"В алмазную пыль..." - Евгений Сартинов

— Дорога сейчас будет не очень, так что держись крепче.

Шалимов хотел спросить, куда они едут, но Бабич уже рванул машину по просёлочной дороге куда-то в тайгу.

То, что майор назвал "дорогой не очень" оказалось вовсе даже не дорогой. По подозрению Шалимова это была, какая то просека, некогда разбитая до траншейной глубины «Кразами», а потом заброшенная. Как майор умудрялся ночью, при свете фар вести машину по этому природному полигону Шалимов не мог понять. Временами он чувствовал себя как камешек в погремушке в руках расшалившегося ребёнка. Его по-прежнему подмывало задать вопрос о цели этой поездки, но он молчал, понимая, что болтовня в таких условиях неизбежно грозит потерей откушенного языка.

Временами машина наклонялась так, что даже привычному к «экстремальному» вождению журналисту становилось страшно.

"Однако, водит Семён получше меня!" — с уважением подумал Шалимов, поглядывая на сосредоточенное лицо майора.

Адская гонка длилась примерно полчаса. Когда они выехали на шоссе, Шалимову показалось, что даже «Уазик», почувствовав под колёсами асфальт, как живой организм с облегчением перевёл дух и, перейдя на повышенную скорость, весело рванулся вперёд.

— Так куда мы едем? — спросил, наконец-то, журналист.

— Есть тут одно место, я не уверен, но они могут быть там. По этой дороге, — он ткнул большим пальцем назад, — мы срезали путь и выиграли не меньше часу.

— А почему ты думаешь, что они так же не воспользовались этой, как ты её называешь, дорогой?

Бабич обернулся к Михаилу своим квадратным лицом и, ухмыльнувшись, спросил: — Это на "Опеле"- то?

— А-а! — понял журналист.

Вскоре они выехали на каменистый берег реки, петляющей между поросшими лесом сопками.

— Что за река? — спросил Михаил.

— Чалым, — пояснил Бабич. Шалимову это название не сказало ничего. С детства он знал, что в округе есть такая река, и все.

Проехали с полкилометра, затем Семён сбавил скорость и выключил свет в салоне, фары и габаритные огни. Что майор видел в этой темноте, Шалимов понять не мог. Но вскоре Бабич сказал: — Вот они. Здесь!

В этом: «Здесь» было столько ненависти и ярости, что Михаил удивился. Но рассуждать было некогда. Впереди, метрах в двухстах, действительно виднелись какой то свет, и в нём метались тёмные тени.

— Приготовь оружие, — скомандовал майор, заглушая двигатель и закидывая на плечё сумку с боеприпасами. Он хотел сказать что-то ещё, но в этот момент огни впереди погасли, и Бабич рявкнул во всю глотку:

— Из машины, быстро!

Показывая пример, он первый выскочил из кабины, за ним, с небольшой паузой, вывалился и журналист. Не очень удачно приземлившись на каменистую землю, он сильно ударился плечом и зашипел от боли. Но собравшись, Михаил, сделав кульбит, откатился ещё дальше от колёс продолжавшей двигаться машины. И в туже секунду из темноты полыхнули огни автоматных очередей. Зазвенело разбитое лобовое стекло, пули с грохотом кромсали металл, «Уазик» проехал ещё метров пять, затем медленно развернулся влево и встал, по самые колёса погрузившись в воду. Из-под его капота появился язычок пламени.

"Надо что-то делать", — решил Шалимов, и, поймав на мушку одну из вспышек, нажал на курок. Его очередь привела в некоторое замешательство его оппонентов, но затем свинцовый град с удвоенной яростью начали кромсать прибрежную гальку там, где только что лежал Шалимов. Слава Богу, что за спиной Михаила был полугодичный опыт необъявленной Чеченской войны, и журналиста на этом месте уже не было. Перекатившись в сторону, Шалимов вжался в землю за большим бревном, пережидая обстрел. В это время наконец-то застучал автомат Бабича. Судя по звуку, тот продвинулся далеко вперёд, и стрелял, находясь по прежнему слева от Шалимова, почти от линии воды.

Воспользовавшись тем, что Лалёк с его подручными целиком переключились на майора, Михаил броском преодолел метров двадцать, и, миновав уже основательно пылавший «Уазик», упал на землю и снова открыл огонь. В ответ ему огрызнулся уже всего один автомат. Откатываясь в сторону Шалимов ещё подумал про это, но тут прицельная очередь майора заставила замолчать и этот Калашников.

"Что, всё?!" — подумал Михаил. Но тишина на берегах реки длилась недолго. Истошно взревел лодочный двигатель и, перейдя на полный форсаж, начал быстро и неумолимо удаляться. Приподнявшийся с земли, Михаил увидел в свете горящего Уазика, как впереди него выросла громадная фигура Бабича, майор вскинул автомат, но утреннюю тишину прорезали всего лишь два торопливых выстрела.

— А… мать твою! — выругался Семён, и, обернувшись к подошедшему Шалимову, многоэтажно обрушился на журналиста.

— Ка-кого хрена ты начал стрелять!? Тебя кто просил!?

— А что надо было делать? — опешил Михаил. — По нам же стреляли!

— Му-му доить надо было! Надо было тихо подойти поближе и бить уже наверняка! Они же нас в этой тьме не видели! А мы их — да!

С трудом справившись с гневом, Бабич махнул рукой.

— Ладно, пошли, посмотрим что там. Попали мы хоть в кого, или нет.

13. "ВЁСЛА НА ВОДУ"

Они торопливо зашагали вдоль берега мимо каких-то больших, железных кубов, в которых Шалимов с некоторым трудом угадал своеобразные сибирские гаражи для хранения лодочных моторов, бензина и прочей походной амуниции. По прикидкам журналиста здесь их было штук двадцать, не меньше. А за крайним из них стояла носом к реке изрешечённый пулями автомобиль, синий «Опель».

Подходя к нему Бабич закинул за спину бесполезный автомат и, вытащив из кобуры трофейный пистолет, передёрнул затвор. Шалимов по его примеру так же направил автомат в сторону машины, хотя догадывался, что и у него патроны на исходе.

Соблюдая предосторожности, они обошли «Опель» с двух сторон и сразу увидели лежащее на земле мёртвое тело.

— Ну-ка подсвети мне, — попросил, нагибаясь над трупом, майор. Шалимов послушно щёлкнул зажигалкой. Скудный огонёк колеблющегося пламени высветил колючую, седую щетину на впалых щеках, полуоткрытый рот с матово блеснувшими железными зубами, изрезанные глубокими морщинами щеки и лоб. Рядом с трупом лежали два автомата.

— Это ещё кто такой? — удивлённо пробормотал Семён. — Откуда взялся этот старикан? Что-то я не знаю этого старика. Посвети-ка мне на его руки.

"Неужели завалили ни в чём не повинного рыбака?" — Подумал Михаил, старательно пытаясь изобразить из зажигалки фонарик. Но тут Бабич облегчённо засмеялся.

— А-а, нет! Это из той же колоды бубновый туз. Вспомнил я его. Родной дядя Лалька, Николай Авдонкин, или Зубило, большой авторитет в своих кругах. За старичком лет двадцать по тюрьмам и по ссылкам. Но в последнее время говорили, что Зубило отошёл от дел, увлекся рыбалкой, охотой. Похоже, что на его лодке они и смылись…

Тут сзади них с грохотом взорвался бензобак «Уазика». Над головой Шалимова со свистом пролетел осколок. Майор снова в сердцах выругался.

— Что, машину жалко? — спросил Михаил.

— Да что машина! Другую дадут! Лалёк с алмазами ушёл, вот что меня бесит! Козел!

— И что нам теперь делать? Что, так отпустить их?

Бабич подошёл к самой воде, глянул в ту сторону, куда ушла лодка бандитов. Близкая заря уже начала высвечивать кардиограммную линию тайги на противоположном берегу реки, но очертания предметов лишь чуть-чуть начали проявляться из потерявшей черноту серой тьмы. Бабич достал сигареты, и Шалимов использовал свою зажигалку в предназначенных целях.

— Есть одна сумасшедшая идея, — сказал майор. — Не знаю, как она только покажется тебе. Можно поплыть за ними вслед и попробовать перехватить ещё до границы.

— Поплыть? — поразился Шалимов. — Но на чём?

— А этого тебе мало? — с усмешкой махнул майор в сторону добрых двух десяток лодок, привязанных к одной толстой цепи.

— Это что, на вёслах что ли? — снова не понял журналист.

— Зачем, счас всё найдём, и мотор, и бензин, и всё остальное. Попробуй включить свет у этой лайбы, — кивнул на «Опель» Семён.

Шалимов уселся за руль, повернул ключ зажигания и с удивлением убедился, что аккумулятор работает. И фары зажглись, и салон осветился ровным светом.

— Отлично! — одобрил всё это майор. В свете фар он долго копался в своей объемной сумке, в это время журналист осмотрел бардачок, разжился пачкой «Мальборо», потом продолжил осмотр салона. В большой сумке, лежащей на заднем сиденье, он обнаружил пять банок китайской тушенки, две пачки чая и ещё массу всякой жратвы. Среди провизии странно смотрелись три полных автоматных рожка.

Но больше всего Шалимова заинтересовала свернутая в несколько раз большая карта, заткнутая за зеркало заднего вида. Внимательно разобравшись в ней, он окликнул майора.

— Семён, иди, посмотри, что я нашёл!

Бабич сразу понял всю ценность находки. На большой карте области карандашом был помечен маршрут к китайской границе.