Баллада о Великом Маге (СИ) - Кохен Лия

— Я думаю, что ты взял мальчишку из жалости. Ты и сам знаешь, как тяжело пробиваться в жизни, когда твои родители из простых работяг, — произнес эльф и покосился на друга.

— Мой отец был клириком[3], — тряхнул головой чародей.

— А мать — крестьянкой, — ответил ему на это эльф.

— Слушай, — рассердился вдруг Магос, — я в твою жизнь не лезу? Вот и ты ко мне не приставай! Ты хочешь думать, что даже в таком негодяе, как я, скрывается что-то возвышенное и прекрасное. Но ты горько ошибаешься, Тэль-Белар. Мне просто нужен лакей, слуга! — Магос так разгорячился, что не заметил худенькую фигуру, стоящую позади него.

Он, обернувшись, сухо посмотрел юноше в глаза и, чертыхнувшись, удалился в свою каюту.

Юноша стоял рядом с эльфом, ощущая себя карликом. Тэль-Белар возвышался над ним, как фонарный столб. Его голубые глаза сверлили юношу взором. Он был спокоен и суров. Глаза же Тео, большие и широко раскрытые, напротив, смотрели на темного эльфа с нескрываемым возбуждением и удивлением.

— Знаешь, я нисколько не жалею, что отправился с Магосом, — сказал он наконец и хотел было тоже удалиться с палубы, когда до него долетели слова эльфа:

— И я тоже…

***

Год 1907, 2 года спустя,

шхуна «Гирахарса»,

юго-западный пролив,

неподалеку от порта города Глудин

Когда я впервые увидел тебя,

Взглянул на твое лицо,

Луна и солнце померкли в тот час

Перед светом, что ты несешь,

Играя лучами над бездной

В темноте этого мира…

И когда я впервые к тебе подошел

И коснулся твоей руки,

Словно дикие птицы в сердце моем

Взметнулись, как пепел, легки,

Полетев над безумной толпою

За пределы этого мира…

И когда я впервые обнял тебя

И тепло твое ощутил,

Я вмиг позабыл, кто я теперь

И кем я до этого был.

Только бы быть с тобою

До скончания этого мира…

— А знаешь, наш Тео — тот еще подарочек судьбы, — улыбаясь во весь рот, проговорил Магос после того, как песнь была окончена.

— Да, голос у него красивый: низкий и очень проникновенный, — промолвил темный эльф, всматриваясь в бесконечные синие просторы. — Или ты о том, как наловчился использовать мальчишку для выполнения самой грязной работенки?

Магос обиженно посмотрел на друга.

— Тео за эти два года с нами повстречался с уймой занимательных людей, — заметил он.

— Я бы скорее назвал твоих заказчиков опасными и непредсказуемыми типами, — возразил ему эльф.

— Ну что ты за него волнуешься, в самом деле, Белар? За это время Тео тебе хоть раз пожаловался, а, Тео? — сказав это, маг бросил суровый взгляд на подбегающего к ним молодого человека, но тот лишь улыбался самой счастливой на свете улыбкой, ловя на щеках быстрые потоки ветра.

За пару лет Теодор превратился из худощавого бледного подростка в загорелого, коренастого, широкоплечего юношу и с гордостью, свойственной юнцам, отмечал каждый раз, что ростом почти догнал своего попечителя.

— И все же, Магос, что теперь у тебя на уме? — спросил эльф, пока все трое, облокотившись о прочные перила, стояли над бездонной гладью проносящейся мимо них воды.

Магос загадочно улыбнулся, но лишь для вида. Эльф чувствовал, что беспокойные мысли носятся в курчавой голове его единственного в мире друга. Когда он много лет назад пошел за магом, он лишь надеялся пройтись с тем по свету, чтобы доказать себе, что мир за последнюю сотню лет ничуть не изменился, и преспокойно продолжить наслаждаться своим одиноким и спокойным существованием. Теперь же он с некой тревогой осознавал, что одиночество больше не кажется ему таким уж заманчивым. И хотя порой он уходил от команды, чтобы побыть несколько дней наедине с собой и своими мыслями, но каждый раз искренне радовался, возвращаясь к оптимистичному и вечно деятельному здоровяку, каким был Магос, хотя, помимо этого, он считал своего приятеля самоуверенным, расчетливым и весьма эгоистичным человеком. Тэль-Белар как мог удерживал мага от тех сделок, где они должны были поступать бесчестно или приносить кому-то неоправданный вред, и теперь его мучили угрызения совести из-за того, что именно его, Тэль-Белара, неумение сдержать себя послужило причиной их долгих скитаний по морям без возможности найти сколь-нибудь постоянный источник заработка: кормящие их перевозки до Руна и обратно закончились пренеприятной историей в одном из богатейших домов северной столицы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

***

Двумя неделями ранее

Два королевства вели между собой активные боевые действия. Уже немолодой король севера Юстав, понимая, что с каждым годом шансов завоевать континент у него остается все меньше и меньше, в спешке объединился с сильнейшими группировками темных эльфов, которые к тому времени уже перестали быть диковинкой в мире людей. С тех пор как харизматичный и доблестный рыцарь, а ныне король, Рауль сплотил все южные земли от Иннадрила до Орена под единым флагом Адена, Юстав стал опасаться, как бы полный сил и куража правитель не пошел войной на север. Это-то и подтолкнуло его к тому, чтобы утвердить власть темных эльфов на севере и заручиться их военной и магической поддержкой. За несколько десятилетий жизни на поверхности долгое время скрывавшиеся в пещерах эльфы приобрели постепенно защиту от солнечных лучей и могли уже воевать наравне с людьми днем, не говоря о том, что ночью их армия становилась еще эффективнее. Среди темных эльфов было множество отменных воинов и стрелков, сильные маги, а главное — в их отрядах попадались порой и темные оракулы, владеющие уникальными усиливающими заклинаниями, которыми не обладали человеческие проповедники[4]. Осознавая, что в союзе с немногочисленным сообществом темных эльфов его силы все еще уступают силам юга, Юстав также заключил мирный договор с оркамии за их военную поддержку хотел уже пообещать им часть любой южной провинции. Но молодой вождь высших орков Какаи, неуступчивый и амбициозный лидер зеленокожих гигантов, заявил, что оркам нет дела до того, что творится на юге. Единственное, что их народ хочет, — вернуть себе древнюю столицу орков, символ их былого могущества и превосходства, город Рун. Юстав сначала пришел в бешенство от такой дерзости Какаи, но, как следует поразмыслив, пообещал отдать оркам Рун, как только сам он сядет на трон Адена. Таким образом, король севера заручился поддержкой двух рас континента. А еще и гномы, которые, хотя сами по-прежнему старались оставаться в стороне от любых столкновений, ввиду близости своей территории к землям орков и Элмору, большую часть вооружения бросили именно на снабжение северных войск.

Поверив в скорую победу, король Юстав направил все свои силы на Аден, поставив во главе темного войска своего единственного сына Астеара. Орков же возглавил сам Какаи.

Рауль, выделявший после объединения королевства огромные суммы на строительство приграничных крепостей, много раз порадовался своей предусмотрительности после того, как войска северян хлынули через Срединные Горы. И тогда король Рауль начал перебрасывать в крепости все большие и большие силы со всего южного региона. Почти все легионы, кланы и ордена были задействованы на обороне Адена. На приграничных землях начались ожесточенные бои.

Небольшая группка Магоса в это время как раз курсировала между Руном и Глудио. В северном королевстве всегда в почете были вина, свежие фрукты и овощи, что ввиду сурового климата не могли расти там. А на юге всегда можно было найти покупателя для редких минералов, добываемых исключительно на севере, поэтому Магос решил пока больше не участвовать в рискованных предприятиях и преспокойно занялся торговлей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})