Черный оазис - Михаил Сельдемешев

Судя по времени в билете, до регистрации еще было около часа. Артем за это время умылся и позавтракал и буфете аэропорта.

Регистрация, проверка документов и досмотр багажа протекали без каких-либо сложностей. После хлороформного «похмелья» голова все еще продолжала болеть, и Горин, заняв свое место в самолете, задремал, даже не дождавшись взлета.

На этот раз сновидения его были сумбурными, рваными и перенасыщенными знакомыми и не очень людьми. Разбудила Горина тряска от касания колесами самолёта посадочной полосы. Головная боль переместилась в область ушей, что было связано с перепадами давления.

В Каире была все та же жара, что и на Родине. К ней вдобавок еще примешивалась повышенная влажность.

«Придется снова привыкать к этой бане», — подумал Артем, памятуя о своей давней службе в этих местах.

В зале ожидания Горин сразу заметил человека, держащего в руках табличку с его фамилией, и проследовал за ним в микроавтобус. Еще несколько часов они тряслись, петляя по каким-то проселочным дорогам. Пыльные степи за окном, покрытые скудной растительностью, постепенно сменились более живыми пейзажами. Артем едва уловил уже забытый специфический запах джунглей и догадался, что микроавтобус держит путь в сторону побережья Нила.

Дорога, окаймляющая джунгли, вскоре свернула в чащу. Микроавтобус замедлил ход, объезжая рытвины и подпрыгивая на ухабах. Ветви деревьев скребли по кузову и стеклам.

— Если бы не засуха, хрен бы мы здесь проехали! — впервые за все время раздался голос водителя. — Развезло бы так, что только на танке сунешься.

— Далеко еще? — спросил Артем.

— Да не, почти приехали.

Вскоре микроавтобус начал делать остановки. Вооруженные люди в камуфляже заглядывали в салон, водитель о чем-то коротко беседовал с ними на арабском. У одного из таких кордонов Горин услышал и русскую речь.

Наконец, они выехали на очищенную от растительности поляну, и взору Горина предстал настоящий военный лагерь. Он аж привстал от удивления. На поляне разместились палатки разного калибра, два «сто тридцать первых» «ЗИЛа» с будками, ящики с каким-то оборудованием и даже прикрытый маскировочной сеткой танк «Т-80».

Артем выбрался из микроавтобуса и пару раз присел, разминая затекшие ноги. В лагере кипела жизнь: работало несколько дизельных генераторов, по территории бродили вооруженные люди в униформе без каких-либо знаков отличия и просто в обычной повседневной одежде. Опытный глаз Горина заметил едва видимый провод, тянущийся куда-то за пределы лагеря. Похоже, что это была сигнализация, дополнительно страхующая лагерь от визита непрошеных гостей…

— Как добрались? — Навстречу Горину вышел загорелый до бронзового цвета человек. На вид ему было около сорока лет, одет он был в выцветшие шорты, опоясанные ремнем с кобурой, такую же жилетку, наброшенную на голое тело, и армейские ботинки. Голову его покрывала панама. С виду он мог бы походить на какого-нибудь натуралиста, отлавливающего сачком редких бабочек, если бы не многочисленные шрамы, покрывающие его тело и лицо.

— Без осложнений.

— Подполковник Вараксин, — он подал для пожатия руку, и Горин заметил, что на ней не хватает пары пальцев. — Главный на этой лужайке.

— Горин, лейтенант запаса, — ответил Артем. — А вы здесь неплохо обосновались. Это-то откуда? — он махнул рукой в сторону танка.

— Подогнали с ближайшей базы на всякий случай, — ответил Вараксин. — Технику не успели всю вывезти отсюда в свое время, которое вы должны помнить, — он фамильярно хлопнул Артема по плечу. — Теперь вот пригождается.

«На этом с правдой и покончим, товарищ подполковник, — подумал Артем. — Танк „Т-80“ был принят на вооружение как минимум лет через десять после нашего боевого участия в Египте…»

— Сроки у нас сжатые, поэтому перейдем сразу к делу, — продолжал Вараксин. — Сейчас перекусите, отдохнете пару часов, познакомитесь с группой. Потом я кратко объясню задачу и начнем подготовку к операции.

Краем глаза Горин заметил, как из одной палатки двое солдат вынесли деревянный ящик и загрузили его в микроавтобус, на котором он только что приехал. Он также заметил, какое недовольное выражение лица было у водителя.

— Накормят вас там, — Вараксин указал на одну из палаток. — Там же расскажут, где туалет, вода и прочие необходимые вещи. По всем остальным вопросам пока обращайтесь лично ко мне. Я размещаюсь вот в этом самом большом чуме.

Горин кивнул и направился в сторону кухни, осматривая лагерь и при этом следя за подполковником. Как только тот скрылся внутри своей большой палатки, Артем развернулся и неспешно направился в сторону микроавтобуса. Убедившись, что за ним никто не следит, он забрался внутрь и откинул брезент, закрывающий деревянный ящик, который только что загрузили. Судя по цвету и маркировке, это был ящик из-под какого-то военного снаряжения. Горин отщелкнул стальные замки и открыл его…

В ящике лежал труп человека. Точнее, только его половина. Нижняя часть тела, начиная от живота, отсутствовала. Останки были как попало обмотаны полиэтиленом и пересыпаны какой-то химической дрянью, от которой Горина обдало зловонием.

— На растяжку напоролся.

Артем вздрогнул и обернулся: в дверях микроавтобуса стоял полковник Вараксин. Горин захлопнул крышку ящика, вернул на место брезент и выбрался на улицу.

— Отвыкли, наверное, уже от такого зрелища? — спросил Вараксин.

Артем кивнул.

— Что поделаешь — война. Смерть на каждом шагу подстерегает, — продолжал Вараксин. — Аппетит-то не пропал? — он снова хлопнул Артема по спине.

— Усилился, — вяло отозвался Горин и побрел в кухонную палатку. У него было такое состояние, когда абсолютно безразлично — что случится в ближайшие мгновения. Состояние полной апатии.

Горин поел, хотя и не чувствовал голода, поспал, хотя и не был уставшим, бесцельно послонялся по лагерю, неохотно отвечая на вопросы, задаваемые ему разными людьми, пока наконец Вараксин не позвал его на совещание.

Около пятнадцати человек разместилось кружком прямо на траве. Одеты все были по большей части в штатское, и все, как один, были довольно крепкими на вид мужиками. Возраст присутствующих колебался от двадцати пяти до тридцати пяти лет. Создавалось впечатление, что все эти люди мало знакомы друг с другом. Возможно, что всех их, как и Горина, разыскивали, основываясь на каких-то досье и личных делах, и привезли сюда также на днях.

— В общем-то, все уже успели более или менее познакомиться, — произнес Вараксин, когда все расселись. — Мне осталось лишь представить всем лейтенанта Горина, — он указал на Артема, и все повернули головы в его сторону.

— Лейтенанта запаса, — уточнил Горин.

— Почти всех нас сюда со скамейки запасных вытолкали, Горыныч, — скороговоркой проговорил русоволосый парень с раскрасневшимся лицом, одетый, несмотря на жару, в спортивный костюм. Он довольно ловко перебирал пальцами барабанную палочку, заставляя ее вращаться подобно пропеллеру.

— Это Лушников, — прокомментировал Вараксин. — Взял на себя роль весельчака нашей компании. Уже успел дать всем прозвища, очень острый язык у парня…

— Слишком длинный у него язык, а не острый! — вмешался хмурый коротко стриженный шатен с массивным оголенным до пояса загорелым торсом. — Ты бы, Лушников, пореже его изо рта доставал, а то обгорит на солнце и облезет так же, как спина.

— Ух ты, Порось, а у тебя, оказывается, тоже проблески юмора бывают! — воскликнул Лушников. — Мозг ещё слабо стероидами накачан, не знаю, правда, радует это тебя или нет.

Пока они препирались, подполковник Вараксин пояснил Артему, что владелец прозвища Порось, данного Лушниковым, на самом деле носит фамилию Порсейский.

— Если бы мы с тобой в одних окопах землю глотали, Лушников, то меня, возможно, и интересовал бы твой треп, — произвел очередной выпад Порсейский. — А с первыми кусками свинца я познакомился без тебя. Ты в это время, поди, в каком-нибудь военном оркестре барабанил своей палочкой долбаной, так что прикуси свой язык…

— Гляжу я на вас и думаю, — вмешался Вараксин. — У нас тут профессионалы собрались или пацаны из пионерлагеря?

— Да это мы так, время убиваем, товарищ подполковник, — улыбнулся Лушников. — На самом деле, Порось, я бы рад был в военном оркестре постучать, да только на заре моих патриотических устремлений мне один правоверный ножом сухожилие на руке повредил.

— Ты, я надеюсь, помог ему после этого с Аллахом свидеться? — спросил Порсейский.

Вместо ответа Лушников показал пальцем на одну из многочисленных зарубок, аккуратно нанесенных на барабанную палочку.

— А правда, Горыныч, что ты в этих местах уже работал? — обратился он к Артему.

— Приезжал как-то, с гуманитарной помощью, — ответил Горин.