Черный оазис - Михаил Сельдемешев

Возражений ни у кого не было, отряд разделился и разошелся в разные стороны.

— Не поделишься водичкой еще раз? — обратился Горин к Лушникову, как только их половина группы отправилась в свою сторону. — Во рту что-то пересохло.

— Да забери хоть всю, — Лушников протянул Артему флягу. — Мне сейчас как-то не до этого, наоборот, мороз по коже и мандраж пробирает. Какого черта я клюнул на эти бабки, ведь показалось же, что сумма слишком крупная! Все жадность моя…

— А зачем тебе деньги, Лушников? — спросил Порсейский. — На девок небось все спускаешь?

— На девку, одну-единственную, — ответил Лушников. — Бросил к ее ногам все, что у меня было, готов был ее рабом стать навечно, а она ничего не поняла, дурочка…

— Противно-то как, — скривился Порсейский. — Что, так хороша?

— Когда она по улице шла, мужики из окон выпадали, — ответил Лушников.

— Опять врешь? — подозрительно ухмыльнулся Порсейский.

— Нет, не вру, Порось, — серьезным тоном произнес Лушников. — Когда она была рядом, я забывал про все на свете.

— А она что, другого мужика нашла?

— Нет, бабу, — ответил Лушников.

— Чего? — Порсейский обогнал Лушникова, чтобы проверить, не смеется ли тот. — Выдумываешь?

— Если бы, — грустно улыбнулся Лушников. — Думал, у нее это просто очередной эксперимент, а она собрала все вещи и уехала с той девкой в кругосветное путешествие.

— Типа медовый месяц?

— Ага, — кивнул Лушников. — Вот я и решил: заработаю, куплю им в качестве прощального подарка какую-нибудь небольшую, шикарную и обязательно двухместную тачку и уеду из города.

— Ну и дурак, — подытожил Порсейский. — Из-за баб никогда не надо опрометчивые поступки совершать. Помяни мое слово — вот выберемся отсюда, сделаем Вараксину пластическую экспресс-операцию и нагрянем в лучший местный бордель. Ты про свою лесбиянку вмиг забудешь…

— Не смей о ней так! — эмоционально отреагировал Лушников. — Она не лесбиянка. Просто у нее такое нежное и тонкое устройство… Для нее, как для ребенка, нет никаких рамок.

— А я тебе говорю, что пока весь бордель не отдерем, никуда отсюда не уедем, — продолжал Порсейский. — Горин, ты участвуешь в нашей вакханалии?

— Навряд ли, — отозвался Артем.

— А чего так, Горыныч? — спросил Лушников. — Тоже ориентация подвела?

— Почти, — усмехнулся Горин. — Потенция у меня закончилась раньше срока.

— Че, правда? — удивился Порсейский. — Случилось чего?

— Боевое ранение, — ответил Артем.

— Надо же, ну извини, — произнес Лушников. — А сюда из-за чего попал?

— За долги, — Горин отхлебнул воду из фляжки.

— А я хочу свой бизнес открыть, — заявил Порсейский.

— Не свиноферму случайно? — съязвил Лушников.

— Нет, братан, — добродушно ответил Порсейский и хлопнул Лушникова по спине. — Не угадал — тренажерный зал организую.

— А говоришь — не угадал, — продолжал подкалывать Лушников.

— Причем с максимальным комплексом услуг, — не обращал внимания Порсейский.

— Массаж, тренерши в бикини… — не унимался Лушников.

— Для озабоченных наподобие тебя есть куча других мест, а ко мне люди будут приходить, чтобы укрепить здоровье, накачать дряблую мускулатуру, сбросить лишний жирок, снять стресс, — парировал Порсейский. — Для этого в зале будут лучшие тренажеры, кондиционирование, сауна и даже кафе со специализированными диетами и спортивным питанием…

— Смотрите! — прервал их Горин.

Прозрачную стену прорезали две вертикальных щели, бесспорно обозначавшие контур ворот. Похоже, что открывались они каким-то хитроумным механизмом, который виднелся с той стороны.

— Думаю, что привезли нас сюда именно через это место, — предположил Артем.

— Точно, вот и следы от грузовика! — Лушников присел, рассматривая отпечатки протектора в грязи. — Еще свежие.

— Я думал, эти чертовы стены гораздо тоньше, — Порсейский просунул в щель лезвие ножа. — По ним бы сейчас из РПГ…

Договорить ему не дали внезапно раздавшиеся вдалеке выстрелы.

— Наши! — Порсейский от неожиданности дернул рукой и обломил лезвие ножа, застрявшее в щели стены.

Он уставился на оставшуюся в руках рукоятку, швырнул ее в грязь и бросился с автоматом наперевес в чащу, откуда раздавались беспорядочные автоматные очереди. За ним метнулось еще трое человек.

— Куда? — крикнул Горин вслед бойцам, но их уже и след простыл — лишь качались потревоженные ими ветви деревьев.

— Продолжаем держаться стены, — Горин обвел взглядом оставшихся четверых человек, среди которых был Лушников. — Если они напоролись на засаду, то мы, возможно, зайдем на тех отморозков с другой стороны.

— Ох, что-то мне хреново, командир, — пожаловался Лушников, когда они уже бежали по очищенной от деревьев просеке рядом со стеной.

— Давно этого не делал? — спросил Горин. — У меня тоже одышка к глотке подступила.

— Да нет, дело не в этом, — Лушников помотал головой. — Трясет всего, словно первый раз порох понюхал. И виноваты во всем эти проклятые стены! — он на ходу ударил по стеклу прикладом автомата. — Они все портят! Не складывается у меня в мозгу их предназначение…

— Скоро узнаем, потерпи, — раздался голос кого-то из группы.

Выстрелы через некоторое время внезапно стихли. Пришлось сбавить ход, так как опасность могла подстерегать за каждым кустом.

— Почему они больше не стреляют? Может, мы бежим не в ту сторону? — Лушников был близок к истерике, и Горину пришлось остановиться.

— Послушай, — обратился к нему Артем. — Останься здесь, затаись где-нибудь в кустах. Будешь прикрывать нас с тыла.

— Я так не могу, — язык плохо слушался Лушникова. — А как же вы?

— Мы глянем, что там, и назад. — Горин положил ему руку на плечо. — Возможно, ребята уже все сделали. Давай, — он подтолкнул Лушникова в направлении ближайших зарослей.

Оставшись втроем, бойцы возобновили марш-бросок. Остановиться им пришлось спустя пару минут, когда они наткнулись на остальных своих коллег. Вернее на то, что от них осталось…

Тела бойцов были свалены у стены, словно отходы. По стеклянной поверхности расползлись кровавые потеки. Останки людей были изорваны, как будто после взрыва. У Горина потемнело в глазах, перед ним вдруг отчетливо встала картина из прошлого, когда их отряд набрел на ошметки преследуемых диверсантов…

— Что за мать вашу перемать?! — окрик одного из парней встряхнул Горина.

Внезапно в ближних кустах раздался шорох, все трое моментально направили туда стволы.

— Не стрелять! — прокричал Горин, не узнав своего голоса.

В вышедшем из зарослей человеке он с трудом распознал Порсейского. Тот брел, едва волоча ноги, на шее его болтался автомат, но воспользоваться им бедняга не мог — обе руки у него отсутствовали: одна была отсечена по локоть, вторая — по самое плечо.

Артем бросился к нему, но Порсейский, запнувшись за торчащий из земли корень, рухнул на траву. Из многочисленных ран на его спине обильно сочилась кровь. Когда Горин оказался рядом, тело Порсейского уже содрогалось, как от электрошока. Он интенсивно перебирал ногами, отчаянно пытаясь ползти.

— Как же так, Горин? — хрипло выдавил он, и по его потухшему взгляду Артем понял, что Порсейский сейчас умрет.

Парень попытался оторвать от земли голову, но уронил ее обратно и тут же затих. В этот момент позади раздался какой-то странный звук, заставивший Артема обернуться. Его взору открылась шокирующая картина: там, где еще недавно находилось два человека из его группы, остался один. Вместо второго на земле стояла лишь его нижняя часть: все, что должно быть выше пояса, отсутствовало. Верхнюю половину как будто срезало, и произошло это только что, так как ноги парня оставались стоять лишь по инерции. Они тут же завалились в грязь с хлюпающим звуком.

Последний оставшийся напарник Горина замер на месте, дико озираясь и сжимая в руках «АКМС» так, что побелели костяшки пальцев. Парень тоже, как и Артем, ничего не успел понять. В этот момент где-то наверху зашуршали ветки, и в воздухе пролетело что-то массивное, рухнув на самую кромку прозрачной стены. Это оказалась верхняя половина бедняги, который несколько мгновений назад потерял ноги. Создавалось впечатление, что он еще жив, так как руки цеплялись за верхний край стены. Из его разорванной брюшины свисали внутренности. Провисев какое-то время, он полетел вниз, туда, где были свалены останки других участников операции.

Парень, стоявший у стены, вдруг дико заорал, направил в стеклянную поверхность автомат и спустил курок. Длинная непрерывная очередь заглушила его крик. Когда он выпустил все патроны, у Горина продолжало звенеть в ушах, но, как оказалось, парень просто продолжал кричать. Он перестегнул сдвоенный магазин другим концом, дернул затвор и вместо того, чтобы еще раз проверить стену на прочность, сунул ствол себе в рот. Горин успел отвернуться, раздалась короткая очередь, и все стихло. Над окровавленными останками расстилался пороховой дым.