Звездная бирема «Аквила». Рубеж - Олег Мелехов

— Ицилий, а тебе не показалось, что их астрогатор подозрительно смахивает на одного из наших? — спросил префект.

— Хм… — корабельный эскулап в сомнении наморщил нос. — Буду осматривать, проверю. Республиканец? Здесь, в этой дыре?

Размышлений о подобной вероятности Квинту хватило до порога медотсека. Загадка прекрасно отвлекла от нарастающих болевых ощущений, но очень скоро раненому стало не до пленников.

С префекта сняли броню, столь удачно спасшую его правое плечо и лопатку от обугливания. Сейчас ожог выглядел так, словно пораженную часть тела чуток не доварили для хорошего мясного бульона.

— Да, согласен, паршивенько смотрится, — признал Ицилий после тщательного сканирования. — Но, на самом деле, не все так уж плохо. Степень поражения невысокая…

— Зато глубокая, — вздохнул Квинт.

— Но пара инъекций регенератора сделают свое дело.

— А если одной постараемся обойтись?

Нет, Квинт Марций не собирался играть в несгибаемого эпического героя, которому всё нипочем. Ему было больно, до слез больно, если честно. Но в их положении регенерационные инъекции, зачастую творящие чудеса, следовало всячески экономить.

Ицилий благодарно улыбнулся.

— Я буду крайне признателен. И твои лимфоузлы я спасу по-любому.

На обезболивающее корабельный врач тоже не поскупился, чтобы раненый выдержал уколы в подмышку и обработку ожога. Затем на раневую поверхность нанесли аэрозолем тончайшую пленку, частично заменяющую поверхность кожи, пока своя заново не вырастет.

— Сутки душ не принимать, а потом…

— Я помню. Не в первый раз, — отрезал префект, уставший не столько после боя, сколько от лечебных манипуляций. — Ты мне этого астрогатора проверить не забудь.

Задерживаться в медблоке дольше положенного ему совсем не хотелось. Как-никак, плохая примета.

Но путь Квинту Марцию преградила Ливия, стратегически точно рассчитав время и выполнив маневр-перехват в тот самый момент, когда перед префектом уже отъезжала створка двери. Наварх выглядела довольной и бодрой до омерзения. Взглянув на Квинта Марция с нескрываемым участием, она воскликнула:

— Префект! Как твоя рана?

Наигранность в тоне наварха различило бы только натренированное ухо. Такое, как у Квинта Марция, например. Она и в самом деле беспокоилась о нем, как была бы озабочена здоровьем любого члена экипажа или, скажем, состоянием плазменных инжекторов «Аквилы». Префект оставался неотъемлемой и важной частью биремы. Но проведать командира манипулариев Ливия заглянула не только из беспокойства, но еще и затем, чтобы самую малость позлорадствовать. В конце концов, ранение префект получил самое подходящее: ничего смертельного, но довольно болезненно.

— Ничего. Жить буду, — признался Квинт, бдительно высматривая в сияющем лике наварха тень сожаления.

— Отлично. Но, — с нажимом проговорила она, глядя теперь в упор на доктора, — я считаю, что тебе, префект, показан сейчас отдых. Верно, Ицилий? Отдых и покой.

Конечно, запереть Марция в царстве Ицилия на денек-другой было бы не только приятно, но и полезно, однако не в нынешних обстоятельствах. Так что пусть отдохнет, книжки свои почитает, а то и в вирт заглянет. Тоже ведь живой человек все-таки, а всему живому нужно иногда расслабляться.

Корабельный врач поспешно кивнул. Слишком поспешно.

— Поэтому, — продолжала Ливия, — я освобождаю твою каюту, Квинт Марций. Временно. Пока обстоятельства позволяют. Ты, верно, порядком устал от нас с Фиделисом, а в привычном тебе уединении на личной территории, — и наварх тонко улыбнулась, — выздоровление наверняка пойдет лучше. Я уже попросила Антония перенести мои вещи.

Казалось бы, надо не просто радоваться, а прямо-таки ликовать. Это же прекрасно — снова свободно распоряжаться собственной каютой и санузлом. Но, как это обычно получалось, когда вмешивалась наварх, ликование Квинта Марция неизменно трансформировалось в жестокое разочарование. Не говорить же прямо: «Убирайся к себе в каюту, но Фиделиса оставь», верно?

Подлая стерва снова, сама о том не подозревая, заставила префекта ревновать и завидовать. У неё была «Аквила», а у Квинта не было, у неё был сцинк, а у него…

— Очень мило с твоей стороны, — проворчал до мозга костей неблагодарный Марций и, взвесив все «за» и «против», добавил: — Я на досуге кое-что почитал по сцинкам… Есть отличная программа для синтезатора. Настоящие аррианские тараканы. Я потом покажу.

Не оставлять же невинное животное без важных витаминов и минералов?

Наварх, не будучи полной дурой, мигом расшифровала все гримасы префекта. Квинт Марций снова изволил выказывать недовольство. Интересно, чем она провинилась на этот раз? Ливия не стала развивать тему, ограничившись кивком, и повернулась к Ицилию:

— Вообще-то, Луций Ицилий, я зашла не только проведать нашего доблестного префекта, но и по делу. Найдется у тебя, — она быстро обежала медотсек хищным взглядом, — что-нибудь подходящее для интенсивного допроса?

— Э… например? — осторожно спросил доктор.

Ливия пожала плечами:

— Ну, тебе должно быть виднее, ты у нас врач… Медикаменты, я полагаю. Хотя вон те блестящие штуки, наверное, тоже подойдут, — и указала на жутковатое медицинское оборудование. — Выглядят они… вдохновляюще. Особенно вот этот инструмент… что это, кстати?

— Пневмопила, наварх, — Ицилий глянул на женщину с тревогой и, предвосхищая следующий вопрос, добавил: — А это — лазерная дрель. А вон то — ретрактор.

— Ретрактор… — задумчиво протянула Ливия. — А что, внушает. Антоний что-то бормотал о щипцах для тестикул, но мне показалось, что это была такая шутка. Наверное.

На взгляд наварха, бывший психокорректор (хотя психокорректоры бывшими, как известно, не бывают) сам по себе был зловещим орудием пытки и не нуждался в дополнительных приспособлениях, но профессионалам, разумеется, видней.

— Как скажешь, наварх, — поежился доктор, видимо, в красках представив себе «интенсивный допрос» в исполнении истосковавшегося по настоящему делу Антония с ретрактором и лазерной дрелью в руках. — Но, если позволишь, я бы предпочел начать с препаратов…

— Ну, прекрасно! Так я его пришлю к тебе. Вместе вы наверняка синтезируете что-нибудь эдакое… — и улыбнулась обоим мужчинам. — Квинт Марций, еще раз настоятельно рекомендую тебе отдохнуть. Пока мы не закончим с пленниками, все равно никуда не полетим. Vale! — и покинула медотсек, чуть ли не насвистывая.

Перспектива устроить пленным варварам настоящий допрос — или хотя бы понаблюдать со стороны за тем, как Антоний это делает — весьма вдохновляла наварха.

«У тебя и без медикаментов прекрасно получается… — с тоской констатировал префект — …над людьми издеваться».

По крайней мере, чувствовал он себя после короткого разговора с Ливией так, словно она вырвала ему ногти не только на руках, но и на ногах. Ретрактором.

Квинт Марций сильно сомневался, что варвары станут упрямиться. Что им терять, в самом-то деле?

Обычно психованный сверх всякой меры Дагон молился какому-то из пунийских богов. Его глаза были полуприкрыты, а узкие губы едва заметно шевелились, без остановки повторяя священные рифмы. Выпрашивал себе легкую смерть? Это он славно придумал. Лацийская военная доктрина не предусматривала пленения врагов. Во всяком случае, не существовало ни единой причины, чтобы бирема захватила какую-то ничтожную миопарону без опознавательных знаков. Догнать и уничтожить незнакомое судно — вот и вся недолга. Даже одного предложения сдаться более чем достаточно, чтобы знающий человек несказанно удивился. А эти… Аквилины не только взяли на абордаж, но и оставили в живых. Кто угодно на месте Дагона заподозрил бы подвох.

Кроме, пожалуй, Клейта. Любопытство появилось на свет из репликатора раньше самого данайца. Его за решетку бросили, а он знай себе башкой ушастой вертит. И витаминной инъекции от корабельного медтехника обрадовался, словно тот ему хорошую такую дозу эндорфинов вколол. Интересно, он сохранит свой оптимизм до того момента, когда его будут выкидывать в пространство через шлюз? Может и хорошо, что Клейт по губам читать не умеет и не понимает, что Аквилины думают о будущем пленников. Комплекс витаминов группы В — это очень гуманно. По меркам Данайи, конечно.

Данаец, словно мысли прочитал, принялся белозубо улыбаться и подмигивать товарищам по заключению. Мол, падать духом рано еще, прорвемся. Раз сразу не убили, то мы еще побарахтаемся.

Марк еще раз осмотрелся по сторонам. Лары и маны! Оказывается, тосковать можно даже по камере корабельной гауптвахты. По серебряно-блестящим лучам силовой решетки, по яркому белому свету, по жестким откидным сиденьям и даже по неподвижной фигуре вахтенного вигила. Марк еще раз с каким-то противоестественным наслаждением вдохнул запах армейского антисептика, которым щедро опрыскали пленников. Так положено. Мало ли какая у этих варваров может отыскаться инфекция? За пятнадцать лет ничего не изменилось — ни инструкции, касающиеся биологической безопасности экипажа, ни состав антисептических средств, ни флотские уставы.