Наблюдатель - Борис Ковальский

Стук колес смешивался с неистовством симфонического оркестра. Игорь стоял неподвижно, глядя как знакомые черты пропадают во мраке. Постоянное напряжение имело свои плюсы: стало проще держать спину ровно – это не только увеличивало рост, но и придавало уверенности. Последнее стало для него открытием. Игорь поправил наушники и провел рукой по волосам. Они уже начали отрастать. Неделю назад, он отправился бы в парикмахерскую, но не теперь. Теперь он станет похожим на одного из тех хипстеров, которых ненавидел Вадим.

У соседней двери пьяный мужчина, бодая лбом надпись «Не прислоняться», выкрикивал одну и ту же фразу: «Не могу-не могу-не могу!».

Игорь думал о последнем пути. Тридцать часов гонки завершились падением, на память о котором сохранился шрам ниже колена. В ту ночь, когда он избежал полицейской ловушки у автовокзала, ему предстояло пройти еще десять километров, пока обессиленное тело не рухнуло в куцых кустах у железной дороги. Несмотря полсотни электричек и поездов, проехавших в трех метрах от его головы, Игорь находился в беспамятстве больше шести часов. И лишь когда солнце раскалило землю, он очнулся, встал и, превозмогая боль, добрел до платформы под названием «Плющево».

Игорь снова и снова вспоминал события того дня, поражаясь удаче, что уберегла от беды.

Пьяный мужчина перестал биться о стекло. Теперь он шел по вагону, цепляясь за поручни, словно гигантское членистоногое. Игорь продолжал смотреть на собственное отражение, сознание его блуждало, в голове очередную волну нагонял оркестр, исполнявший трек из какого-то блокбастера.

– Ненавижу! – вместе с криком, пробился тяжелый алкогольный дух. Игорь перевел взгляд на распухшее лицо и кривой треснутый рот.

– Ненавижу!!! – закричал рот и втянул повисшую слюну. Обезумевшие пьяные глаза пытались выплеснуть что-то яростное, но уткнувшись во взгляд Игоря, стали вращаться, как у бешеной собаки. Пьяный быстро отвернулся и побрел в конец вагона, продолжая подвывать. Поезд вынырнул из тоннеля, завизжали тормозные колодки. Игорь вышел на станцию «Авиамоторная». Пронзительный крик разбегался под анфиладой причудливого позолоченного потолка.

Поднявшись по эскалатору, он прошел по длинному переходу и вышел в душный августовский вечер. Справа в широких витринах серой «сталинки» топорщились макеты исполинских тетрадей, книжек и циркулей. Их сменила арка. Игорь, неторопливо глянув на часы, завернул за угол желто-красного дома, и через пять минут спустился к железнодорожной платформе. Переполненная электричка подъехала через пять минут. Не покидая прокуренного тамбура, он доехал до станции «Малаховка» и взял такси.

Первый смутный сигнал появился, когда машина свернула на проселочную щебенку. Игорь немедленно остановил такси и дальше отправился пешком вдоль забора, пытаясь идентифицировать пойманный сигнал. Спустя десять минут, он остановился у ворот дачного поселка. В конце широкой дороги, идущей от главного входа, маячил трехэтажный коттедж, в мансарде которого он снимал десятиметровую комнату с отдельным туалетом и душевой кабиной. Все окна были черны, кроме одного, на первом этаже, где жила таджикская семья. Никаких машин, никаких людей, никаких визуальных признаков, но… Что-то было не так.

Может быть, это просто навязчивая идея, ставшая фобией, которая отныне преследует его всегда, в виде расплаты за то, что он получил? Может быть, такой сомнительный «дар» получают все, кто оказывается в бегах? А может, все дело в этой неестественной тишине? Он посмотрел на квадратное окно под самой крышей. Да, возможно в его голове есть место и паранойе, и страху и даже помешательству на почве пережитого стресса. Ручка стеклопакета, повернутая вправо, занозой царапнула взгляд и если бы не паранойя, если бы не его навязчивая мания, над которой смеялся Вадим – всегда закрывать окна, покидая квартиру, то возможно, он бы не знал, что в закрытом положении эта проклятая ручка должна оставаться невидимой.

«Ты слишком много думаешь!» – разразился в голове прокуренный голос, развеяв остатки сомнений. Словно получив пощечину, Игорь «ожил», развернулся и торопливо зашагал к «щебенке», прислушиваясь к нарастающим ударам сердца. Он ругал себя за то, что проигнорировал первый сигнал. Слишком много ошибок он допускает – ради чего? Почему, он все еще здесь, черт возьми? Почему не в каком-нибудь Витебске, Гданьске или хотя бы в Ростове, в ожидании парома? За забором, отделявшим коттедж, выстроенным в духе французского шале, глухо рыча, бесновалась московская сторожевая.

Игорь вышел на дорогу. Навстречу медленно двигался «Ниссан» с выключенными фарами. За спиной – хруст гравия… Бежать… Но куда? Здесь негде укрыться, почти нет леса – кругом заборы, и к тому же… к тому же…

Его обогнала «Тойота» и, встретившись с «Ниссаном», поехала дальше. Игорь впился взглядом в багажник «Тойоты». Напряжение и тягостное ожидание не отпускало, пока он не вышел на асфальтированную дорогу.

Добравшись до станции, Игорь узнал, что ближайшая электричка до Москвы будет только утром. Он взял такси и вернулся в столицу, не имея ни малейшего понятия, что теперь делать. У закрытого Макдональдса недалеко от станции «Новогиреево», он присел на скамейку и достал сигарету.

Эпизод 23

Ткацкая улица тянулась от Измайловского вала почти до самого парка. С обочин теснимая пыльными фасадами старинных построек и заборов, за которыми темнели вершины мертвых корпусов старого советского завода «Салют». Кое-где переоборудованные под склады и бизнес-центры класса «С», но чаще заброшенные – с провалами окон, поросшие мхом, испещренные трещинами.

Виктор припарковался на небольшой стоянке перед магазином «Аквагармония», судя по конструкции бывшем когда-то массивным двухэтажным заводским КПП. Сняв с подставки навигатор, и, сунув его в карман, он отправился по безлюдной улице в сторону парка.

Восемнадцатый дом оказался трехэтажной постройкой из красного кирпича с высокими окнами и примитивной архитектурой в виде декоративных карнизов и фронтона с горизонтальными выступами, благодаря которым дом казался выше. Из окон третьего этажа, лишенных стекол и рам, струился мрачный свет фонарей соседней улицы.

Между первым и вторым этажами, под полукруглым козырьком размещалась одинокая лаконичная вывеска – «Столовая». Под ней старая металлическая дверь, без крыльца и ступенек – первый этаж сливался с уровнем земли, об этом можно было судить и по низко расположенным окнам первого этажа. Виктор заглядывал в них, но все окна были заколочены изнутри. Снаружи их закрывала мелкая сетка-рабица. Первый этаж, возможно, использовался под какой-то склад или что-то вроде того. Слева к строению примыкала одноэтажная постройка втрое меньшей площади, выстроенная в той же стилистике.

Виктор попытался обойти здание, но обнаружил, что стены его сливаются с навьюченным колючей проволокой забором, уходящим в необозримую даль. На главном фасаде, помимо двери в «Столовую», размещалась еще одна, покрытая пылью и паутиной дверь с желтой вывеской и надписью на ней: «Цех №3».

Побродив около здания, Виктор вышел на пустынный тротуар и задумался. Делать тут решительно нечего – дом заброшен, наверняка еще со времен девяностых, да и раньше, судя по зияющим внутри пространствам, был, очевидно, промышленным корпусом, ничего общего не имевшим с каким-то действующим ООО. Все говорило о подставном адресе, что с одной стороны давало какую-то смутную надежду, а с другой – сулило новые трудности. Он посмотрел на часы. Час ночи. Дорога до дома займет часа два. Учитывая тяжелый день, есть шанс уснуть быстро…

– Подсказать чего?

Виктор вздрогнул от неожиданности и повернул голову. В пяти метрах, прямо под вывеской «Столовая» курил невысокий щуплый человек. Тень от козырька скрывала верхнюю часть его тела. Виктор видел лишь рабочие брюки и вспыхивающий огонек.

– Антрацит здесь? – спросил Виктор.

– Антрацит? – отозвался мужичок.

– Знаете такую контору?

Маленький человек ответил не сразу – пару раз вспыхнул огонек, прежде чем он сказал:

– Знаю…. Иди сюда.

Лицо его оказалось широким, несмотря на худощавое сложение, с оттопыренными ушами, изрезанное сеткой глубоких морщин. Между тем выглядел он приветливым, вполне безобидным, напоминая заводского рабочего, вроде тех, что ранним утром спешат к заводским проходным, а в пять вечера уже заполняют пригородные электрички.

– Здесь «Антрацит». Зачем он тебе?

Мужичок хмыкнул, и Виктор решил говорить правду, поскольку никакой особенной стратегии или легенды на этот счет не готовил.

– Мне нужен не «Антрацит», по правде говоря, а одна из машин, которая за ним числится.

– Каких машин? – насторожился мужичок.