Семь посланников - Элизабет Тюдор

только началась. У тебя еще все впереди. Тембр его голоса и интонация, с которой он произнес эти слова, заставили Макензи вздрогнуть. Он оглянулся и в лунном сиянии увидел седобородого ссутуленного старика, с высоким облысевшим лбом, прорезанным глубокими морщинами. На пепельном лице при лунном свете поблескивали, скошенные к носу от постоянного вранья, темно-серые непроницаемые глаза. Старик сидел неподвижно, в живописной позе, и Генри показалось, что перед ним находится не живое существо, а каменное изваяние. Внезапно юношу будто окатило ледяной волной, и он слабо вскрикнул от неприятного ощущения. Поморгал глазами, почувствовав, что они потеряли обычную колючесть, в голову повеяло теплым ветерком дремоты. Генри, уяснив, что с ним происходит, чуть слышно проговорил сквозь зубы: "мистификатор!" Сделал наивную попытку встать, но не удалось. Испачканные илистой грязью ступни словно срослись со скалой. На лице Дугласа Хоуарда застыла довольная, горделивая улыбка. Хищным взглядом он глядел на свою жертву. Макензи настолько взволновался, что у него застучали зубы, и по спине прошел озноб. По прошествии нескольких секунд у него начали чесаться глаза. Все тело его обмякло, и он непроизвольно распростерся на каменистой земле. Генри понял, что как беспомощный зверек попал в капкан охотника. Он заснул, и последнее, что еще услышал наяву, были голоса агентов МСБ, окруживших гору.

* * *

В полуосвещенной комнате тускло светил лабрадоровый свет. Люди в белых комбинезонах и масках суетились вокруг реабилитатора[47]. Огромный герметичный куб из триплексового стекла был заполнен этлоидом[48], жидкостью бледно-розового цвета. Внутрь этого куба посредством трубочек поступал кислород. Пациент, пребывавший в реабилитаторе, находился в бессознательном состоянии. Со времени его поступления в стационарный центр отдела социального контроля МСБ прошло три дня. За это время усилиями медиков было устранено физическое нарушение жизнедеятельности его организма. После пробуждения больного предстояло восстановить его психологическое состояние. Первый этап курса лечения был на исходе. По прогнозу врачей пациент должен был проснуться с минуты на минуту.

- Что вы думаете о патологии в головном мозге вашего пациента?

спросил у лечащего врача посетитель, облаченный в точно такой же комбинезон и маску.

- Не знаю, право же, что ответить вам, агент Баскони. Я видел

многочисленные отклонения различного рода, однако мне еще не приходилось сталкиваться на практике с таким случаем.

- Вы полагаете, что пациент неизлечим?

- А зачем его лечить? - пожал плечами доктор Стифорд. - По мне, так он

здоров.

- Но как же.

- Друг мой, он прекрасно живет и не подозревает о своем мутагенезе.

Это не приносит ему дискомфорта, тогда зачем же вмешательство хирургии? Вместо того, чтобы помочь, мы можем все только испортить. Да, признаюсь, у него были некоторые психические расстройства, но его недуг скорее связан с социальным положением в обществе и с отношением к нему окружающих людей, нежели надуманным заболеванием.

- А дуокардио[49]?

- Причиной этого также является мутагенез. И снова-таки, повторяю,

что все это лишь условно. Отклонения кажутся нам противоестественными, его же организм приспособлен работать в таком режиме. Если бы аномалии мешали ему вести привычный образ жизни, в таком случае действительно потребовалось бы хирургическое вмешательство. Но пациент вполне здравомыслящий человек, не отстает в своем развитии от сверстников, поэтому, полагаю, не стоит перестраивать его организм на новый лад, это может даже ухудшить его состояние. А нынешнее поведение Генри Макензи является временным и связано, как я уже сказал, с окружающей его обстановкой.

- Не знаю, доктор, радоваться вашему заключению или нет. Главное

сейчас для Макензи вернуться к нормальной жизни. Мягкие теплые волны окутывали тело Генри. Он ощущал себя легко и бодро в невесомости. Голова работала ясно, однако мысли были спутанными. Откуда-то издалека доносились пощелкивание аппаратуры и голоса людей. Он открыл глаза, и долго не мог понять, где находится. События последних дней оставались за темной завесой. Яркий свет, незнакомые голоса вдали - вот все, что он смог припомнить. Осмотревшись вокруг, обнаружил себя обнаженным, в бледно-розовой жидкости. Дно стеклянного реабилитатора излучало интенсивное свечение, и помещение за его пределами тонуло в полумраке. Юноша перевел взгляд повыше и разглядел люк в верхней части куба, из которого выходила кислородная трубка, вентилировавшая его легкие. Раненая рука Генри приобрела активность, боли в суставах прошли, и все тело будто бы вновь ожило.

- С пробуждением тебя, Генри. Меня зовут Леонардо Баскони, - услышал

он чей-то голос. У реабилитатора появился мужчина лет тридцати. На его привлекательном лице играла мужественная и решительная улыбка. Темноволосый, рослый и мускулистый мужчина с военной выправкой походил на служителя закона. Зеленые плутоватые глаза с интересом изучали человека в реабилитаторе.

- Ты успешно прошел физиореабилитационный процесс. Теперь предстоит

пройти и психотерапию. Мы стараемся тебе во благо, стремимся вернуть к нормальному образу жизни, но достичь успехов мы можем только с твоей помощью. Ты согласен повиноваться нам? - лукаво посмотрев на юношу, спросил тот. Пациент дал свое согласие. Вода тотчас начала убывать из куба. Стены реабилитатора автоматически собрались и вернули Генри свободу. Его высушили, дали новую одежду и окружили безмерным вниманием, что показалось юноше немного странным. Покончив со всеми формальностями, Макензи проводили в палату, где он должен был находиться до окончания курса лечения.

- Ну, как нравится тебе здесь? - посетив Генри на следующий день,

поинтересовался агент Баскони.

- Так себе, - уклончиво отозвался тот. - Благодаря тебе, Дуглас

Хоуард, мои дела идут просто замечательно, - иронически подметил Генри. - Ловко же ты меня провел, "дружище до рассвета". А я как последний идиот попался на трюк "мистификатора"[50]. И сейчас торчу в этой "шикарной" дыре.

- Кажется, ты чем-то недоволен?

- Нет, почему же, здесь опытные психиатры, с изумительной быстротой

осуществляющие оздоровительную терапию. И уже через две недели я смогу вернуться здоровым в отчий дом, - в голосе его слышались скорее нотки негодования, нежели благодарности.

- Вижу, мысль о возвращении в Леод тебе не столь уж приятна? Разве

жить под открытым небом, питаться бог знает чем и не иметь будущего - это, по-твоему, правильно?

- Будущее? Я сомневаюсь, что в Леоде меня ждет блестящее будущее. Там

я всем ненавистен.

- Это не правда. Граф Кромарти с супругой беспокоятся о тебе.

- Но ведь я виновен во всех их несчастьях.

- Ошибочное предположение. Ты ничего не совершал. Я тот следователь,

который занимался делом Патриции Крэг. - Это заявление насторожило юношу. - Ты можешь не тревожиться больше, обвинение с тебя снято. Ты не причастен к ее смерти. А вот Уильяма Макензи уже привлекли к уголовной ответственности по трем статьям: причинение смерти по неосторожности, заведомо ложный донос, и нанесение побоев, причинивших физическую боль. Теперь этим делом занимаются судебные инстанции.

- И что ему грозит?

- Если и не лишение свободы, то уж точно исправительные работы. "Да-а, ненависть Уильяма ко мне станет еще более лютой", - подумал Генри.

- А что будет со мной?

- Я уже говорил с твоими родителями, и они согласились на мое

предложение.

- Какое?

- После выписки из лечебницы тебя определят в Эфкос[51], - слова

говорящего заставили Макензи призадуматься. Он никак не ожидал такого поворота событий. Генри еще мальчиком мечтал об учебе в Эфкосе, и сейчас его грезы начали осуществляться, чаша весов клонилась в сторону надежды. Макензи решил не упускать этот шанс и, не раздумывая, согласился. По истечении двух недель курс лечения окончился. Самочувствие Генри восстановилось, он избавился от наркотической зависимости и обрел, наконец, нормальный физиологический сон. Агент Баскони был заинтересован в судьбе этого юноши и всячески пытался помочь ему. В день выписки он заехал за Макензи и препроводил его до экзаменационного пункта. Пройдя все тесты с отличием, Генри стал кадетом Эфкоса. Спустя два дня группу новобранцев увезли на неорбитальную космическую базу "Эфкос", где им предстояло жить и учиться на протяжении пяти лет.

Г л а в а 10

АГЕНТ МАКЕНЗИ

Предусмотрительное благоразумие

вот истинная доблесть.

Еврипид

Окончив с отличием обучение в Эфкосе, в возрасте двадцати трех лет, Генри подал заявление для поступления на работу в отдел разведки ГСБ[52]. Благодаря своим наградам ему удалось получить желаемую должность. За четыре месяца службы он продвинулся от лейтенанта до капитан-лейтенанта. Как и предрекал Леонардо Баскони, Генри Макензи, с его целеустремленностью и настойчивостью, ожидало блестящее будущее. Разглядев в нем деятельного и ответственного человека, управление ГСБ с первых дней служения поручало агенту Макензи сложные и сверхсекретные задания. Разведывательное управление определило его на должность помощника капитана на межзвездный корабль "Гермес". Судно принадлежало всемирной службе космических сообщений и делало еженедельные рейсы на орбитальные станции и колонизированные планеты в различные уголки нашей Галактики. Экипаж корабля знал Генри под именем Аллан Рейд. Им не было известно о его профессиональной деятельности, личное дело Рейда было сфальсифицировано и представлялось безупречным. Родители, родственники, жена, дети и даже любимое домашнее животное, -все было придумано для того, чтобы скрыть личность агента отдела специальных операций управления информационнокриминальной разведки ГСБ, капитан-лейтенанта Генри Макензи. Даже внешность его изменялась при помощи "мистификатора". Наружность Аллана Рейда, строгого интеллигента с серьезным и тяжелым характером, он имел только во время полетов. На Земле же агент Макензи обязан был жить в своем облике. Годы учебы и ответственная работа нисколько не изменили нашего героя. Он придерживался все тех же взглядов на жизнь, был себялюбивым весельчаком и угодником дамских сердец. Жил он один в Эдинбурге в квартире, выделенной ему департаментом ГСБ. Изредка наведывался в Леод и, проведя там всегонавсего несколько часов, покидал родовое гнездо семьи Макензи. Граф и его супруга не были посвящены в дела сына. Они ведали о его работе во всемирной службе космических сообщений, но ни корабль, ни его должность им не были известны. Каждый раз, приезжая в Кинеллан, Генри опасался встречи со старшим братом. Однако после освобождения от трехгодичных исправительных работ Уильям больше не появлялся в поместье. Его отстранили от прежней должности в компании IPCA, и его местонахождение и род занятий не были известны родителям. Время от времени он переговаривался с ними и всегда был холоден и резок. В своем несчастье он винил родителей. Уильям никогда не высказывал этого вслух, но в каждом его слове и жесте проявлялся молчаливый горький упрек. Со дня смерти Патриции прошло девять лет, а боль утраты все еще жила в его сердце. Каждый день и час, неся наказание, он строил планы возмездия приемному брату. Но прежде чем он мог осуществить намеченное, необходимо было подняться на ноги, преодолеть немало препятствий, и найти свое место в обществе. Уильям не собирался возвращаться к старой жизни, незачем было добиваться прежней должности на IPCA и искать встреч с людьми из высшего света. Для него все это ровным счетом ничего не значило. Он поставил перед собой высшую цель, которая заключала в себе черный, зловещий замысел. Месть - только это чувство переполняло его сердце, оно лишало его покоя и толкало на отчаянные поступки. Уильям готовился и смиренно ждал того дня, когда, наконец, осуществит свой обет возмездия.