Пятеро детей и Оно - Эдит Несбит

– Может, конечно, я вас огорчу, но воровство и есть воровство, на крыльях оно летит или просто ногами по земле топает, – плотоядно глядя на спелые сливы, проговорил Сирил, хотя никто пока еще с ним не спорил.

– Вот ты так считаешь, а я, например, сомневаюсь, – бодро откликнулась Джейн. – Ведь если у нас есть крылья, мы вроде как птицы. А разве кто-нибудь обвиняет птиц в нарушении заповеди «не укради»? Может, конечно, некоторые люди и недовольны их поведением, но птицы-то все равно клюют себе преспокойно то, что им нравится, и их не сажают за это в тюрьму.

Сесть на сливу с такими огромными радужными крыльями было совсем не столь просто, как вы могли бы подумать, но в итоге это им удалось. И сливы действительно оказались на редкость сочными и сладкими.

К счастью, они насытились ими еще до того, как увидели тучного мужчину, чье поведение весьма ясно свидетельствовало, что это владелец сада. Он крайне стремительно ворвался в калитку, и массивная палка в его руке радостного знакомства не предвещала. Дети, поторопившись выпутать крылья из веток, усеянных спелыми сливами, спешно взлетели.

Мужчина застыл с разинутым ртом. У него уже несколько лет шла жестокая битва за урожай с циничными юными расхитителями из ближайшей деревни. Именно их он, заметив, как сильно качаются ветви на сливе, и ожидал застукать на месте преступления. Увидав же четыре пары радужных крыльев, взмывающих ввысь, решил, что сходит с ума.

Антея глянула вниз. Несчастный фермер так и стоял с разинутым ртом и выпученными глазами. Лицо его, поначалу пунцового цвета, начало покрываться бледно-зелеными пятнами, которые ширились, решительно вытесняя румянец.

– Ой, не бойтесь, пожалуйста! – прокричала она ему, торопливо нашаривая в кармане трехпенсовую монету с дыркой посередине, которую вообще-то собиралась повесить себе на шею как талисман. – Мы съели немножечко слив, – продолжала она, зависнув над головой мужчины, – нам казалось, что это не воровство, но теперь уже я не так уверена, поэтому вот вам деньги в уплату.

Она спустилась к объятому ужасом садоводу, сунула ему в карман пиджака трехпенсовик и, несколько раз взмахнув крыльями, нагнала остальных.

Колени у фермера подогнулись, он резко осел на траву всей тяжестью своего грузного тела и забормотал:

– Ох, Боже милостивый. Видать, это самое-то и зовется галлюцинацией. А тогда откуда монетка? – Он вытащил из кармана Антеин трехпенсовик, озадаченно поглазел на него, куснул зубами и снова забормотал: – Нет, вот она совершенно всамделишная. Видать, это мне такое знамение подано, и, стало быть, с этого дня мне надобно постараться улучшить свой жизненный образ. Да после такого любой станет трезвым на все оставшиеся годы. Счастье еще, мне в теперешнем-то моем состоянии только крылья представились. Уж лучше увидеть птиц, коих нет да и быть не может, и пускай они себе даже прикидываются, будто с тобой говорят, чем кое-чего похуже, какое подчас является людям в такой вот, как я, кондиции.

И, с усилием встав, он тяжелой походкой прошествовал в дом, где до крайности изумил жену необычайно милым своим поведением, так что ей оставалось только, сияя от счастья и радости, про себя повторять: «Ну и чудо же с ним случилось!» Она даже украсила воротничок своей блузки бантиком из голубой ленточки, и это настолько ей шло, что муж, поглядев на нее, подобрел еще больше. Словом, нашим крылатым детям, возможно, в тот день удался даже поистине добрый поступок, который, впрочем, другими благодеяниями не приумножился. Слишком уж много сил у них отнимали крылья. Ведь с ними у вас на каждом шагу возникает уйма проблем, хотя, с другой стороны, если у вас проблемы уже возникли, ничто не поможет вам их разрешить лучше крыльев.

В этом дети могли убедиться, когда, сложив крылья так, чтобы они не слишком бросались в глаза, подошли к двери фермы, намереваясь попросить корочку хлеба с сыром, потому что от съеденных слив у них осталось только воспоминание, и голод снова уже ощутимо давал себя знать. Прежде чем им открыли, их атаковала свирепейшая цепная собака.

Будь они в тот момент просто детьми без крыльев, исходящий от ярости черный пес, без сомнения, выкусил бы солидный клок из ноги Роберта, который стоял ближе всех остальных к нему. Но при первом же грозном рыке крылья расправились и взмахнули, а пес до того натянул свою цепь, что встал на задние лапы, словно тоже собрался взлететь.

Они попытали счастья еще на нескольких фермах, но даже там, где не было злых собак, люди, пугаясь их вида, с криками гнали их прочь. К четырем пополудни, налетавшись до боли в уставших крыльях, дети сели на колокольню церкви, где стали держать военный совет.

– Если не пообедаем или хотя бы не выпьем чаю, обратно до дома не долетим, – в полном отчаянии проговорил Роберт.

– Боюсь, ни обедом, ни ужином, ни даже чем-нибудь с чаем нас здесь никто уже не накормит, – глянул с тоскою на остальных Сирил.

– А может, священник из этой церкви? – еще не теряла надежды Антея. – Его-то уж ангелы не должны испугать.

– Любому понятно, что мы не ангелы, – возразила Джейн. – Достаточно глянуть на ботинки Роберта или на клетчатый галстук Сирила.

– Ну, если страна, где ты оказался, тебе отказывает в пропитании, ты вынужден взять его сам, – заявил вдруг Сирил. – Я совершенно точно знаю, что именно так поступают во время войны. А если уж командиры не позволяют себе обречь отряд солдат на голодную смерть, то мне как старшему брату тоже нельзя допустить, чтобы младшие мои сестры умерли от голода среди края изобилия.

– Изобилия? – переспросил голодным голосом Роберт, окинув унылым взглядом пустую крышу колокольни.

И остальные тоже ее окинули точно такими же взглядами и столь же голодными голосами спросили:

– Среди изобилия?

– Да, – уверенно подтвердил Сирил. – Только оно не тут, а с другой стороны. В доме священника есть кладовка, а в ней есть окно. И я видел там еду. Пудинг с заварным кремом, и холодную курицу, и язык, и пироги, и джем. Это окно высоко над землей, но с крыльями…

– Какой же ты умный! – воскликнула Джейн.

– Вовсе нет, – всем своим видом явил пример воплощенной скромности Сирил. – Любой стоящий полководец, ну там Наполеон или герцог Мальборо, наверняка заметил бы то же самое.

– Только, по-моему, так нельзя, – одолевали сомнения Джейн.

– Чепуха, – резко провел рукой в воздухе Сирил. – Вспомните, что сказал великий поэт Филип Сидни, когда, умирая на поле боя, отдал свою воду раненому солдату: «Ему это нужно больше, чем мне»

– Тогда давайте вместо того, что возьмем в кладовке, оставим священнику все, что у нас сейчас есть из денег, – уже чуть не плакала от охватившей ее растерянности Антея. Ужасно ведь трудно чувствовать такой голод и в то же время осознавать греховность пути к его утолению.

– Ну почему обязательно все? Достаточно будет и части, – подкорректировал ее план экономный Сирил.

Они высыпали из карманов монеты на свинцовую крышу колокольни, сплошь испещренную именами, фамилиями с именами или инициалами многочисленных посетителей, а также их близких друзей и любимых, которые старательно вырезали все это перочинными ножиками последние полтораста лет. После подсчета финансов выяснилось, что у них есть пять шиллингов, семь пенсов и полпенни. Тут даже правильная Антея признала, что это слишком большая сумма за обед на четверых, и дети, немного посовещавшись, решили священнику заплатить полкроны, которые, по их мнению, полностью компенсируют нанесенный его кладовке ущерб.

Антея вынула из кармана передника давно там лежавший без дела табель с отметками за последний семестр и, старательно оторвав его верхнюю часть со своей фамилией и названием школы, написала на обороте того, что осталось:

Дорогой уважаемый преподобный священник!

Мы очень голодные, потому что целый день летали. И нам кажется, что когда так, как мы, умираешь с голоду, взять еду совершенно не воровство. А попросить ее мы у вас не решаемся, потому что ведь вдруг вы ответите: нет. Потому что про ангелов-то, конечно, вы знаете, но не подумаете на нас, что мы ангелы. А возьмем мы из вашего только самое необходимое для поддержания своих жизненных сил и не тронем ни пудинга, ни пирога, что вам, конечно, сразу докажет: не алчность, а муки голода нас побудили немного убавить запасы в вашей кладовке. И мы совсем не какие-нибудь грабители…

– Завершай! – уже изнывали от нетерпения остальные.

– Сейчас, – торопливо дописывала Антея.

…а идем по праведному пути, и чтобы вы это поняли, оставляем полкроны, как поступают благочестивые и благородные люди. Спасибо за вашу отзывчивость и гостеприимство!

В письмо завернули полкроны, и дети прониклись полной уверенностью, что священник поймет их настолько правильно, насколько способен тот, кто хотя сам ни разу не видел крылатых людей, но получил от них исчерпывающее объяснение.