Рыба красного цвета. История одной тайной войны - Уоррен Хинкл

Киркпатрик обнаружил, что обученное по-американски БРАК использует свои методы против всей политической оппозиции. Эти методы не исключали пытки. Слово «пытки» не слишком часто употребляется в лексиконе ЦРУ, поэтому Киркпатрик предпочел заменить его фразой «насилие во время допросов». Поначалу генеральный инспектор отнесся к докладам о жестокостях и пытках весьма скептически. Он потребовал доказательств. Ему показали фотографии молодой женщины, школьной учительницы, которую арестовали по подозрению в заговоре против правительства. Когда ее выпустили, она была калекой. «Лечивший эту женщину доктор сказал, что никогда не видел более изуродованного человеческого тела». Представитель ЦРУ в инвалидной коляске внимательно изучал снимки. «Ужасные раны на теле женщины выглядели убедительно, столь же убедительными были доклады о юношах из знатных кубинских семей, вступивших в студенческую организацию пли примкнувших к «Движению 26 июля» (во главе с Кастро), арестованных и затем убитых».

В 60-х и в 70-х годах в Корее, Вьетнаме, в Уругвае и Чили ЦРУ продолжало помогать спецслужбам кровавых диктатур и обучать их приспешников более изощренным методам пыток.

Киркпатрик направил из Гаваны телеграмму, которая вызвала переполох в штаб-квартире ЦРУ. Он предсказывал, что Батиста, вероятно, не продержится и до конца года.

В марте 1960 года, вскоре после победы революции, произошел инцидент, после которого в ЦРУ по поводу Кастро — по крайней мере в гаванской резидентуре — восторжествовало единое мнение, Резидентура пришла к выводу о необходимости свержения Кастро. Дело касалось попыток ЦРУ выторговать жизнь кубинскому сотруднику БРАК.

Эту историю рассказал авторам Эндрю Сент-Джордж, журналист, искатель приключений, который сам, то ли благодаря своей сильной личности, то ли по воле судьбы, стал ее участником. За последние два десятилетия на его долю выпало немало злоключений, связанных с тайной войной.

Он был в горах Сьерры с Фиделем Кастро и Че Геварой, затем переметнулся в другой лагерь и стал писать об антикастровской деятельности кубинских эмигрантов, Сент-Джордж выскакивает на поверхность почти в любом месте этого суетного призрачного мирка разведки. В 1968 году он был в Боливии, выступая в качестве посредника в неистовых торгах, затеянных алчными боливийскими генералами, пытавшимися с наибольшей выгодой продать боливийский дневник Че Гевары, которого эти же самые генералы с помощью ЦРУ схватили и казнили у подножия Анд.

Частые контакты Сент-Джорджа со всякими типами, имеющими явное отношение к разведке, привели теоретиков «нового левого» движения к выводу, что он работает на ЦРУ. (ЦРУ в свою очередь выступало с резкими обвинениями в адрес Сент-Джорджа во время слушаний в сенате, считая его кубинским агентом и цитируя в доказательство остросюжетные статьи в журналах для мужчин, в которых он бестактно развенчивал одну операцию ЦРУ за другой.)

Уроженец Венгрии, Сент-Джордж после второй мировой войны недолго проработал в военной разведке, затем переключился на журналистику и в конце концов попал на революционную Кубу теми же неведомыми путями, что помогли ирландским монахам открыть Америку. Он оказался с повстанцами в горах Сьерра-Маэстры и завоевал доверие Фиделя.

Когда «бородачи» с гор вошли в Гавану, первое, что сделали счастливые толпы на улицах,— это вдребезги разбили автоматические счетчики на автомобильных стоянках и игральные автоматы в казино — наиболее явные для них символы американского присутствия. Первое, что сделали повстанцы,— это захватили здание БРАК — символ гнета и пыток, которым Батиста подвергал парод. Полковнику Пагете удалось скрыться (впоследствии он объявился на службе у правительства Соединенных Штатов в Оупа-локе, где занимался проверкой прибывающих во Флориду кубинских беженцев, отсеивая из их числа тех, которые казались ему «розовыми»), но повстанцы вскоре задержали другого главаря БРАК, капитана по имени Хосе Кастаньо Кеведо. Он в свое время прошел обучение в Соединенных Штатах, в ФБР и служил своего рода связным между БРАК и гаванской резидентурой ЦРУ.

В шесть утра Сент-Джорджу позвонили из ЦРУ и потребовали прибыть немедленно. Он одолжил глоток чистого кислорода у корреспондента Эн-би-си[47], который всегда держал у себя в гостиничном номере кислородный баллон в целях мгновенною протрезвления, и помчался в посольство. Людей ЦРУ била крупная дрожь. Их любимца Кеведо арестовали два дня назад и тут же на ночном заседании революционного суда приговорили к смертной казни. Кеведо все же изучал искусство шпионажа в Америке, и это было почти одно и то же, как если бы на смерть обрекли одного из людей ЦРУ. У Сент-Джорджа тесные связи с лидерами повстанцев, ЦРУ просит его пробиться к Фиделю или Че и уговорить отменить невероятный приговор.

«Это был крайне напряженный момент,— говорит Сеш-Джордж,— и я считал, что Фиделю лучше всего ублажить ЦРУ именно таким способом».

Найти Фиделя Сент-Джордж не смог. Тогда он отправился к Че, с которым считал себя в дружеских отношениях: сколько ночей продрожали они в холодной грязи в горах. Журналист нашел Че в постели — его свалил приступ астмы.

Он намекнул Че, что было бы весьма «дипломатично» уступить просьбе ЦРУ относительно этого Кеведо.

«В горах мы не учились дипломатии»,— просипел Че, борясь с жестокой одышкой.

Они проспорили весь день. Когда Сент-Джордж ушел, было уже темно. «Я исчерпал все свои доводы»,— вспоминал Сент-Джордж. На прощанье Че распорядился: «Передай им мой ответ в точности, как я сказал».

Небольшая взволнованная группа сотрудников ЦРУ и посольства ждала Сент-Джорджа в конференц-зале посольства.

«Что он сказал?» — нетерпеливо спросил Джим Ноуэл, шеф резидентуры ЦРУ.

Сент-Джордж мрачно сообщил, что Че отказался пойти навстречу.

«Ну, а что он все-таки сказал?» — вновь потребовал Ноуэл.

«Че просил передать вам, что если бы он не расстрелял Кеведо как батистовского бандита, то уж наверняка расстреляет его как американского агента»,— ответил Сент-Джордж.

В зале повисла зловещая тишина. «Это объявление войны»,— констатировал Ноуэл.

На следующее утро Кеведо был расстрелян.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. «...РЫБА КРАСНОГО ЦВЕТА»

Это должно было быть чисто латиноамериканское дело. «Мы позаботились,— заявлял заместитель директора ЦРУ Ричард Биссел,— чтобы ни одна белая физиономия не маячила на берегу, ни один современный самолет не появился в воздухе». Все преподносилось так, будто вторжение — патриотический порыв кубинских эмигрантов, финансируемых частными лицами.

ЦРУ поручило майамскому маклеру Чарльзу Миллсу приобрести на рынке военных излишков два судна десантирования пехоты. Они стоили тысяч тридцать каждое. К тому времени, когда их спустили на воду, ЦРУ израсходовало на них в общей сложности 480 тысяч долларов. «Барбара Дж.» и «Благер», приписанный к Ки-Уэсту, были зарегистрированы как собственность подставной компании «Минерал кэрриерс лимитед», которая якобы искала нефть на близлежащих островах Маркесас. Приняв на борт оружие, взрывчатку и другие грузы со склада, в который был переоборудован причал парома Кэ-Уэст — Гавана (паромная переправа уже не функционировала), они кружили вокруг Кубы, снабжая контрреволюционное подполье. Перевозки на Кубу стали делом настолько обыденным, что Грейстон Линч, агент ЦРУ, командовавший «Благером», часто говорил, что ему кажется, будто он служит в почтовой компании.

Первоначально экипажи судов состояли только из кубинцев. Однако ЦРУ, демонстрируя расистское недоверие к своим кубинским подопечным — недоверие, которое будет существовать на всем протяжении подготовки и проведения провалившейся операции в Заливе свиней,— вскоре заменило кубинских шкиперов капитанами, откомандированными из военно-транспортной службы ВМС США. Капитанов предупредили: ЦРУ отречется от них, если «Минерал кэрриерс» будет разоблачена как шпионская «ширма».

Чтобы обеспечить морские перевозки в Гватемалу, ЦРУ обратилось за помощью к своему давнему партнеру — «Юнайтед фрут компани». Бывший вице-президент компании Томас Маккэйн пишет в своих мемуарах:

«Нам подробно рассказали о плане ЦРУ и, конечно, о том, что наемников в Гватемале и Никарагуа обучают кадровые военные Соединенных Штатов. Кульминацией разработанного плана должно было стать широкомасштабное вторжение на Кубу с воздуха и с моря. Тут как раз вступили в игру мы. Причем мы имели дело непосредственно с Робертом Кеннеди. От имени компании контакты осуществлял Артур Маркетт, сварливый новоорлеанец, прирожденный моряк, который, начав с матроса, дослужился до вице-президента компании. Маркетт говорил мне, что недолюбливает Роберта Кеннеди: ему в нем все противно — от надменного высокомерия до «немытых длинных косм». Но Роберт Кеннеди был министром юстиции; и он, и ЦРУ хотели, чтобы мы предоставили два наших грузовых судна для доставки людей и снаряжения во время вторжения. Мы сделали необходимые приготовления — все хранилось в строгой тайне: даже наш собственный совет директоров ничего не знал об этом. В компании лишь очень немногим были доверены столь секретные сведения».