Аашмеди. Скрижали. Скрижаль 2. Столпотворение - Семар Сел-Азар

Эти слова вызвали еще больший хохот, в стане защитников, да и в стороне осаждающих, многие улыбнулись украдкой.

— Эпир, если только и ты не хочешь умирать в мучениях, лучше возьми свои лживые слова обратно! Скажи, что это ты сам придумал!! Не было такого!!!

— Может и придумал, может и не было… — Невозмутимо отвечал старый выпивоха, и воровской вожак уже начал успокаиваться, как вдруг Эпир продолжил. — А может и было! Кто ж, теперь проверит?! Может у свиней спросить?!!

Снова дружный хохот.

Этого, царь городских воров и попрошаек, стерпеть уже не мог; не имел права стерпеть, чтоб не потерять лицо.

— Что вы стоите?! Так и будете терпеть, пока вашего лугаля поносят?!! Вперед!!! — Закричал резанный, и двинулся на приступ.

Его подчиненные с неохотой последовали за ним. Защитники только и ждали какого-то опрометчивого шага со стороны бывших своих обидчиков, и слова Эпира этому поспособствовали. Не подготовившись к приступу как следует, будучи в меньшинстве, а теперь еще и действуя в порыве отчаяния главаря, воры получили хорошую взбучку от обычно тихих и забитых работяг бедняцкого предела, безропотно сносивших все их обиды и унижения. И теперь, пришла пора расплаты за все. Скинув воров, бедняки уже готовы были преследовать своих обидчиков, но были остановлены старшим, поставленным Ку-Бабой, который во всем следовал советам дружинника, понимавшего, что толпа хоть и многочисленная, но необученная, не будет иметь столько преимуществ на открытой местности, в противостоянии с закоренелыми ворами и убийцами.

— Ну, что трусы побежали?!! — Орал на своих людей резанный, толкая их в сторону завала. — А ну, пошли!! На приступ!!!

Но теперь, словно переменилось что-то, и его подчиненные уворачиваясь от его толчков, не спешили выполнять его приказов.

— Вы что, забыли кто я!!!? А ну, пошли!!!

— Сам иди. — Послышался сначала робкий отказ, кого-то из простых воров.

— Чтоо???!!

— А что, не слышал?! — За своего соратника ответил другой.

— Да я сейчас!!

— Что — ты сейчас?! — Сказал еще кто-то.

— Амар!! — Попытался он найти поддержку у жилистого подручного.

Но преданный подручный, вероломно ответил в том же духе, что остальные. На что — пораженный предательством мальца, которому покровительствовал, он не закричал и даже не заорал, а завопил как болотный дух:

— Ах ты, телок недоношенный!!! Клянусь матерью, я лично сдеру с тебя шкуру!!!

Он замахнулся, чтобы наказать неблагодарного, но был перехвачен его людьми.

— Свиноматка твоя мамаша! — Услышал он в ответ.

— И батяша. — Добавил кто-то, вызвав смешки.

От такого оборота, закоренелый убийца, был подавлен настолько, что не смог поднять рук, чтобы схватиться за оружие и отплатить вышедшим из повиновения негодяям.

— Свиней паси! — Сказал кто-то на прощание, оставляя его одного со своей обидой.

Упав на колени, скрежеща зубами, резаный начал рвать руками втоптанную твердь земли, до крови ломая на пальцах ногти, и мысленно проклиная тот день, когда решил перейти на сторону южан. Дикий взвой прорезал тишину пустынных улиц, распугивая только слетевшихся на свежие трупы падальщиков, и он совпал со звуками рога, где-то там у ворот. Бывшие его сподвижники, спешили к дележу.

2. Нибиру. Падение.

Потирая рукоять кривого клинка, Аш-Шу ждал. Ждал когда выйдут переговорщики о сдаче города, и вынесут столько серебра и золота, что смогут насытить жор осаждающих. Послав новобранцев на приступ нижнего предела, он со своей верной дружиной, не стал мараться грабежом и убийством голопузых жителей, рассчитывая получить выкуп не вынимая меча из ножен. Сам уммийский воевода, обещал им выделить десятую часть того, чем откупятся богатые и зажиточные жители Нибиру, а тем кто помельче, горожане разрешили поживиться за счет скудного скарба жителей нижних пределов вне стен, и захватить из их числа пленников, годных для невольничьих рынков. Наконец, створы ворот отворились и оттуда важно восседая, выехало посольство переговорщиков. Пустынник со своей дружиной, стоявшей как и унукские полки в отдалении, с удовлетворением отметил, что переговорщики выезжают в больших груженных повозках. Пока посольство покидало стены, стражи внимательно следили, чтобы поблизости случайно не оказался, кто-нибудь из осаждающих, и когда город покинула последняя повозка, створы за ними поспешно с грохотом захлопнулись.

Привыкшему чувствовать себя в пустыне в безопасности, здесь, в окружении унукских полков, Аш-Шу было неуютно и охватывало давно забытое и неприятное чувство. А ведь где-то недалеко, находился и сам сын колдуна, со всем своим войском. Несмотря на наемнические договоренности, пустынник не доверял уммийскому воеводе, опасаясь с его стороны подвоха, и потому был окружен своей верной дружиной. Их конечно, меньше, и вооружение попроще, чем у воинов городов, лучшие из которых, к тому же защищены доспешными перевязями или плащами, но такой веры и преданности — с какой ему служат его люди, позавидовал бы самый великий лугаль. И хитрый лис пустынь, отослав ненадежных новичков, чтобы заодно проверить их в деле, надеялся, что унукцы не посмеют напасть, опасаясь потерять больше, чем выиграть.

— И это все? — Растягиваясь в улыбке, обычно не предвещавшей ничего хорошего, недоверчиво покосился Аш-Шу на уммийца, когда ему под ноги бросили тощие мешки.

Уммиец не знал повадок пустынника, и потому ответил нисколько не смущаясь, что это их часть, из того, что смогли собрать горожане, итак обобранные проклятым Севером. Но зато знал Аш-Шу, как хитры бывают каламцы с такими варварами как он и его люди, и от его приметного глаза не ускользнуло сколько было нагружено на телеги, и отнюдь не зерном, как то хотели представить его наниматели.

— А если проверить? — Еще хитрее прищурился бог пустынников. И его люди готовы уже были сами кинуться проверять, так ли это. Но и уммийцы — бравшие не один город, были готовы к такому обороту; острия копий и клинков охраны царственного груза, нацелились и уперлись в незащищенные груди "подпасков".

— Ладно-ладно! — Заверещал Аш-Шу, подняв руки в знак примирения, давая понять и своим людям тоже, что не хочет ссоры. — Я же просто так сказал. А мои воины, чересчур усердны. Вот и вышло недопонимание. Не сердитесь на моих прямодушных воинов, они сыны пустынь и потому бесхитростны как дети.

Однако, воевода не спешил верить в миролюбивость наемника и его псов, и резко ему ответил, уже не скрывая своего презрения:

— Ваша доля вам указана: нибирийцы вам разрешили поживиться в пределах нищебродов. Вот и идите — грабьте, берите свою долю.

— Да-да, досточтимый лушар прав. Мы примем, то, что нам дозволено, а то, что нам причитается, мы итак получим, в свое время. Всему свое время. — Снес унижения бог пустынников, подав знак своим людям, теребя грязно-желтыми ногтями мозолистых пальцев.

Когда уммийская