Пятеро детей и Оно - Эдит Несбит

Антея перевела дух. Именно ради того, чтобы это сказать, она и явилась сюда спозаранку, пока остальные спали. Ведь если в беседе с кем-то один на один еще можно признаться в собственной глупости, то попробуйте-ка это сделать в компании, когда к тому же высказываете мнение, что и все остальные ее участники ведут себя не умнее вас.

– Дитя-я, – протянул сонным голосом пригревшийся у нее на коленях песчаный эльф. – Мой совет тебе лишь один: думай, прежде чем говорить.

– Но ты же сказал, что никогда не даешь советов, – изумилась Антея.

– Этот не в счет, потому что он совершенно банален, – ничуть не смутился он. – Ты могла бы найти его в любом учебнике.

– А вот ты не мог бы сказать, как по-твоему, крылья желание глупое или нет?

– Крылья? – переспросило существо. – Ну, полагаю, это не худшее из всего, что могло бы прийти вам в головы. Остерегайтесь только летать чересчур высоко на закате. А то доходили прежде до меня слухи по поводу одного чересчур беспечного отрока. Жил он в Ниневии, приходился каким-то по счету сыном тамошнему королю Сеннахириму, и один путешественник привез ему в подарок песчаного эльфа, которого этот отрок держал на дворцовой террасе в коробке с песком. Страшное унижение для песчаного эльфа. Только тем, бедняга, и утешался, что отрок был все-таки сыном ассирийского короля. Вот этот самый сын однажды и пожелал иметь крылья. Эльф, разумеется, их ему предоставил, да только мальчик забыл, что они на закате превращаются в камень. И в момент, когда сей факт свершился, рухнул на одного из крылатых каменных львов, украшавших подножье помпезной дворцовой лестницы. Если учесть, что крылья на отроке превратились в камень и у льва, на которого он упал, крылья тоже были из камня, легко представить себе, насколько неэстетично все вышло. Думаю, правда, что перед этим он успел получить большое удовольствие.

Ужасный рассказ Саммиада заставил Антею поежиться, а потом она поинтересовалась:

– Почему же наши желания ни разу не превращались в камень, а просто исчезали?

– Autres temps, autres moeurs[1], – многозначительно изрекло существо.

– Это ты мне по-нинавейски сказал? – ни слова не поняла Антея, хотя изучала в школе именно французский, и никакой другой, иностранный язык.

– Под этим я вот что имею в виду, – словно не слыша ее вопроса, продолжил песчаный эльф. – Желания прежних людей были крайне просты и касались самых элементарных вещей вроде мамонтов, птеродактилей и так далее, которые с легкостью превращались в камни. А вот, например, с желанием стать прекрасным, как ясный день, или всем нужным дело гораздо сложнее. Ведь если бы их даже было возможно превратить в камень, они бы от этого не исчезли, а наоборот бы, надолго увековечились и в результате бы просуществовали гораздо дольше вас самих. Ну, наподобие древнегреческих статуй. Держать же разные правила для различных желаний – дело совсем уж дурное. Вот почему все они теперь исчезают. И, уж прошу поверить, так даже лучше. Ну, что-то меня совсем клонит в сон. До свидания.

Существо, спрыгнув с ее колен, ввинтилось в песок и исчезло.

Антея едва поспела на завтрак, во время которого Роберт украдкой пролил на Ягненочка патоку, и ее оказалось на нем достаточное количество, чтобы возникла необходимость его срочно вымыть. Разумеется, вытворять такое сознательно нехорошо. Зато Роберт достиг сразу двух целей. Во-первых, порадовал младшего братика, которого до безумия веселило, когда он становился липким, а во-вторых, отвлек на его мытье внимание Марты, благодаря чему у них появилась возможность удрать в карьер без Ягненочка.

И они, конечно, такой возможностью моментально воспользовались. Антея, шумно дыша после той суеты, которая сопровождала их стремительное бегство из дома, уже по пути пропыхтела:

– У меня вот какое есть предложение. Будем теперь желать что-то по очереди. Но только никто не имеет права желать, если это хоть одному из нас не понравится. Все согласны?

– И кто же из нас будет первым? – поинтересовался Роберт.

– Если не возражаете, я, – смущенно и словно бы извиняясь проговорила Антея. – Потому что вроде уже придумала. Это крылья.

Повисла весьма протяженная пауза, во время которой сестра и братья старательно выискивали в ее предложении хоть малейший изъян, но не находили, потому что от одного лишь слова «крылья» у них перехватывало дыхание.

– Непыльно, – первым нарушил молчание Сирил.

– Знаешь, Пантера, а ты, выходит, не так глупа, как кажешься, – подхватил Роберт.

– А я думаю, это будет так же прекрасно, как яркий сон в бреду, – с мечтательным видом проговорила Джейн.

А потом они отыскали песчаного эльфа, и Антея с уверенным видом произнесла:

– Я желаю, чтобы у всех появились прекрасные крылья, на которых можно летать.

Песчаный эльф раздулся, и все четверо почти тут же почувствовали, что спины им вроде что-то оттягивает. Весьма странное ощущение тяжести и вместе с тем удивительной легкости. Саммиад, склонив голову набок, переводил свои улиточные глаза с одного из детей на другого.

– Непыльно, – сказал он наконец Роберту. – Но, знаешь, на самом деле ты совершенно не такой ангел, каким сейчас кажешься.

Лицо Роберта залилось ярким румянцем. Крылья были огромные и такой красоты, какую трудно представить себе даже в самых прекрасных и ярких мечтах. Мягкие, шелковистые, с идеально уложенными рядами перьев, они переливались под солнечными лучами всеми оттенками спектра, как радуга, или цветной витраж, или пятно машинного масла, разлившееся на водной глади, после чего эту воду категорически не рекомендуется пить.

– Ой, и мы теперь полетим на этом? – часто-часто переступала в избытке чувств с ноги на ногу Джейн.

– Осторожно! – свирепо зыркнул на нее Роберт. – Ты же мне на крыло наступила!

– И тебе было больно? – поинтересовалась Антея, однако ответа не получила, потому что именно в этот момент Роберт, подпрыгнув, стал медленно подниматься ввысь.

Снизу до крайности странно наблюдать мальчика в пиджачке и бриджах, набирающего высоту и болтающего ногами в ботинках, которые теперь стали казаться гораздо больше, чем когда он в них стоял на земле. Но брата его и сестер ровным счетом не озадачивал его внешний вид, потому что они, в свою очередь высоко подпрыгнув и расправив крылья, взмыли в лазурное небо.

Вам, конечно, знакомо пьянящее чувство полета. Каждому ведь хоть раз в жизни снилось, что он летает. Во сне это происходит совсем удивительным образом, потому что вам даже и крыльев не требуется. Вы просто легко летите сами собой, вот только, проснувшись, начисто забываете, как такое у вас получилось. Дети летели не сами собой, а на крыльях. Но ощущения у них от этого были не менее яркими, чем когда вы летали во сне без помощи крыльев.

С каждым взмахом они воспаряли все выше над землей, и вы даже представить себе не можете, до чего это прекрасно, когда ваши разгоряченные лица овевают стремительные потоки воздуха, навстречу которым несут вас великолепные крылья. Некоторую трудность для них сперва представлял их размах, оказавшийся столь широким, что дети несколько раз едва не столкнулись. Но весьма скоро определив на глазок, какой должна быть дистанция, они почувствовали себя в небе столь же комфортно, как на земле.

Здесь я смиряюсь с бесплодностью всяких попыток выразить в полной мере счастье и изумление, которые распирали сердца нашей летящей компании. Ни один словарь мира, пусть даже и греческий, не содержит слов и сравнений, достаточно сильных и ярких для этого. Просто представьте себе на миг, будто под вами раскинулась карта и на ней вместо скучных, раскрашенных в разный цвет контуров ожил вдруг целый мир с высвеченными солнцем лесами, полями и прочим, что существует в мире, а вы друг за дружкой летите над ним, и все, творящееся внизу, видно вам, как на ладони.

– Это же праздник души! – воскликнул вдруг Сирил, еще немного набрав высоту, и я уж не знаю, где он вычитал или услышал такое вот выражение.

И это действительно было прекрасно, и первое из всех их желаний, осуществленных песчаным эльфом, в самом деле походило на настоящее волшебство. Они, то паря по воздуху, то размахивая радужными гигантскими крыльями, неслись по лазурному небу, а под ногами их простиралась прекрасная в свете погожего летнего дня и полная жизни земля. Пролетев над Рочестером, они повернули к Мейдстоуну, но по пути их вдруг одолел сильный голод. Это случилось, когда они на совсем небольшой высоте поравнялись с раскинувшимся внизу небольшим садом, в котором как раз созрели ранние красные сливы. Увидав их, дети зависли в воздухе. Мне трудно вам объяснить, каким способом этого можно достигнуть, но если у вас есть хорошие крылья, наверное, повисеть на них в воздухе не сложней, чем пловцу полежать на воде. В небе с этой задачей лучше всех справляются орлы.