Гастроли Жигана - Сергей Зверев

Лету до столицы от Калуги минут двадцать. Не успеешь взлететь – уже посадка. Это тоже было учтено Панфиловым, который выбрал именно самолет, а не поезд или автобус, хотя там проще спрятаться среди пассажиров.

Константин верно рассчитал, что хватятся их слишком поздно.

Раз из леса они не появились ни на одном из выездов, значит повернули обратно, как ни дико это выглядело с точки зрения их преследователей. Те кинулись за беглецами в Калугу.

Но добравшись до нее и объявив тревожный аврал в милиции, преследовавшему их Тузову удалось установить только то, что двое людей, очень похожих на тех, кого он ищет, вылетели недавно московским рейсом.

Тузов сорвал на глазах у регистраторши плакатик с портретами беглецов и выматерился. Опять уходят! Он почти настиг их, и вот опять ушли.

Рейса до Москвы больше нет. Звонить на Лубянку и предупреждать, чтобы встретили их в аэропорту, значит подставиться перед генералом Утиным.

Нет, на это Тузов тоже не пойдет! Должен же быть другой выход!

Вертолет! – сообразил он наконец. На вертолете можно успеть к высадке пассажиров. Конечно, к посадке самолета он не успеет. Но пока тот будет выруливать по дорожкам, пока стюардесса будет держать народ до полной остановки винтов, пока экипаж пройдет… Тузов вполне успеет встретить их у трапа самолета, если, конечно, посадить вертолет рядом с самолетом…

Он бросился к вертолету.

Через минуту тот уже поднимался над Калугой и, набирая крейсерскую скорость, направлялся на север, в сторону Москвы.

Тузов правильно рассчитал график движения самолета. Но главное, он хорошо знал правила высадки пассажиров, особенно на третьестепенных рейсах вроде того, который последнюю посадку перед Москвой делал в Калуге. Пассажиров на них ни во что не ставили и заставляли дожидаться минут по сорок после посадки, когда можно будет спуститься с самолета и выйти в город.

И он успел до того, как пассажиры покинули салон самолета. Тузову, правда, пришлось помахать перед лицом пилота вертолета сначала своим фээсбэшным удостоверением, а потом табельным оружием, чтобы заставить его приземлиться рядом с только что завершившим полет Ан-24. Посадка вертолета на этой площадке была грубейшим нарушением летных правил, и пилота должны были бы вообще выгнать из авиации за такую наглость, если бы не то обстоятельство, что Тузов заставил его сесть под угрозой применения оружия.

Но и Тузов не волновался, он знал, что победителей не судят. Если он сегодня вернется на Лубянку, доставив двух этих доморощенных террористов-утопистов, никто даже и не заикнется насчет нарушения летных правил. Спишут на оперативную необходимость и замнут скандал.

Тузов был спокоен, когда пассажиров начали выпускать из салона. Стюардесса провожала их дежурной равнодушной улыбкой, но Тузову ее улыбка казалась самой обворожительной на свете.

Еще бы! Никогда он не проводил еще таких задержаний. Он сам вооружен, те, кого он сейчас наверняка задержит, безоружны, их не пропустили бы с оружием при посадке. Скрыться им некуда, кругом ровное на несколько сотен метров вокруг поле аэродрома.

Это же просто идеальный случай! А генерал Утин – просто напыщенный дурак, который ни хрена не разбирается в подчиненных.

«Ну, где же вы, голубчики?» – поглядывал Тузов с нетерпением на трап самолета, по которому спускались по одному пассажиры.

Вот спустился последний, и стюардесса начала закрывать дверь.

– Э-э-э! – закричал Тузов. – Отставить! Открыть! Еще не все вышли…

– Из самолета вышли все, – пожала плечами стюардесса. – Вы кто собственно такой, что раскомандовались здесь?

– Майор ФСБ Тузов! – махнул Тузов у нее перед носом своим удостоверением. – Я должен немедленно обследовать самолет!

– Пожалуйста! – недоуменно развела руками стюардесса. – Побыстрее только, пожалуйста. Меня ждут!

И она жестом показала на стоящую рядом с трапом служебную аэропортовскую машину, в которой сидел молодой крепкий мужчина в форме пилота и нервно поглядывал на Тузова.

«И тут сплошное блядство!» – вздохнул Тузов, и нехорошее предчувствие осело у него на душе в виде тяжести, которая принимала все более ощутимые очертания и опускалась куда-то в низ живота.

«А, пошли бы вы все!» – отчаянно подумал он, и сразу стало как-то легче.

– Точно никого нет? – спросил он вдруг стюардессу совершенно спокойно.

– Абсолютно! – уверенно ответила она и даже улыбнулась Тузову, так как поняла, что он уже отказался от намерения обследовать самолет. – Я выходила последней.

– Закрывай! – вздохнул Тузов и пошел вниз по трапу.

– Хотите, мы вас подвезем? – крикнула ему девушка, но Тузов только махнул неопределенно рукой и пошел мимо стоящей у трапа машины, направляясь в сторону здания аэровокзала и не замечая, что промахивается и идет по направлению к глухой бетонной стене, которой летное поле отгорожено от ремонтных мастерских и склада ГСМ.

В это же время из вместительного грузовичка, в который до выхода пассажиров был выгружен багаж с прибывшего из Калуги самолета, один за другим на ходу выпрыгнули два человека.

Они не стали дожидаться, пока их выпустят из салона вместе с остальными пассажирами, а решили воспользоваться грузовым транспортом и покинуть самолет несколько раньше, вместе с содержимым грузового отсека. У них были самые веские основания предполагать, что их могут встречать в Москве те, с кем им встречаться вовсе не хотелось бы.

– Не верится, Сашка, но мы с тобой опять в Москве! – сказал один из них.

– И дураки были, что из нее уезжали! – ответил другой.

Глава 8

Панфилов вышел из универсама с тремя бутылками пива, которые прижимал локтем, поскольку обе руки у него были заняты пакетом, набитым продуктами. Пакет оказался слишком тонким, и одна его ручка оторвалась, едва Константин вышел на улицу.

О чем может думать человек, у которого вот-вот из пакета под ноги вывалится полкило сыра, колбаса и соленая рыба, а еще бутылки из-под локтя того и гляди посыплются на асфальт? Понятно о чем – где найти новый пакет покрепче и вообще как все это донести до квартиры, где все еще спит его напарник и единомышленник Сашка Макеев, который едва продерет глаза, как тут же заявит, что умирает с голода.

Визг тормозов вернул Константина к окружающей его действительности. Скорость реакции у Панфилова всегда была великолепной.

Он не успел еще до конца повернуть голову вправо, как тут же сгруппировался и ринулся боком прямо в огромное стекло витрины универсама.

Прямо напротив Константина резко затормозил джип, из окна которого торчал ствол автомата.

Тело Панфилова ударило в стекло одновременно с автоматной очередью, но чуть выше.

Основной обвал осколков стекла обрушился вниз, когда он уже перелетел внутрь магазина. Константин покатился по полу, сбивая ногами легкие каркасные стойки с пачками многочисленных сортов чая и кофе. Куда из его рук делся пакет с продуктами и что стало с пивом, которое он прижимал локтем, Константин не смог бы вспомнить, даже если бы очень захотел. Ему было совершенно не до того.

Панфилов знал, что сейчас раздастся вторая очередь, и ее следует опасаться больше, чем первой, на которую он успел среагировать. Сейчас он лежит на полу универсама и представляет собой идеальную мишень для нападающих, особенно если автоматчик догадается выскочить из машины и в два прыжка занять позицию около разбитой витрины.

Уши Панфилова резанул истошный визг, который поднялся в заполненном покупателями торговом зале после столь неожиданного появления Константина прямо из витрины. Неизвестно, за кого его приняли находящиеся в зале, но автоматная очередь, сопровождавшая его вторжение в магазин, не оставляла сомнений в намерениях тех, кто остался по ту сторону витрины.

На полу рядом с Константином неожиданно оказался охранник в пятнистой форме, в руке которого Константин увидел пистолет.

– Живой? – удивленно и обрадованно спросил охранник у Константина, распластавшегося на полу среди осколков стекла. – Ну вы, суки, даете! Опять витрину вдребезги! Кто за нее платить-то будет?

Константин уже нашел правой ногой точку опоры. Он уперся в жестко укрепленную в полу стойку большой витрины и, резко оттолкнувшись, скользнул по мраморному полу под прикрытие выступающей вперед ее горизонтальной части, через мгновение полностью закрывшей его от возможных выстрелов со стороны разбитого окна.

В этот момент раздалась вторая очередь.

Охранника наверняка продырявили бы насквозь, если бы он хоть сколько-нибудь интересовал нападавших. Но они хотели добраться именно до Константина и стреляли именно по той витрине, под которой лежал Панфилов.

Одновременно с выстрелами на Константина обрушился дождь пахнущей алкоголем жидкости.

«Вино-водочный отдел, – подумал он. – Макеев наверняка скажет, что я надрался в одиночку и вся эта история пригрезилась мне спьяну…»