Первое дело Матильды - Оливер Шлик

– Хр-р-рм, – подаю я голос, чтобы напомнить о своём присутствии.

– Ой, Матильда, прости, – пристыженно говорит Рори и представляет меня наследнице: – Это… э-э-эм…

– Меня зовут Матильда Бонд, – говорю я. – Я коллега Рори. Приятно познакомиться, госпожа Шпрудель.

– Называй меня просто Шарлоттой, – приветливо улыбается она, протягивая мне руку. – У тебя классная шапка.

– Ой, спасибо, – говорю я. – Вообще-то она мамина. Но мама сейчас в Австралии, там шапки с помпонами не нужны. А это Доктор Херкенрат, – представляю я.

Опустившись на корточки, Шарлотта гладит Доктора Херкенрата по голове, а тот, в ком обычно любое незнакомое лицо пробуждает дикий ужас, сидит, высунув язык, и, похоже, очень доволен.

– Не хочу на вас давить – но, может, нам уже постепенно перейти к делу? Вообще-то мне в восемь нужно быть дома, – напоминаю я. – И могу предположить, что у тебя, Шарлотта, тоже время поджимает. Такое впечатление, что этот комиссар Фалько просто спит и видит, как бы засадить тебя за решётку.

– Будет… э-э-э… лучше, если мы ещё раз восстановим все события, – предлагает Рори. – С самого… э-э-э… начала.

9

Шоколадное драже и подозреваемые

Мы с Доктором Херкенратом втискиваемся рядом с Шарлоттой на весёленькой расцветки диванчик. Рори, чуть ли не в узел завязав длинные ноги, усаживается на синюю подушку-пуф.

– Угощайтесь, пожалуйста, – говорит наследница, показывая на расставленные на низком столике несколько вазочек с шоколадными драже всевозможных цветов.

Не заставляя просить себя дважды, я загребаю целую пригоршню, подумав при этом, не свойственно ли застенчивым людям пристрастие к шоколадным драже так же, как к кофейной бурде и булочкам с изюмом.

– Я… э-э-э… я вынужден задать тебе несколько вопросов, – ёрзая по подушке, обращается Рори к Шарлотте. – Мне это очень неприятно, и я… Я никоим образом не хотел бы вторгаться в твою личную жизнь или… э-э-эм… кхе-кхе… кхм-кхм… – Вид у сыщика такой, будто больше всего на свете ему сейчас хочется раствориться в воздухе. В допросах он и правда не силён.

– А что, если я возьму это на себя? – предлагаю я. – Я знаю, как это делается. По детективным романам.

– Это было бы… Ты действительно сможешь? – Рори вздыхает с облегчением. – Тогда… э-э-э… приступай.

– Только если ты не против, – я вопросительно смотрю на Шарлотту Шпрудель.

– Нет. Вовсе нет, – чуть слышно шепчет она. – Начинай.

– Сперва расскажи мне немного о жемчужине, – прошу я. – И о том, почему её нужно было выставить на аукцион.

– За последние годы я отдала на благотворительные нужды большую часть наследства и выставила на аукцион многие находящиеся в собственности семьи вещи, – смущённо говорит она. – Несправедливо, что небольшая горстка людей владеет очень многим, в то время как большинство не имеют ничего или имеют очень мало.

«Хорошая установка», – думаю я, в то же время поймав себя на мысли, как велико должно быть наследство, если, отдав большую часть на пожертвования, она и дальше может жить в этом маленьком дворце. Должно быть, гигантское.

– Жемчужина Шпруделей – одна из самых ценных в мире, – объясняет Шарлотта. – У неё уникальный голубоватый оттенок. И в отличие от большинства жемчужин её блеск со временем не померк. – Взяв со столика книгу, наследница открывает её и показывает глянцевую фотографию пропавшей драгоценности.

– Ух ты! – в восторге восклицаю я. Жемчужина примерно с половину мячика для пинг-понга, идеальной формы и с абсолютно необычным голубым мерцанием.

– Ею владели пять поколений семьи Шпруделей, – продолжает Шарлотта. – Каждые два года жемчужину доставали и предъявляли общественности, а в остальное время она всегда лежала в сейфе. Я запланировала провести в начале января благотворительный вечер и, размышляя, какой объект там можно продать с аукциона, первым делом подумала о жемчужине Шпруделей. Я поговорила об этом с Гердом, и он тоже сразу загорелся этой идеей.

– Герд? – удивляюсь я, пока не догадываюсь, о ком она говорит. – О, ты имеешь в виду Геральда Шеделя, твоего адвоката?

– Да, – кивает она. – Геральд уже целую вечность оказывает юридическую поддержку нашей семье. Он был хорошим другом отца и консультирует меня во всём, что связано с благотворительностью.

– Просто ради интереса, – говорю я, прихватив ещё несколько драже. – Геральд Шедель этим утром уже был здесь? Когда пропала жемчужина?

– Нет-нет, – Шарлотта качает головой. – Герда из списка подозреваемых можешь вычеркнуть. Он пришёл вскоре после приезда полиции. Я попросила его о поддержке, когда этот ужасный комиссар Фалько меня допрашивал. Как человек может превратиться в такого монстра?! Он… он обращался со мной как с преступницей! – Она кусает губы, и по щеке у неё катится слеза.

Тут же подскочив, Рори протягивает ей белый носовой платок и, запинаясь, говорит:

– Мы… мы в любой момент можем сделать перерыв, если ты…

– Нет. Не нужно, – всхлипывает она, перед этим основательно высморкавшись в его платок. – Продолжим.

– Расскажи, что произошло сегодня утром, – прошу я, взволнованно глядя на Шарлотту. – Всё, что хотя бы отдалённо может быть связано с жемчужиной.

– Сегодня утром было две встречи, – тихо говорит она. – Я пригласила сюда эксперта, чтобы он перед аукционом ещё раз подтвердил подлинность жемчужины и оценил её нынешнюю стоимость. Это известный, всемирно признанный эксперт. Он пришёл в девять. Я достала жемчужину из сейфа, он провёл экспертизу и объявил её подлинной, а потом мы ещё немного поболтали. В комнате мы всё время были одни. Он не имеет к краже никакого отношения. Когда он ушёл, жемчужина ещё оставалась на месте, и я собственноручно убрала её назад в сейф, – Шарлотта, погрузившись в собственные мысли, берёт одну штучку драже и тихим голосом продолжает: – В одиннадцать предстояла вторая встреча: собирался прийти фотограф, чтобы сделать снимок жемчужины для аукционного каталога. А когда я без пяти одиннадцать открыла сейф, чтобы взять её, она бесследно исчезла. Как в воду канула. – Шарлотта, глядя в пол, беспокойно ёрзает на диванчике. – В сейфе лежали и другие драгоценности. А ещё ценные бумаги и немного наличности. Ничего из этого грабитель не тронул – он взял только жемчужину Шпруделей.

– Вот как? – Рори выглядит слегка растерянным.

– Может, это какой-нибудь застенчивый воришка, – предлагаю я не слишком серьёзную версию. – На сейфе есть следы взлома?

– Нет, ни малейших, – Шарлотта проводит рукой по волосам. – Чтобы открыть сейф, нужно набрать шестизначную комбинацию цифр, а чтобы снова закрыть его, нужно ввести код заново. Если комбинация цифр неверна, включается сигнализация. Но этого не произошло.

– А кто знает эту комбинацию? – уточняю я.

Мерцающий свет от свечей отбрасывает тени на лицо Шарлотты, и в голосе её появляются нотки страха:

– Кроме меня – никто. И комиссар Фалько утверждает, что криминалисты обнаружили на