Книга и меч. Записи о доброте и ненависти. Том 2 - Цзинь Юн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Синь Ян подошел, чтобы налить вина. Чэнь Цзялуо, желая развеять подозрения Цяньлуна, первым отпил и попробовал одну из закусок. Цяньлун ел только то, что брал Чэнь Цзялуо. Вдалеке слышались звуки флейты, играющие приветственную мелодию.
– У вас изысканный вкус, дорогой друг. Удивительно, что вам удалось так хорошо все организовать за такой короткий срок, – произнес Цяньлун с улыбкой.
Чэнь Цзялуо поблагодарил его и сказал:
– Я знаю, что вы не пьете вино без музыки. Я слышал, что голос Юй Жуи – лучший в этих краях. Могу ли я пригласить ее спеть для вас?
Цяньлун обрадовался, повернул голову и спросил Ли Кэсю:
– А кто такая Юй Жуи?
– Это известная куртизанка из Ханчжоу. Говорят, что она заносчива и если не захочет, то не будет петь, даже если ей предложат плату золотом, – ответил Ли Кэсю.
Цяньлун улыбнулся и сказал:
– Ты видел ее?
– Нет, я не посмел бы… – засмущался Ли Кэсю.
– Тогда сегодня мы расширим твой кругозор, – с улыбкой произнес Цяньлун.
Пока шел этот разговор, Вэй Чуньхуа уже переправлял Юй Жуи на лодку. Увидев девушку, Цяньлун отметил, что она была хрупкой и изящной, ее лицо было белоснежным. Нельзя было сказать, что она обладала какой-то особенной красотой, но ее взгляд был необыкновенно живым и привлекательным. Девушка оглядела присутствующих и поприветствовала каждого с нежностью и лаской. Обратившись к Чэнь Цзялуо, она произнесла:
– Мастер Лу сегодня очень бодр и весел, – голос ее был похож на пение птиц.
Чэнь Цзялуо указал рукой на Цяньлуна и сказал:
– Это господин Дунфан.
Юй Жуи поприветствовала Цяньлуна и присела рядом с Чэнь Цзялуо.
– Я слышал, что ты чудесно поешь. Споешь ли ты нам, осчастливишь ли нас? – сказал Чэнь.
– Мастер Лу просит меня спеть песню… Я буду петь для тебя три дня и три ночи, пока ты не устанешь от моего голоса.
Слуга подал ей пипу, девушка встала и начала петь:
«За окном тишина, никого нет,
Ты опускаешься на колени, страстно желая близости,
Я противлюсь и отворачиваюсь,
Но на самом деле я почти согласна быть твоей!»
Чэнь Цзялуо захлопал в ладоши, а Цяньлун слушал ее чудесный голос, и в душе его росло теплое и нежное чувство.
Юй Жуи улыбнулась, отвела взгляд, провела своими тонкими пальцами по струнам пипы и снова запела:
«Хочу ударить тебя – и это не забава,
Стиснув зубы, я замахиваюсь,
Но стоило мне сделать это,
Как я засомневалась.
Ударю слабо – ты не испугаешься,
Ударю сильно – буду сожалеть об этом.
О, мой любимый,
Лучше мне не бить тебя вовсе!»
Услышав эту песню, Цяньлун забыл обо всем и, не удержавшись, воскликнул:
– Ударь, если ты так этого хочешь!
Чэнь Цзялуо рассмеялся. Ли Юаньчжи спряталась за спину отца и поджала губы. Ли Кэсю и Бай Чжэнь стояли с каменными лицами, старательно сдерживая улыбку. Юй Жуи, увидев их напряженные лица, улыбнулась.
Цяньлун, будучи императором, видел много наложниц, слышал их пение, но все они выглядели благородно и были жутко скучными, похожими друг на друга. Эта провинциальная куртизанка поразила его сердце. Любуясь ее милым лицом, живыми глазами, яркими бровями, сердце его наполнялось волнующими любовными переживаниями. Ее песни и ее чудесный голос вместе с ароматом цветов и светом луны унесли Цяньлуна в волшебный мир, и он постепенно забыл, что находится на встрече с разбойниками.
Юй Жуи налила вино Цяньлуну и Чэнь Цзялуо, они выпили три бокала подряд, и Юй Жуи тоже сделала несколько глотков. После этого Цяньлун снял со своей руки перстень с зеленым нефритом и отдал девушке, словно одарил ее за столь чудесные песни, и сказал:
– Спой еще одну.
Юй Жуи смущенно опустила голову и улыбнулась; на щеках ее появились две очаровательные ямочки. Сердце Цяньлуна растаяло, и девушка сказала:
– Я пою без остановки, разве это не злит господина Дунфана?
Цяньлун улыбнулся и ответил:
– Ты поешь песни, и это делает меня счастливым… как же я могу сердиться?
Юй Жуи подмигнула ему и провела пальцами по струнам пипы. На этот раз мелодия была более бодрой, шуточной и легкой. Цяньлун пил вино и слушал пение девушки. На этот раз она пела о бедном мужчине, который сначала мечтал лишь о новой одежде, а затем его желания начали расти – он думал о большом доме, красивой жене, хорошем жеребце, уважаемой должности. С лица Цяньлуна не сходила улыбка, но стоило девушке пропеть строчку, где говорилось о том, что мужчина хотел занять императорский трон, как лицо его изменилось. Однако Юй Жуи продолжала петь, и герой ее песни уже не просто хотел стать императором, а мечтал о том, чтобы сыграть в шахматы с самим Нефритовым государем[13].
Чэнь Цзялуо громко рассмеялся, однако Цяньлун становился все мрачнее и мрачнее, и в голове его промелькнула мысль: «Знает ли эта девушка, кто я на самом деле такой, и не хочет ли она просто высмеять меня?» Закончив петь, Юй Жуи сказала с улыбкой:
– Это была шутливая песня про мечты бедняков. Вы, господин Дунфан и мастер Лу, богатые люди, у которых есть и большие дома, и красивые жены, так что не придавайте этой песне большого значения.
В ответ Цяньлун лишь громко рассмеялся, его лицо смягчилось. Глядя на очаровательное лицо Юй Жуи, сердце его пылало и он уже думал о том, как бы приказать Ли Кэсю тайно доставить эту девушку к себе во дворец. Среди потока своих мыслей он вдруг услышал, как Чэнь Цзялуо сказал:
– Тан Сюаньцзун[14] был талантливым императором, но в конечном счете это не имело никакого значения. Было большой ошибкой потакать Ань Лушаню[15].
– Сначала император Тан Сюаньцзун был мудр, но в последние годы оказался слаб волей, однако он никогда не был так хорош, как его предок – император Тан Тайцзун[16], – ответил Цяньлун.
Чэнь Цзялуо спросил:
– Император Тан Тайцзун был талантливым стратегом, вы, наверное, очень восхищаетесь им?
Людьми, которыми Цяньлун восхищался больше всего в своей жизни, были император Хань У-ди[17] и император Тан Тайцзун. Эти правители были великими завоевателями, которые смогли расширить границы государства, и слава о деяниях этих императоров облетела весь мир. С того момента, как Цяньлун взошел на престол, он хотел продолжить их дело, поэтому периодически направлял отряды войск на пограничные территории. Вопрос, заданный Чэнь Цзялуо, пришелся императору по душе, поэтому он ответил:
– Тан Тайцзун был непревзойденным мастером военного дела. Его имя приводило варваров в ужас. Его литературный талант не уступал военному делу. Ему действительно не было равных.
– Я читал труды Тан Тайцзуна. Некоторые его высказывания таят глубокий смысл, – сказал Чэнь Цзялуо.
– Что же это были за высказывания? – произнес Цяньлун.
Услышав, что Чэнь Цзялуо уважает Тан Тайцзуна так же, как и он сам, Цяньлун обрадовался.
– Тан Тайцзун сказал: «Лодку можно сравнить с господином, а воду – с простым народом. Вода может как нести лодку, так ее и опрокинуть», – ответил Чэнь Цзялуо. – «Император – это тот, для кого справедливость – главный закон, жестокость же для него не играет никакой роли. Правда тоже может устрашать».
Цяньлун молчал. Чэнь Цзялуо продолжил:
– Это образное выражение действительно хорошо подходит. Мы с вами сидим в одной лодке, если мы будем следовать за водой, то будем двигаться плавно и устойчиво, но если мы будем грести вразнобой и плыть быстрее, чем быстроногий скакун, то непременно перевернемся.
Эти слова были произнесены, чтобы напугать императора.
