Пыл невинности - Джейн Бонандер

Девушка беспомощно пожала плечами.

– Не знаю. До весны придется ждать, а там будет видно. Когда растает снег, тогда и буду решать.

Тупи печально улыбнулся:

– Тупи будет скучать по тебе, если он заставит тебя уехать.

Она накрыла Алекса одеялом до подбородка и подоткнула края под матрац.

– Они могут заставить уехать и тебя, – заметила Скотти.

– Нет, – яростно затряс головой индеец. – Тупи не уедет из долины. Никогда не уедет.

Скотти Макдауэлл понимала его чувства. Их взгляды по вопросу выселения полностью совпадали. Она ободряюще пожала ему руку:

– Тогда останемся и будем бороться вместе.

Тупи сжал ее руку.

– Может, мы сумеем уговорить его?

Девушка покачала головой:

– Не думаю. Но даже если бы мы и смогли уговорить его, это ничего бы не дало. Он простой исполнитель и подчиняется напрямую, может, самому губернатору.

– Тупи никуда не уедет из долины, – упрямо повторил индеец.

Она вновь пожала ему руку:

– Скотти тоже не уедет.

После того как Тупи поужинал и лег спать в пещере, Скотти села у кровати и стала смотреть на спящего Александра Головина.

Внутри нее разлилась приятная теплота. Он вернулся. Возможно, зима, которой она так боялась, не будет такой уж долгой и одинокой.

Глава 4

На земле нет ничего чернее… или мрачнее… зимней ночи, когда на небе не видно звезд.

Алекс не мог пошевелить ногами. Они онемели и были придавлены чем-то тяжелым. И еще он чувствовал тепло. По-прежнему выл страшный ветер. Может, это и есть смерть? Он слышал, что замерзающий человек испытывает именно такие ощущения: тепло и онемение.

Алекс постепенно просыпался, и шум ветра постепенно стихал. Скоро ему на смену пришли знакомые успокаивающие звуки. Когда он понял, где находится, его охватил покой. Но Алекс знал, что ему ни в коем случае нельзя расслабляться.

У него за спиной тихо журчал ручей, проведенный прямо через дом, в очаге шипел и фыркал огонь. Откуда-то издали долетало кудахтанье курицы.

Итак, он вернулся! И что дальше? Он ушел, сделав все для того, чтобы у Скотти сложилось впечатление, будто он ни дня не может прожить в этом доме. Но он хотел уйти от нее. Много раз ловил он себя на мысли, что пристально разглядывает ее крепкую грудь, когда она наклонялась над ним, чтобы сделать перевязку. Эта красивая девчонка была лакомым кусочком, однако он не хотел из-за нее терять голову. Но даже не это было главной причиной его ухода. Ему во что бы то ни стало нужно вернуться домой: и дела находятся в полнейшем беспорядке, и на попечении Ольги осталась хрупкая девочка…

Когда неожиданно разыгралась метель, Александр Головин был ошеломлен ее силой и яростью, но не хотел сдаваться. Он упрямо брел по колено в снегу, и с каждым шагом силы таяли. Сейчас Алекс был благодарен судьбе за то, что его нашли, но что дальше?

Скотти начала готовить завтрак. Аромат грудинки и печенья щекотал ноздри и будил аппетит. Рот наполнился слюной, и только сейчас он понял, что умирает от голода.

Алекс открыл глаза и скорчил гримасу: у него на ногах клубком свернулся чертов енот, тяжелый, как мешок с мукой. Алекс знал злобный характер мерзкого зверька и решил не будить его. Он расслабился и посмотрел на очаг. Голод мигом исчез, и ему на смену пришел страх, смешанный с восхищением. У него перехватило дыхание, казалось, вот-вот остановится сердце.

Перед огнем спиной к нему стояла обнаженная Скотти Макдауэлл. Пожалуй, чуть широковатые плечи были необычайно женственны и красивы – гладкие и ослепительно белые. Спина постепенно сужалась и плавно переходила в тонкую талию, после чего вновь расширялась в округлые ягодицы и бедра.

Скотти переодевалась. Вот она слегка нагнулась, собираясь надеть длинную нижнюю рубашку, вот повернулась чуть боком, и Алекс увидел ее твердые, словно налитые груди.

Он весь покрылся холодным потом. Он даже не догадывался, что у нее такая восхитительная фигура. Шелковистые прелестные груди совратили бы с пути истинного даже святого.

От желания прикоснуться к ним кровь вскипела и бурным потоком помчалась по венам. Затвердевший от прохладного воздуха сосок выделялся на фоне огня. Рот у адвоката вновь наполнился слюной, только на этот раз это был голод иного рода. Желание дотронуться до соска губами оказалось настолько сильным, что он испугался за свой рассудок.

Неожиданно Алекс понял, что Скотти стоит неподвижно. Его взгляд остановился на ее лице, их глаза встретились. В ушах шумела кровь, в любую минуту сердце угрожало выскочить из груди, но он так и не смог заставить себя отвернуться.

Скотти, продев одну руку в рукав рубашки, замерла перед огнем. Головин не просто смотрел, а пожирал ее глазами. Он не мог поверить, что такая неземная красота скрывается под грубой мужской одеждой. Классической формы ослепительно белые груди со сверкающими розовыми сосками манили своей невинностью.

Девушка сама разрушила очарование мига – отвернулась и вдела вторую руку в рукав нижней рубашки, быстро застегнула непослушными пальцами пуговицы, пряча грудь под грубую серую ткань.

Скотти скрылась за ширмой, через минуту вышла полностью одетая и направилась к огню. Не обращая на него ни малейшего внимания, достала из печи печенье. Она вела себя так, будто была одна.

Алекс до сих пор находился под сильным воздействием наготы девушки. Ее безупречные формы подействовали на него не только физически. Увиденное восхитило и потрясло его.

Головин смотрел на Скотти и вспоминал плавные сладостные изгибы, которые сейчас скрывали мягкая фланелевая рубашка и мешковатые брюки из саржи. В голове промелькнула странная мысль. Сейчас ему было даже жалко, что он увидел ее обнаженной, поскольку теперь будет очень трудно смотреть на нее и не представлять без одежды. А ведь видел он далеко не все! От одной только мысли, что рядом с ним все это время находилась такая красота, его голод вспыхнул с новой силой.

Хотя через какое-то время Скотти показалось, что она полностью взяла себя в руки, слабость в коленях не прошла. Вот и сейчас ноги неожиданно подогнулись, и она схватилась за угол стола, чтобы не упасть. Никак не удавалось совладать со своими чувствами. В голове лихорадочно метались обрывки мыслей, она вся дрожала и никак не могла успокоиться.

Скотти сняла с огня чайник и положила мед в тарелку с кашей. Поставила на стол печенье, свинину и обратилась к Алексу, сидящему в кресле перед огнем и читающему дневник отца:

– Иди завтракать.

Головин как-то странно взглянул на нее, положил толстую тетрадь на скамеечку для ног. В его движениях ясно сквозили напряжение и непривычная скованность. Однако, кроме этих симптомов, никаких последствий вчерашней метели она не замечала. Алекс вежливо дождался, когда девушка сядет за стол, и только после этого сел напротив.