Аашмеди. Скрижали. Скрижаль 2. Столпотворение - Семар Сел-Азар

его несчастную плоть. Коварные люди обманом усыпили его бдительность, чтобы захватить священный город самого Энлиля. Он узнал об этом, когда обсуждая с воеводой Унука условия перехода под руку Лугальзагесси, услышал звук рога. Но увидя перепуганные лица гостей, понял, что и для них это было неожиданностью.

Сбежав на женскую половину, он к своему ужасу осознал, что изголодавшиеся по женской ласке воины, в первую очередь ринуться сюда. Лагар судорожно стал рыскать по углам, стараясь найти уголок поукромней, чтоб упрятать свое тучное тело, в какую-нибудь незаметную щель. Меж тем шум, доносящийся из соседних покоев, становился все ближе. Немного потолкавшись в опустевших покоях, но так и не примостив себя в роскошных, но таких тесных ложах гашан, лагар дрожащими и потливыми от волнения пальцами, начал перебирать тесемки своих многочисленных потайных мошен внизу живота. Увертливый сановник, выхватив увесистый мешочек, вывалил тяжелое содержимое на серебряный поднос, и склонившись в приветствии, стал ожидать "дорогого" гостя.

— Нибиру ликует, приветствуя своих освободтелей из цепких лап Киша и удушающих объятий Уммы! — Торжествующе начал он, но в ответ услышал презрительный хмык.

— Я и не сомневался, что досточтимого лагара, никогда не покидает чувство верноподданничества и преданности.

Не обращая внимания, на отчаянные попытки смущенного и перепуганного вельможи оправдаться перед грозным воителем, лушар стал шарить по стенам, в нетерпении срывая мешавшие ему ковры и занавесы.

— К сожалению, потайной выход, по приказу градоначальника Мес-Э был замурован, после того как наша досточтимая гашан загуляла со стражем. — Обреченно-смиренным голосом, осведомил его нибирийский лагар.

— Как замурован?! — Отчаянно вскрикнул военачальник, пытаясь пробить стену тяжелым мечом.

— Бесполезно. Стены этого дворца, столь же прочны, что и стены города.

— Где была дверь?! Если всковырнуть кладку, можно открыть выход!

— Увы, я сам позаботился о том, чтобы нанять лучших кладчиков, дабы никто больше не смог проникнуть в покои к нашей госпоже.

— Где она?! Показывай!

— Почему бы досточтимому лушару, не приказать своим воинам и не навести порядок? Ведь это ваши люди там беснуются. — Сказал в ответ, осмелевший сановник.

Эти слова, раздосадовали воспаленного уммийца.

— Са-ду ша-ар священного города ки-ен-гир, не может не знать, что порядок в ополчении городов, держится лишь на страхе перед войском Лугальзагесси. Нельзя угомонить разнузданную толпу головорезов, когда перед их глазами маячит легкая добыча. Моих воинов слишком мало, чтобы противостоять ей. Зато для вора пустынь, направить порывы сброда, так же легко, как сановнику поменять господина.

— Как и воину, я полагаю? — Позволил себе огрызнуться лагар, обиженный на нелестные отзывы лушара о сановниках, с намеком на его светлую личность.

Но опытный царедворец просчитался, думая, что так просто, безнаказанно сможет шутить с огнем. Грубый вояка, не понимал изящных остроумий служителей двора, и, схватив бедного шутника за дорогие одежды, приманив к себе, зажал сановника в его же одежды, грозно пообещав:

— Слушай боров, или ты мне сейчас показываешь выход из этой проклятой опочивальни, или я пробью его твоей свиной тушей.

Придушенный лагар, только пучил глаза, но не мог вымолвить и слова, ловя ртом остатки воздуха.

— Говори…. — Повторял лушар, не думая о том, что придушенный человек, не лучший докладчик.

— Ээ, да он у тебя совсем поплыл. Ты ж его раздавишь как таракана, прежде чем он сумеет тебе что-то ответить. Неужто уммийских вояк, не обучают искусству выбивания правды? — Посмеялся над бессильными попытками уммийского воеводы, вошедший со своим сбродом пустынник.

Отпустив свою, уже бесполезную жертву, лушар зло обратился к насмешнику:

— Глупый варвар! Как ты посмел нарушить приказ великого лугаля Калама?! Всех ослушников, ждет плаха палача! И зачинщиков среди ополченцев, и вас — варваров! Но я, еще могу спасти ваши безумные головы, если вы сейчас же подчинитесь мне, и я, замолвлю за вас слово перед государем! Уведи своих людей и помоги мне спасти от разграбления его имущество, и он быть может и простит тебе твою выходку!

— Увы, великий лушар знает, нельзя остановить бушующий пожар ветром. Лугалю Уммы, если он мнит себя лугалем Калама, впредь не стоит пренебрегать верными союзниками поддаваясь гордыне, и следовало бы унять свою скупость при дележе добычи. Пусть государь помнит: кто помог встать, всегда поможет и упасть.

При этих словах пустынника, черные люди накинулись на гордого военачальника.

— А чтоб он, о том не забывал — продолжил свою речь Аш-Шу, — мы преподадим ему крепкий урок.

— Что ты задумал?! — В ужасе вскричал лушар, догадываясь, какая участь его ждет, когда разбойники начали его вязать. — Мы честно расплатились с тобой и отдали на разграбление весь нижний город!

— А ты посмотри, что получили мы с нищебродов. — И на недоумевающий взгляд лушара, пояснил. — Ничего! Ничего, кроме моря крови и трупов! И это трупы, далеко не трупы одних голопузых. Сколько благородных воинов полегло, чтоб только твой государь мог гордиться, что взял священный город без боя!

— Кто ж мог знать, что смерды вдруг проявят такой норов? Но я передам повелителю твои слова, и он, я уверен, прислушается к ним! Но для того, тебе следует покориться мне, и остановить творящийся ужас!

— Ох, и наглец! — Посмеялся Аш-Шу, над смелостью обреченного воеводы. — Попался лис в силок, да брешет. Гляди Магару, каким след быть настоящим воинам перед лицом смерти, когда они в руках врагов. Ох, воевода, если и участь свою так же вынесешь, назову в твою честь сына. Клянусь божественной волей!

Он дал знак, и воеводу одного из славных лимов Загесси, повели связанным как последнего вора. Но пустынник, отдал должное и его положению, гордому нраву и благородному происхождению, приказав вывести его в широкие просторы дворцовых приемов, где для него было приготовлено царское сиденье. Увидев, что его ожидает, лушар задергался, пытаясь вырваться из лап пустынников, но те, вцепившись в него словно хищники в несчастную жертву, не дали возможности даже дыхнуть полной грудью.

— Говорят, что пустынники не знают порядка и ступеней лествицы значимости благородных. Но досточтимый лугаль Уммы и всех земель необъятного Калама, надеюсь оценит, скромные старания своих диких друзей, рожденных песками пустын, за те почести, что мы оказываем его слугам.

Помогите наместнику Великого лугаля, взойти на престол священного Нибиру! — Торжественно возгласил повелитель пустынь, улыбаясь в ус.

И люди в черных одеждах, содрав с яростно сопротивляющегося наместника набедренник, взяли его под руки, и с легкостью подъяв, насадили его голый зад, на заостренный конец шеста, воткнутого и укрепленного в сиденье престола. Из глотки мужественного и сурового мужа, свыкшегося к испытаниям, вырвался вопль невыносимой боли и ужаса. Но вояка, не был бы воякой, если бы