Семь посланников - Элизабет Тюдор

изводить себя тяжелыми мыслями.

- Будь спокоен, ни один напарник не стоит этого!

Г л а в а 11

НАПАРНИКИ И СООБЩНИКИ

Друг - это одна душа, живущая в двух телах.

Аристотель

Едва лучи солнца забрезжили на горизонте, как Макензи отправился в штабквартиру ГСБ. Начальника отделения еще не было, и ему пришлось прождать около двух часов. Когда же тот появился, Генри закатил такой скандал, что начальник даже опешил. Все сказанное Глареаном оказалось правдой.

- Я не могу в это поверить, Грэм! Что я такого натворил, чем

провинился, за что меня так жестоко наказывают? Напарник!.. Напарник!.. Да я и так работаю на пару с Валенсией!

- Это другое дело, Генри,- вставил свое слово Эдвард Грэм.- Она офицер

связи, не покидающий пределов Земли, а Брэстед будет всегда и везде сопровождать тебя.

- Всегда и везде?! - захлебываясь от негодования, воскликнул Макензи.

- Что я вам, дитя малое? Не хочу я никакого Брэстеда! Разве в проводимых мною операциях была когда-либо промашка? Непослушание или упущение?

- Нет.

- Тогда почему же вы наказываете меня?

- Это не наказание, Генри, а поощрение. Брэстед смышленый малый, и он

будет только помогать тебе, а не мешать.

- Мне не нужна помощь! Я работал один - и так будет всегда! Выбирайте,

Грэм, либо ваш обожаемый Брэстед, либо я!

- Узнаю методы прессинга "рыжего кота", - послышался в кабинете голос

третьего. Макензи отчего-то вздрогнул. Более четырнадцати лет никто не называл его прозвищем, полученным в детском доме. Произнесшим эти слова оказался статный молодой человек лет двадцати четырех, с темными длинными волосами и глубоким взглядом сапфировых глаз, столь примечательных и необычных, что увидевший их хоть раз в жизни, не мог бы забыть.

- Ты ли это, Дисмас? - растерянно произнес капитан-лейтенант.

- Собственной персоной, - улыбнулся тот, и старые друзья на радостях

крепко обнялись.

- Все еще не могу поверить, что ты здесь. Как же ты вырос.. Стал

просто красавцем! Генри выглядел счастливым. - Какими судьбами?

- Меня назначили напарником одного спецагента, но он не желает

иметь со мной дело.

- Я его знаю? Ты только скажи, я сразу посажу его на место. Кто он?

- Ты.

- Я? Так значит, это тебя приплюсовали ко мне? Не может быть! Ведь

Грэм говорил о каком-то Брэстеде, а ты, как я помню, Ллойд?

- Брэстед - фамилия моих приемных родителей.

- Ах, вот оно в чем дело, - радостно протянул Макензи.

- Полагаю, ты не станешь отказываться от него? - спросил

начальник.

- От Дисмаса? Никогда! Он мне дороже самого себя. - Ну, вот и хорошо, - облегченно вздохнул Эдвард. - А сейчас

освободите-ка помещение! Давние друзья отправились на квартиру Макензи, чтобы поговорить там, в спокойной обстановке. Им столько следовало рассказать друг другу, поведать о жизни, проведенной в разлуке. Но мы не станем вдаваться в подробности этой беседы. Вам предстоит узнать о более важном разговоре, состоявшемся в то же самое время на иной планете и в другом конце Галактики.

- Ты подвергаешь меня большой опасности, Ксенос[63]. Я ведь не

всесилен, и моя власть ограничена, - разведя руками, напомнил спутнику семисотфунтовый сардериец[64]. Еле передвигая свои искривившиеся под тяжестью туловища ноги, Акрак плелся за своим энергичным гостем. Его безволосую голову прикрывал черный берет с разноцветными драгоценными камнями. Малахитовый балахон, расшитый узорами, скрывал все изъяны его нескладного, тучного тела. Открытыми оставались лишь руки с тремя широкими пальцами без ногтей. Подбородок сардерийца каскадом жира спадал на грудь и при каждом движении нижней челюсти подрагивал как желатиновый пудинг. Нос расплылся и затерялся среди распухших от жира щек, губы и рот на фоне бугристого лица едва угадывались, и единственное, что можно было разглядеть в этой кашеобразной массе, именуемой лицом, были большие подвижные голиафовы[65] глаза. Акрак держал руки со сплетенными пальцами вдоль тела, и временами поглаживал медальон, символизирующий верховную власть планеты Пиккрос. Спутником сардерийца был высокий человек средних лет. На нем был черный плащ с капюшоном, которым он покрывал голову и прятал лицо. Он был анахоретом, странствующим с одной звездной системы на другую. Где-то он был гостем, где-то посторонним, но главное - среди своих он был чужим. Именно из-за этой особенности его именовали Ксеносом. Никто не знал, чем, в сущности, занимался этот таинственный человек, на какие средства путешествовал и жил. Все, что было известно о нем, так это то, что он вершил свой суд и самолично карал нарушителей галактического закона. Он обучал всех жить по его кодексу жизни, а по утверждению некоторых, порой даже прорицал ход грядущих событий. Где бы он ни появлялся, его принимали с должным почтением. Многие сторонились Ксеноса, были и те, кто боялись. От него исходила необъяснимая сила, которая устрашала многих его знакомых. Никто и никогда не видел его лица, но его узнавали даже там, где он никогда не был, молва о нем шла на многих планетах Млечного пути. Каждый вожделел хоть раз в жизни повстречаться со знаменитым вершителем закона, "черным жрецом" - Ксеносом. Шествуя подле Акрака по длинному белому коридору, он настоятельно советовал ему защитить интересы сардерийцев и провести простой политический оверштаг. Методы, предлагаемые советником, были несколько жестокими, но гарантировали положительный результат.

- Захват заложников - это противоречит закону, - не соглашался

правитель Пиккроса.

- Это не захват заложников. Ты неправильно истолковал мои слова. Твои

служители просто подержат этих людей под надзором, пока их парламентер не отвезет послание каллаксийцам. - Но почему бы нам не послать своего официального представителя?

- Нельзя. Вспомни, что произошло в прошлый раз с твоими

парламентерами.

- Ах да.их убили. жестоко прикончили, - печально вздохнул собеседник.

- Но как быть уверенным, что они не прикончат и людей?

- Положись на меня, почтенный Акрак, люди умеют найти подход к

каждому из существ, населяющих нашу Галактику. И при всем этом они развязывают узелки проблем не в ущерб собственным интересам.

- Не все из них такие умелые, - не согласился сардериец. - Я слышал,

даже у людей бывают промахи.

- Безусловно, дорогой Акрак. Не каждый человек способен осилить

эту задачу. Но я знаю того, кто никогда не остается в проигрыше.

- Если он твой друг, так попроси его оказать нам услугу. Зачем же

нужен захват заложников? - Понимаешь ли, любезный Акрак, этот человек, будь даже он тысячи раз

моим другом, никогда не пойдет на такой шаг. если, конечно же, его не принудить.

- Замысел неплохой, но откуда ты знаешь, что он не натворит на

Каллаксии глупостей?

- Он не станет делать этого. Как человек ответственный, он не

подвергнет опасности своих соплеменников.

- И ты ручаешься за успех этого плана?

- Если ты в точности выполнишь все мои указания, то проблема, можно

сказать, уже решена.

- Замечательно! Когда нам готовиться к наступлению?

- Скоро, очень скоро. Сперва необходимо заманить парламентера в сети.

* * *

- Долго ты там будешь возиться, Дисмас? - нетерпеливо спросил

Макензи.

- Уже на выходе.

- Кажется, только твои мысли на выходе, сам же ты все еще внутри. В

нашем деле нужна быстрота, а ты возишься как дождевой червь. - Узнаю выражения "рыжего кота". Столько лет прошло, а ты нисколько не

изменился.

- С чего это вдруг мне меняться? Я такой, какой есть. Если я

тебе не нравлюсь, зачем же напрашивался стать моим напарником?

- Я этого не говорил, ты сам выдумываешь. Я рад, что мы в одной

команде, только прошу, перестань пилить меня как моя жена. С меня довольно и домашних передряг. Макензи засмеялся.

- Если знал, какова она, зачем же ты женился?

- Знал бы я раньше, то никогда не совершил бы такой глупости.

- Ты так отзываешься о своей супруге, будто бы женился ни на

женщине, а на дьяволице.

- Прекрасное определение! Думал, что беру в жены ангела, а она

оказалась дочерью сатаны.

- Ладно, кончай осуждать жену понапрасну. Я ее не знаю, но уверен,

что недовольство ее, возможно, и не такое уж беспочвенное.

- Спасибо, друг, на добром слове, - обидчиво отозвался Дисмас. Закончив процедуру перевоплощения, он вышел к напарнику в своем новом облике. Оглядев его с головы до ног, Макензи поморщился. Брэстед, приняв женскую наружность, стал выглядеть как длинноволосая складная блондинка, с голубыми, как море, глазами, на которой было карминовое расклешенное платье из нежного шелка и туфли того же цвета.

- Ну и безвкусный же ты, Дисмас.

- Что тебе не нравится в моей одежде? - спросил тот изменившимся тонким

голосом. - Все! Ты выглядишь, как одна моя дурнушка соседка. Даже голос чем-то