Хозяин Амура - Хван Дмитрий Иванович

– Лавкай, что происходит?

– Этот чиновник не имеет полномочий на ведение переговоров, – заявил князь. – Его ранг слишком невелик для этого, воевода.

– Так какого черта он тут делает? – вспылил Матусевич, отчего маньчжуры, стоявшие за спиной горе-переговорщика, немедленно зашушукались, а потом и заговорили в голос.

Бойцы-сунгарийцы тут же подобрались, поглядывая на своих командиров. Гусак тем временем положил палец на спусковой крючок, держа под контролем вооруженных маньчжуров, стоявших чуть в стороне от стола.

– Видимо, им мало Нингуты, – меланхолично пожал плечами Лавкай. – Вот они и прислали сяньшэня – чиновника низшего ранга.

– В таком случае, – встал из-за стола Матусевич, – тут нам делать нечего! А им и подавно! – Игорь указал на опешившего старика-маньчжура и направился к канонерке. – Лавкай, скажи им, пусть проваливают и присылают кого-нибудь имеющего нужные полномочия! – вдруг остановился Игорь и добавил: – А мы пока наведаемся в Гирин.

Однако маньчжуры и не думали покидать заводь. Их суда стояли весь день и на утро следующего дня остались там же. Рейтары, бряцая оружием и отсвечивая начищенными до блеска доспехами, патрулировали берег Сунгари, где расположились лагерем маньчжуры. С чувством собственного достоинства, преисполненные жадного блеска в глазах, они ревностно следили за своим врагом, желая при случае указать ему его место. Сведенные в полк всадники – солоны и дауры – в основном были сыновьями знати – князьков, старейшин и шаманов, немалый процент составляли и лучшие воины того или иного поселения или рода. Попасть в рейтары Лавкая значило очень многое для амурцев и сунгарийцев. Этим они существенно поднимали свой статус среди соплеменников. Граница для перемещений маньчжуров была установлена в виде понатыканных в землю кольев, с протянутой между ними бечевой. Пары конфликтов, когда амурские доспешники с яростью пресекли попытки маньчжуров просто подойти вплотную к кольям, хватило для вразумления гостей. Эти крайне наглые действия амурских варваров, а также их доспехи и вооружение очень сильно впечатлили маньчжуров.

– Посмотри, майор! – Гусак передал бинокль вышедшему на палубу Матусевичу. – Опять у них какая-то буча! Ссорятся, вона, чуть ли не до драки уже дело дошло.

– Мирослав, сдается мне, Лавкай был прав, – процедил Игорь.

– Вчера-то? – переспросил капитан. – Думаешь, они еще переговорщиков пришлют?

– А то! – кивнул Матусевич, отдавая бинокль. – Маньчжуры – хитрый народ... и коварный. Верить им нельзя.

– А зачем тогда переговоры? – удивился Гусак, но майор не ответил.

Уже к обеду из стана врага выделилась и направилась в сторону места прошлых переговоров небольшая, с десяток, группа маньчжуров. Провожаемые частью рейтар, они медленно шли к лужайке, где ранее стоял навес, с ненавистью и отвращением поглядывая на дауров. Несколько стульчиков поставили перед некоторыми из этой группы переговорщиков, и маньчжуры принялись ждать северных варваров, как они называли сунгарийцев.

На этот раз Матусевич не пожелал участвовать в разговоре с противником и послал на берег Лавкая и Нэми. Снова были поставлены лавки, стол и навес. Занял свое место и караул. Маньчжуры тут же заметили отсутствие сунгарийского дутуна, который отрядил свои полномочия помощнику – гуну[6] из народа дауров. Недолго посоветовавшись, они потребовали присутствия дутуна. Об этом незамедлительно доложили Матусевичу. Поколебавшись, он решил все же принять участие в этой попытке переговоров. Майору нужен был не только результат, но и сам его факт, от которого можно было бы отталкиваться в дальнейшем.

Теперь перед ним сидел не давешний старик со слезящимися глазками, а довольно упитанный чиновник лет сорока. Игорь заметил, что навершием его шапочки был белый шарик. Этот маньчжур действительно был старше по чину, нежели предыдущий. Он стал говорить первым. Говорить резко, без всякого лицемерного заискивания, совсем не так, как старик. Лавкай переводил его слова Матусевичу.

– Говорит, дескать, пришлые северяне не по праву укрепляются на реках и беспокоят окраинные владения империи Цин, – негромко, делая паузы, передавал даур смысл слов своему воеводе. – Тревожат маньчжурских вассалов, грабят их...

– Это вас, что ли? – усмехнулся Матусевич. – Так вот вместе с Нэми и ответь, что вас не грабят и не тревожат.

В ответ на это маньчжур насупился, оттопырив нижнюю губу. К его уху тотчас же прильнул один из советников, принявшись что-то нашептывать. Переговорщик, назвавшийся Хэчунем, важно кивал и вскоре проговорил:

– Государство наше полно доброты. Вы, северные варвары, должны уйти за Амур и не увлекать за собою наших данников. Тогда мы сможем установить между нами хорошие отношения и даже торговать.

– Нас это не устраивает! – отрезал Матусевич. – Мое государство предлагает установить границы и более не воевать с нами. Торговля может быть более полезна.

– Если вы желаете мира – уходите за Амур, – упрямо повторял маньчжур. – Тогда будет и мир и торговля.

– Это невозможно, – покачал головой Игорь. – Мы не можем опустить наш флаг там, где он был однажды поднят.

– Тогда будет говорить оружие, – притворно печальным голосом заключил Хэчунь.

– Оно уже говорило, – нарочито усталым голосом протянул Матусевич, показывая свою незаинтересованность в дальнейших переговорах. – В Нингуте разве этого не было заметно?

Маньчжур скрипнул зубами, но собрался и снова заговорил:

– Осенью мы пошлем небольшой отряд всадников, чтобы захватить и увести одного из варварских князей солонского племени. Он наш данник, – сказал будто бы через силу. – Мы заберем его и его людей, после чего сможем вести переговоры. Но вы должны уступить силе империи Цин. Вы должны уйти за Амур, такова воля Неба! – снова повторил он, на сей раз с холодной яростью. – У Цин много солдат, мы заставим вас уйти с земли наших данников. Вы не будете их более тревожить!

– На этом следует закончить переговоры, если у вас нет более здравомыслящего чиновника, – предложил сунгарийский воевода. – Хэчунь, а как зовут этого князя солонов?

– Зачем вам знать это? – нехотя, после долгой паузы ответил маньчжур. – Его недостойное имя звучит как Ботога.

– Но этот князь подчинен мне! – возразил Игорь. – Я не отдам его вам!

После этих слов варвара маньчжур молча встал и, пройдя мимо расступившихся соплеменников, направился к заводи. Остальные так же молча, лишь шелестя полами длинных одежд, проследовали за ним.

– ...Если завтра они не предоставят следующего, более гибкого переговорщика, – говорил на спешно собранном совещании Матусевич, – то будем принуждать их уйти.

– А если не захотят? – проговорил Лавкай. – Они упрямы. Они могут просто тянуть время.

– Заставим! – уверенно произнес капитан «Солона». – У меня на палубе есть несколько убойных аргументов.

– Лавкай, отправь к Ботоге сотню воинов, да с толковым офицером. Пусть отведут его и его семью в безопасное место.

– Будет сделано! – склонил голову даур.

Вдруг с палубы послышались тревожные крики матросов, а вскоре в дверь капитанской каюты застучали, и едва один из лейтенантов-артиллеристов открыл дверь, как в нее чуть ли не кубарем вкатился мальчишка-нанаец.

Сирота, взятый в одном из селений и теперь служивший юнгой на канонерке, округлив глаза, выпалил:

– На связь вышла передовая застава! Замечены следы конного отряда маньчжуров! Более тысячи всадников!

– Что?! – в унисон воскликнули офицеры и, тут же разобрав оружие, повыскакивали наружу.

– Вот, товарищ воевода! – Матрос, один из молодых переселенцев с Ангары, вручил Игорю бумагу, исписанную радистом.

Впившись взглядом в убористый почерк, Матусевич напряженно читал сообщение с заставы.

– Пушки к бою! – рявкнул он спустя несколько мгновений. – Лавкай! Людей в бронь, готовиться к сшибке!

Глава 4

Верхний Амур, Умлекан – Албазин. Июнь 7153 (1645)

Первый более-менее крупный населенный пункт на Амуре – городок Умлекан – после мрачного Нерчинска показался Ярику довольно симпатичным. Слишком симпатичным, до скукоты. В похожем же, по словам отца, на трудовой лагерь Нерчинском поселении можно было поглазеть на грязных и усталых пленных маньчжур, на поверку оказавшихся китайцами, монголами и кем-то еще, когда те брели до своего барака в окружении молчаливых казаков и бурят на рудоплавильные печи, чей дым только добавлял мрачности этому месту, окруженному рекой и высокими сопками. В Умлекане все оказалось стандартным – как на самой Ангаре. То же картофельное поле, начинающееся близ самого поселка, окруженного где частоколом, а где глухими стенами домов. Въезжаешь в ворота, по разным сторонам которых стоит по небольшой наблюдательной башенке с переходом между ними, и попадаешь на прямую улицу, ведущую к центру, своего рода мини-кремлю. Там находилась резиденция даурского князя Ивана – номинального главы края, но без особенных полномочий. Главной его задачей было склонение колеблющихся амурских князьков к принятию подданства Сибирской Руси. Он полностью понимал роль, отведенную ему ангарскими пришельцами, и, похоже, смирился с нею. Благо работа его продвигалась весьма успешно.