Остров - Алексей Карташов

Хатчинсон и Снедекор были уже одеты — Ганс оценил благородную потертость их костюмов и компенсаторов и тщательно подобранное железо. Собственно, у Карла они взяли только баллоны и грузы. Небольшая компания из Америки, двое молодых ребят и их подруги, галдя, начали одеваться — девчонка потолще никак не могла влезть в костюм, и они все четверо хохотали как сумасшедшие, давая ей малопристойные советы. “Неужели и ее потащат на глубину?” — подумал Ганс и махнул мысленно рукой: не его это дело, Карл знает свою работу.

Двигатель сбросил обороты. Вода здесь была не зеленой, как у берега, а немыслимой, до оторопи, густой синевы. Карл углядел впереди буй, и самым малым ходом они подошли и развернулись. Карлов помощник Кларенс ловко зацепил причальный канат — на этой глубине якорь не бросали, швартовались к бую.

Наконец моторист заглушил двигатель совсем — стало тихо, только мелкая волна била в борт. Карл объяснил порядок: идем вдоль троса до соседнего маленького буя (он указал на него рукой), а потом вниз до кабельной катушки, она лежит вместо якоря на 60 футах. Дальше следуем за мной около ста футов на восток — и вот она, стенка. Обрыв будет хорошо виден, пока будем спускаться, заблудиться трудно. Четверо американцев идут двумя парами с Карлом, профессора идут в паре, ну а вы двое знаете, что делать.

Ганс сел на скамейку, натянул ласты, влез в компенсатор, застегнулся, проверил еще раз все шланги, грузы, рывком встал, вынув баллон из стойки. Как всегда, легкая дрожь прошла по спине: он никогда до последнего момента не мог поверить, что вот, идем на глубину. Помог Гретель встать, ее вечно утягивал назад баллон. Худенькая она была слишком.

Народ шлепал в ластах к корме и бултыхался в воду, Ганс подошел последним. Шагнул за борт, все вспенилось перед глазами, на мгновение он потерял ориентировку, но тут же всплыл пробкой и осмотрелся. Все были уже рядом, Карл показал рукой — за мной, и они поплыли, держась рукой за трос, к дальнему бую.

Гретель показала — вниз, и он камнем пошел вдоль якорного каната. Мгновенно исчезли звуки, он услышал опять тишину и понял, как по ней соскучился. Синева обняла их со всех сторон и все густела и густела с каждым футом. Гретель летела впереди, раскинув руки, изломанные под каким-то немыслимым углом, почти как будто не двигая ногами, но он никогда не мог угнаться за ней и любовался сзади, пролетая через серебряную россыпь воздушных пузырей.

Они первыми дошли до катушки и остановились подождать профессоров. Те спускались не спеша, оглядываясь по сторонам, — естественно, они первый раз погружались здесь, Ганс мысленно одобрил такую обстоятельность, а Гретель, конечно, не могла никак дождаться партнеров, но делать нечего — и она пока полезла под катушку дразнить омара, который там жил и которого она доводила иногда просто до бешенства. Омар терял всякую осторожность и вылезал, размахивая клешнями, так что его можно было хоть сейчас ловить на обед. Разумеется, такая мысль им и в голову не приходила, он все же был старый знакомый, пусть и с дурным характером.

Ганс посмотрел вверх — вроде бы все спускались успешно. Только наверху, ближе к поверхности, видимо, произошла какая-то заминка. Карла дожидаться было не обязательно, и он показал Снедекору: идем дальше? Тот переглянулся с коллегой, оба кивнули утвердительно, и все четверо тронулись, скользя в нескольких футах над дном, на восток.

Через несколько минут дно резко оборвалось — и вот она была, настоящая Глубина, другая планета, где не было ни верха, ни низа, ни скучной земли, ни края, ни дна, а только сумасшедшая темная синева и тишина, и бездна внизу, над которой можно было парить, как во сне. И опять они полетели вниз. Ганс перевернулся на спину — над ним, в страшной высоте, чуть дрожал зайчик солнца, и длинные рыбы не спеша пролетали и исчезали за краем обрыва, темным силуэтом рисовавшимся на фоне далекого неба.

Биологи спускались медленнее, разглядывая стену. А посмотреть было на что: такого разнообразия кораллов Ганс, например, нигде вокруг острова не видел. Это был какой-то сказочный лес, иногда казалось, что из недоброй сказки. Обычные веера на стенке высились в рост человека, за ними легко было спрятаться. Бугрились громадные шары мозговых кораллов, какие-то ядовито-зеленые трубки, покрытые чем-то вроде присосок, кубки Нептуна — это, правда, были губки, но размеров они достигали невероятных. А чуть ниже по склону тянулся будто выгоревший лес из ломких черных кораллов, хотя Ганс всякий раз сам удивлялся нелепости такой фантазии: выгоревший лес на стодвадцатифутовой океанской глубине.

Пестрых разноцветных рыбок здесь уже было мало, проплывали в тишине длинные полупрозрачные пелагические рыбы (опять Ганс с радостью вспомнил слово для обозначения этих обитателей водной толщи, где уже нет дна). Но надо было поторапливаться. Он постучал ножом по баллону — резкий плоский звук заставил всех повернуться в его сторону — и указал рукой в сторону грота.

Заплывать внутрь сегодня не стали, посветили фонариком, полюбовались дивными разноцветными наростами на стенах, громадными нежными анемонами у входа, спугнули желтую мурену, и она нехотя ушла куда-то в сторону, скрылась за кораллами. Ганс посмотрел на манометр — уже пора было идти наверх, на этой глубине воздух кончался быстро.

Обратно дошли без приключений, поболтались, держась за якорный канат, на пятнадцати футах, даже Гретель честно выдержала необходимые три минуты паузы. Американцы уже были на палубе, обсуждали шумно свои приключения. Толстая девчонка упустила пояс, Карл выводил ее на поверхность и возвращался к группе, так что потеряли много времени и на глубину так и не пошли в этот раз. Однако ребята особо свою подругу не ругали, наоборот, утешали, а Карл предлагал сходить завтра, уже бесплатно, раз вышла такая незадача.

Гретель достала свою любимую “птичью еду”, как ее называл насмешливо Карл, — смесь из орехов и сушеных фруктов. После погружения дьявольски хотелось жрать, чего-нибудь быстро утоляющего голод. Они вдвоем доели содержимое коробки, Гретель только оставила крошки — покормить рыб. Черные лоцманы, стайкой кружившиеся вокруг корабля, вспенили воду, только что не передравшись из-за еды, американцы сжалились над ними и поделились остатками сэндвичей. Все расселись на солнышке греться и пережидать оставшиеся полчаса до следующего погружения: Карл уже заставил своих учеников рассчитать по таблицам, сколько времени надо пробыть на поверхности, чтобы выдышать весь лишний азот из крови.

— Пойдем сегодня на “Мэри Агнесс”? — поинтересовался Ганс у Хатчинсона. Тот улыбнулся как-то невесело и промолчал, а за него ответил Снедекор:

— Сходить-то можно, конечно. Вот только денег нам не дали. Сегодня получили отказ.

— Вот тебе и раз, — пробормотал Ганс. — Значит, не будете вы у нас работать?

— Ну это пока еще неизвестно. Что-то мы не так, значит, сделали. Надо вернуться и начать все сначала, на этот раз правильно. Вообще, я этот рецепт для себя давно вывел, и пока он меня не подводил, — подытожил Снедекор. — Не расстраивайтесь, еще поработаем вместе!

“Да, — подумал Ганс. — Вернуться и начать все сначала”. Он чувствовал какую-то пустоту и досаду, понимая, что слишком много вчера поставил на этот проект. Поймал внимательный взгляд Гретель, улыбнулся через силу и достал из ящика со льдом банку кока-колы. Ладно, сначала так сначала.

Второе погружение было поближе к берегу, на мелководье. Здесь уже бросили якорь, в песок на границе рифа, и все отправились любоваться многоцветьем рыбок. Гретель спугнула громадного ската и плыла за ним, взмахивая руками в такт движениям рыбы. Ганс почувствовал легкое раздражение, хотя и понимал, что неправ, ведь он не поделился с ней своими сомнениями и надеждами, так что теперь сердиться, если у нее хорошее настроение? Однако подавить до конца обиду не удавалось, и, когда они вылезли наконец наверх, Гретель быстро заметила, что он не в духе. Приставать с расспросами не стала, растянулась на носу и грелась на солнышке, а потом, как обычно, стояла и жадно смотрела на приближающийся остров. “Как ей не надоест это?” — подумал неожиданно для себя Ганс, и опять нахлынуло раздражение. Он от греха перешел на корму и сел, закрыв глаза и подставив лицо солнцу.

“Начать все сначала, — думал он снова и снова. — Что это значит? Где оно было, это начало?” — и понимал, что неизбежно ответ приведет его на корабль.

Еще он понимал, что, кто бы ни придумал этот остров для них двоих — они сами или кто-то еще, — они были защищены здесь от этих вопросов и сомнений силой любви. Той, про которую вчера говорила мисс Джонсон, любви, которая только и может заставить корабль идти через океан.

И еще одна мысль пришла ему в голову, не в первый раз за эти дни, и отогнать ее он уже не смог. Что корабль вернется с ответами только тогда, когда один из них разлюбит, потому что они отослали его прочь, он был им не нужен больше. Он ушел вместе с их прошлым.