Советы по домоводству для наемного убийцы - Халльгрим Хельгасон

Глава 12 Мистер Маак

Я никогда не жил в таком большом доме. Он мне нравится, не скрою. Да здравствует изгнание. Покинув святой приют, я могу перевести дух. Мне уже не нужно по утрам растягивать рот в дурацкой улыбке и ходить по сияющему паркету, как Христос по воде. Сбросить с себя Френдли — это все равно что освободиться от шумной тощей подруги с техасским акцентом и нездоровым пристрастием к мобильникам.

Я провожу остаток субботнего вечера в одиночестве, наслаждаясь Евровидением-2006 на огромном плоском экране со стереозвуком. Я всегда ждал подсчета голосов с особым нетерпением. Трофей достается визжащим финнам в хеллоуинских костюмах. Босния и Герцеговина занимают третье место. Северина заканчивает конкурс на тринадцатом месте, набрав только пятьдесят шесть голосов исключительно за счет бывшей Югославии. Из них десять, сжалившись, подкинули нам сербы, которые запросто могли проголосовать елдой. Остальная Европа, похоже, даже не слыхала про эротическую видеозапись Северины. Если мы хотим еще раз выиграть этот блядский конкурс, нам надо создать побольше балканских государств.

Холодильник забит едой. Проголодавшийся киллер делает себе вечерний омлет. Съедаю я его в бильярдной на первом этаже, с выключенным светом, в стиле ЗНД. Моих новых хозяев зовут Кристиан Маак и Хелена Ингольфсдоттир. Они носят эти имена уже лет шестьдесят. Альбомные фотографии демонстрируют счастливую усатую парочку, улыбающуюся из всех мыслимых туристических точек, от Флориды до Словении. Они зарабатывают на жизнь путешествиями, не иначе. Кухонный календарь сообщает: март в Кении, апрель в Болгарии. Видимо, думая обо мне, Хелена обвела этот уикенд несколько раз: Лондон, Лондон, Лондон. В понедельник они должны вернуться.

После долгого насыщенного дня приятно растянуться на семейной кровати размером с боксерский ринг, где есть его угол и ее угол. Перчаток я не вижу, зато сразу выясняю, кто что читает: она — итальянскую поваренную книгу, он — „Коза ностру. Историю сицилийской мафии“. Опять эти долбаные тальянцы. А кто напишет хоть пару слов про честных, трудолюбивых парней из хорватской мафии? Где посвященные нам книги и фильмы, где наши пятнадцать минут славы? Твою мать. Какой-то урод на Безоружном Острове читает про макаронников. Я засыпаю на ее стороне, посвящая последние минуты бодрствования анализу моего положения. То еще положеньице. Что дальше? Убить хозяев по возвращении и протянуть несколько дней, пока в холодильнике не закончится еда? Или воспользоваться билетом, который Игорек купил для меня в аэропорту? Другие варианты не просматриваются.

Воскресенье я провожу дома, неспешно наслаждаясь роскошным завтраком и силясь прочесть статью с моей фотографией на последней странице газеты, которую вчера вечером почтальон подсунул под дверь. Начать с заголовка: „Mafíumorðingi á Íslandi?“[33] То есть „Мафия бла-бла-бла в Исландии“. Вопросительный знак выглядит обнадеживающе. В статье упоминаются отец Френдли и христианская телепередача Гудмундура, а также говорится несколько слов о нем. Так и вижу эту голову ламы на длинной волосатой шее и выпученные на репортера глаза: „Мы в шоке. Мы ни о чем не подозревали. Он был таким Френдли. Мы остались живы и считаем, что нам повезло“.

Игорь в статье не упоминается. Теперь он моя единственная надежда.

Я пытаюсь дозвониться до Муниты с домашнего телефона. Не самое благоразумное решение, знаю, но не могу удержаться. Я должен с ней поговорить. Я звоню ей на мобильный и на домашний. „Пожалуйста, оставьте свой массаж после сигнала“. В этот голос нельзя не влюбиться. Нежный, гладкий, ворсистый мир, засасывающий тебя, как мать-природа. Даже ее речевые ошибки — она, конечно, имела в виду месседж — сексуальны. Но трубку она не берет. И не перезванивает. Может, что-то случилось? Над ее семьей витает насильственная смерть.

Я ложусь в самую большую к востоку от Лас-Вегаса ванну, наполненную горячей водой, и позволяю пузырькам почти час обхаживать мой живот, а потом ловлю кайф от шатания по дому в чем мать родила, с холодным пивом в руке, наслаждаясь небывалым ощущением человека, выпавшего из поля зрения и просто из времени. Один в огромном пустом пространстве. Никто в некоем доме. Я не существую. Я невидимая сила, перемещающая зеленую баночку „Хайнекена“ из комнаты в комнату и потихоньку отсасывающая содержимое.

Вернувшись в ванную, я с неприятным удивлением ловлю в зеркале свое отражение. На мгновение мне кажется, что это отец Френдли. Я вспоминаю, как наши взгляды на секунду встретились в зеркале туалета в аэропорту Кеннеди. Сердце пропускает один удар. Мистер Френдли упрям, как жеребец, подсевший на стероиды. Не хочет уходить, хоть ты тресни. Взывает ко мне из могилы, точно старый брюзга, которому в гробу тесно. Он даже приснился мне прошлой ночью. Во время какого-то светского раута на открытом воздухе — длинные белые платья, высокие зеленые деревья — он подошел ко мне и поцеловал в лоб. Его губы показались мне мясистыми и теплыми. Как у чернокожего. А когда он отступил назад, я увидел, что он и в самом деле похож на старого доброго Луи Армстронга.

Я не догоняю. Шестьдесят шесть кабанов я завалил без всяких угрызений совести, а тут вдруг какой-то лысый священник, прибитый в сортире, ходит за мной, как умственно отсталая влюбленная девица. Может, он был не какой-нибудь святоша, а настоящий святой? Как Луи Армстронг.

Мой мозг, одурманенный пивом, бьется о черепушку, как кит о стенки слишком тесного аквариума, и мысли мои путаются. Я разглядываю себя в зеркале. Я ищу себя в зеркале. И не нахожу. Я вижу русскую матрешку с лицом американского телепроповедника. Внутри него — душка-маляр Тадеуш Боксевич. Внутри него — Игорь Ильич, занимающийся контрабандой оружия. Внутри него — киллер Токсич. Внутри него — только что сошедший с корабля эмигрант Том Бокшич. И наконец, внутри последнего — Чемпион, подросток Томо из города Сплита в Хорватии.

Вместо того чтобы впасть в депрессию по поводу количества и размеров всех моих „личин“, я добавляю еще одну деревянную матрешку: из дома выходит мистер Маак, преуспевающий бизнесмен из Мордобоя, Исландия. На мне долгополое бежевое зимнее пальто и темно-серая шляпа, вокруг шеи красный шарф. Туфли английские, от „Ллойда“. В довершение ко всему в руке я держу коричневый кожаный кейс, в котором лежат мои русские кроссовки и смена нижнего белья. Вид у меня, наверно, тот еще — этакий киллер-денди, направляющийся на ночной заказ.

Но я стараюсь выглядеть как бизнесмен: спина прямая, животик вперед. Успешный человек, совершающий победное шествие. Такому не надо перебирать ногами, он движим неуклонно растущими дивидендами от своих инвестиций. Иными словами, я медленно плыву по тротуару. В полном одиночестве. В стране, где нет пешеходов. Меня это слегка нервирует. Из каждой машины на меня устремлено хер знает сколько глаз. Они же никогда не видели пешехода. Это все равно что выйти перед заполненными трибунами HNK[34]. Но иного пути нет. Украсть автомобиль — это не в стиле мистера Маака, а взять такси — слишком рискованно.

Светло, как обычно. 22:33, а солнце все пылает на горизонте, как оранжевый фонарь над входом в китайский ресторан в Бруклине. Чудный, вообще говоря, вечер — полный штиль на море и стандартные десять градусов.

Черт подери. Я выражаюсь как британский джентльмен. Это шляпа на меня так подействовала.

Глава 13. Заказные убийства, Инкорпорейтед

Что-то не лежит у меня душа убивать чету Мааков. Ограничусь их собачкой. Кто я есть без своего рабочего инструмента, да и на кой мне эти пиздэмоции. Вешать на себя еще двоих Френдли? Я также пришел к выводу, что в этой ситуации Игорь для меня не выход.

Мне казалось, что моя ошибка, когда я представился исландскому таможеннику Игорем Ильичом, а не отцом Френдли, идиотским образом сыграла мне на руку, однако сейчас такой уверенности у меня нет. То, что мистер Френдли в тот вечер сел в самолет компании „Айслендэйр“, но так и не нарисовался в Исландии, не могло не вызвать подозрения в высоких кабинетах. А когда они идентифицировали Френдли в туалете аэропорта, то наверняка сделали простое умозаключение: убийца воспользовался авиабилетом жертвы. Потом они проверили список пассажиров и убедились, что среди невинных туристов, заядлых поклонников ледников, есть один подозрительный тип. А разговор с исландским таможенником должен был выявить Игоря как потенциального убийцу священника. Так что вылет из этой страны по русскому паспорту — не тот риск, на который я готов пойти. Мне не улыбается провести ближайшие тридцать лет, пережевывая грошовые тефтельки и слушая завывания Снуп Догга из соседней камеры. Мне подавай группу „Крид“. Лучше уж я останусь безымянным, безоружным и бесцельным анонимом в Стране Десяти Градусов Тепла.