрытые силы, они никак не находились. Он лишь самую малость отличался от бедняжки Умэко, у него не было даже палки, как у Мадоки, да и в его руках она не выглядела бы таким грозным оружием, как в сильных ладонях Джуна.
Кента был совершенно, абсолютно, полностью бесполезен.
Ветер пригнал из темноты узкой улицы сероватую от пыли поземку. Спина Хизаши мешала увидеть, что там происходило, его хаори, потускневшее в этом обезлюдевшем мире, трепетало крыльями бабочки. И как только Кента допустил мысль о том, что ничего не случится, Хизаши наклонился вперед, веер со свистом рассек нечто темное, будто сотканное из дыма или тумана, и его клочки пронеслись по обеим сторонам от жмущихся друг к другу людей. Кента моргнул – показалось, он разглядел жуткое лицо, несущееся ему навстречу, но видение длилось краткий миг. Хизаши обернулся и вдруг указал на них пальцем.
– Это твоя вина!
Кенте почудилось, что под ногами разверзлась пропасть, и он падает в нее со скоростью выпущенного из рогатки камня. Взгляд Хизаши обжигал огнем, и не сразу удалось понять, что направлен он был не на него.
– Моя? – Умэко отшатнулась. – Я ни в чем не виновата! Я ничего не сделала!
Она отпустила руку Мадоки и попятилась. Палец все так же указывал ей в грудь.
– Эй, полегче, – набычился Мадока. – В чем может быть виновата эта бедная девушка? Я скорее поверю, что это ты дел наворочал.
– Глупые люди, – с презрением процедил Хизаши. – Вы правда собираетесь становиться оммёдзи? Да вы не способны даже увидеть то, что смотрит прямо на вас.
Скулы и шея Мадоки покраснели от ярости, он так сильно сжал палку, что дерево хрустнуло под его пальцами.
– Да как ты смеешь так с нами разговаривать?! – прорычал он. – Чем таким ты лучше нас, а? Машешь тут веером, как девица какая. Был бы у тебя меч, я бы тебя еще послушал!
Хизаши перевел взгляд на Кенту, и щеки против воли вспыхнули.
– Я… – начал он, заикаясь. Стыдно было не только перед Мацумото, но и перед самим собой. – Я видел лицо в тумане. Женское лицо.
Хизаши молчал, и Кента набрал в грудь побольше воздуха и решился – если он сейчас просто перевалит решение на чужие плечи, весь его путь, вся его гордость, надежды матери не будут стоить и одного мона.
– Ёкаи коварны и принимают разные образы, но они материальны. Их не развеешь в дым. – Он немного осмелел и продолжил быстрее: – Думаю, это призрак или… Да, это наверняка злой дух. Он нас преследовал, вместе и по отдельности, но не нападал, как будто ему был нужен кто-то конкретный. Это… Должно быть, онрё?
Он все-таки засомневался под конец. Мстящие духи – то, о чем он лишь слышал, и первое, что пришло в голову.
Хизаши прищурился и еще немного помолчал, прежде чем сказать:
– Верно. Это онрё, известная тем, что не просто убивает своих обидчиков, но преследует их и изводит страхом. Кто-то из нас четверых жертва онрё.
– Так почему не ты? – спросил Мадока.
– Это случилось, лишь когда мы пришли в Ямаситу и попали в толпу. По-моему, все и так понятно. Тот, кто только что пришел, не может быть обидчиком онрё. Я и Куматани ни при чем.
– Э? – растерялся Мадока. – Тогда почему не я?
Хизаши все-таки закатил глаза, и ответить пришлось Кенте.
– Ты сказал, что собираешься поступать в Дзисин, выходит, ты тоже в городе человек новый и едва ли успел нанести кому-то смертельную обиду.
– Со мной-то все понятно, а вот он, – Мадока указал палкой на Мацумото, –
