Воздушная война в небе Западной Европы. Воспоминания пилота бомбардировщика. 1944-1945 - Майлз Трипп

Когда мы нашли мало еще знакомый нам аэродром в Суффолке (это был второй вылет с него), белые облака опустились почти до земли, и Диг с трудом мог разглядеть взлетно-посадочную полосу. Он дважды заходил с превышением; третья попытка завершилась успешно.

Из двенадцати взлетевших самолетов эскадрильи мы были десятыми и последними приземлившимися.

Вечером, когда мы напивались в столовой, пришли новости об Уорике: «Си-Чарли» совершил вынужденную посадку, и экипаж был спасен.

Другой невернувшийся «Ланкастер» – «Ку-Куинни» – взорвался над целью. Не было никакой надежды на то, что кто-нибудь остался в живых.

Глава 6

ПРОПУЩЕННЫЕ ВЫЛЕТЫ

Восточная Англия была укутана облаками, капли дождя просачивались через двери и оконные рамы барака, и экипажи разыгрывали бесчисленные партии бриджа. Печь отапливалась коксом, и тяга была так отрегулирована, что вблизи от нее температура была невыносимой, и, чтобы поджарить кусок хлеба, приходилось надевать летные рукавицы. Осторожное воровство гарантировало нам полный бункер кокса, плюс «аварийный запас» под моей кроватью, и мы по очереди отправлялись в столовую, чтобы заполучить хлеб, масло и джем.

После рейда на Виттен осталось ощущение неуверенности. Официальная версия налета, опубликованная в «Таймс», гласила: «Вчера днем «Ланкастеры» RAF, сопровождаемые «Мустангами» из Истребительного командования RAF, атаковали Виттен, промышленный и железнодорожный центр Рура. «Мустанги» без потерь со своей стороны уничтожили шесть вражеских самолетов и повредили другие». Возможно, это была правда; никакие «Мустанги» не были потеряны, но многие «Ланкастеры» не вернулись, и почему эти потери не были упомянуты? Официальное сообщение было прекрасным примером информации, искаженной ее частичным умолчанием. И почему произошло так, что люфтваффе внезапно стали очень активными, не только над Виттеном, но и в гигантских сражениях между сотнями немецких истребителей и сотнями американских бомбардировщиков?

Спустя четыре дня началось немецкое контрнаступление в Арденнах[86], и если интенсивная деятельность в воздухе и не была связана с внезапной атакой на земле, то каждая из них в отдельности была свидетельством того, что Гитлер, если он и предчувствовал поражение, намеревался сражаться до конца.

Прогноз погоды говорил о продолжении сплошной облачности и дождей. Чтобы летный состав не скучал от затянувшегося бездействия, канцелярия сержантской столовой организовала танцы. Наряду со служащими WAAF приезжали девушки из городка Бери-Сент-Эдмундс, но даже и в этом случае мужчин было больше, и это количество еще больше увеличилось, потому что присутствовал Диг в сержантской форме, позаимствованной для этого случая. Офицерам строго запрещалось посещать сержантскую столовую, кроме как по служебным обязанностям, и все мы думали, что появление там Дига в действительности больше чем шутка. Даже обычно молчаливый ворэнт-офицер[87] Эверс, натолкнувшись на Дига, с усмешкой спросил его, не следит ли тот за своим экипажем. И добавил: «Или это они должны следить за вами?»

Среди нас, любителей, Эверс был профессиональным летчиком, ставшим пилотом еще в довоенные годы и налетавшим более двух тысяч часов. Хотя он начал боевую карьеру позже нас, но умудрился с профессиональной бесхитростностью выполнить больше боевых вылетов. У него их было тридцать против наших пятнадцати. Именно в тот момент, когда мы говорили с Эверсом, в столовую вошел Викарий, сопровождаемый нашим новым груп-каптэном. Они встали в дверях, в нескольких шагах от нас, и внимательно смотрели на танцующих, словно добрые родители на вечеринке детей.

– Что, черт возьми, мне делать? – спросил Диг в некотором замешательстве.

– Есть только один вход и, следовательно, только один выход, – произнес Эверс. – Вам необходимо отвлечь их.

Тонкое лицо Пола стало озорным.

– Смотрите, – сказал он. – Отвлекаю.

Сжимая в руке кружку пива, он направился к Викарию:

– Привет, сэр. Посещаете трущобы?

Викарий холодно смотрел на продолжавшего болтать Пола. Тем временем Диг, отвернув голову, проскользнул мимо Викария и исчез в двери. Но он не смог пройти незамеченным. Викарий развернулся и посмотрел ему вслед.

– Мой бог! – произнес он. – Он похож на Кленнера.

– Кленнер? – спросил груп-каптэн.

– Но если это был он, то он был одет в сержантскую форму.

– Удивительно, – заметил груп-каптэн.

Пол начал бочком осторожно отходить в сторону.

– Не покидайте нас, сержант, – сказал груп-каптэн.

– Но, сэр?

– У меня есть к вам вопрос.

– Да, сэр?

– Кто ваш шкипер, сержант?

Пол изобразил интенсивную попытку сосредоточиться. Наконец его хмурый взгляд просветлел.

– Это флаинг-офицер[88] Кленнер, сэр.

– Я вижу, – произнес груп-каптэн. – Позвольте нам надеяться, что ваши будущие операции будут столь же успешными, как и эта.

– Да, сэр.

– Теперь идите.

Облачность немного рассеялась, и поступил боевой приказ. Список экипажей возглавляла фамилия Викария. Однако во время инструктажа перед дневным вылетом был получен приказ об отмене операции. На следующий день с теми же самыми экипажами в боевом приказе начался второй инструктаж, который снова был прерван из-за отмены вылета. Меньше чем через два часа пришло распоряжение быть в готовности для ночного рейда. Оружейники отчаянно разгружали часть бомб из бомбоотсеков, поскольку было сказано, что это должен был быть дальний полет с дополнительным запасом топлива. Распространился слух, что Викарий вычеркнул себя из боевого приказа, но это было неверно. Инструктаж начался ранним вечером, нашей целью должен был стать Лейпциг. Возможно, Викарий слышал о злых разговорах; он часто использовал местоимение «мы» и с небольшим ударением сказал: «Мы будем взлетать в 22.00».

Инструктаж почти закончился, когда прибежал дневальный: «Вас к телефону, сэр».

Викарий поспешно вышел. В пределах одной минуты он вернулся. Вскинув правую руку, он мрачно крикнул: «Отмена, парни!»

Перемешавшиеся крики облегчения и гул насмешек были ответной реакцией.

Второй отпуск экипажа начался непосредственно перед Рождеством, и Джордж, который собирался жениться, пригласил всех нас на свадьбу в Лидсе. Я был единственным, кто отказался, и причиной для этой, казалось бы, нелояльности по отношению к своему экипажу было желание провести каждую доступную минуту с Одри, которая все еще училась на курсах метеорологов в Лондоне.

Ежедневная угроза смерти сделала мою любовь к жизни еще более сильной, и временная отсрочка этой угрозы обострила мой любовный аппетит. Казалось, что все чувства усилились и увеличились; каждый час бодрствования был восхитителен, каждое тривиальное событие полно особого смысла.