Пыл невинности - Джейн Бонандер

Адвокат из Сан-Франциско принялся накладывать в тарелку кашу. Скотти украдкой посмотрела на него и тоже взяла тарелку. С каждым днем зуд в ее теле становился все сильнее. После утреннего происшествия она знала, что только Алекс может вылечить ее, знала, что он проснулся, и могла спрятаться за ширмой, но почему-то не сделала этого. И сколько ни думала о причине, заставившей ее остаться почти обнаженной перед огнем, объяснить ее не могла, как и свои чувства…

Девушка тихо вздохнула. Как можно находиться рядом с ним и не хотеть, чтобы он дотронулся до нее?

– Скотти?

Когда он назвал ее по имени, Скотти затрепетала. Подняв голову, она вопросительно посмотрела на него.

– Все в порядке? – участливо спросил он.

Только сейчас до Скотти дошло, что ее рука с тарелкой застыла в воздухе. Она быстро положила каши и добавила свежего козьего молока. Как она ни старалась успокоиться, руки все равно дрожали.

– В порядке, спасибо. – Она вдруг поняла, что до сих пор не спросила его о самочувствии. – А ты как? Как себя чувствуешь после вчерашнего?

Алекс усмехнулся.

– Думаю, жить буду. – Он взял печенье и намазал его маслом. – Ты была права насчет погоды. Как ты узнала, что будет метель?

Она пожала плечами и принялась рассеянно водить ложкой по овсяной каше, рисуя круги.

– Я прожила здесь много лет и научилась замечать малейшие признаки перемены погоды.

По его тону нельзя было сказать, что он не рад вернуться обратно, но первое впечатление часто обманчиво. Ведь не далее как вчера он ясно дал понять Скотти, что хочет поскорее уйти и навсегда избавиться от нее.

– Как я сюда попал?

– Тебя приволок мой друг Тупи. Он ушел рано утром, когда ты еще спал. – Она посмотрела на чайник и вспомнила, что попросила Тупи в следующий раз, когда он пойдет в Марипозу, привезти кофе. – Я написала письмо, в котором объяснила, что ты в долине в полной безопасности, жив и здоров. Тупи отнесет его в Марипозу. – Она посмотрела на него и тут же отвернулась, – Это… на тот случай, если о тебе кто-то беспокоится.

В его глазах промелькнула благодарность, но он быстро отвернулся, не желая показывать свои чувства.

– Тупи выйдет из долины? – удивленно поинтересовался адвокат через несколько секунд.

– Сказал, что попробует. Тупи очень вынослив, и никто не знает Йосемитскую долину лучше его. Предки Тупи жили здесь много столетий.

– А я даже не сумел дойти до перевала! – тяжело вздохнул Алекс. – Грохнулся в обморок.

Скотти притворилась, что занята завтраком. Пусть думает, будто она не заметила его слабость.

– К тебе скоро вернутся силы, – утешила она его.

Интересно, есть ли у него семья? Всю ночь, бодрствуя у его постели, она старалась представить жену Алекса и детей. Наверное, сейчас они умирают от тревоги в Сан-Франциско, не имея от него никаких известий. Почему-то от этой мысли у нее перехватило дыхание и закружилась голова.

Девушка налила чаю и предложила ему, но он покачал головой.

– Прости, у меня нет кофе…

– Ничего страшного, – прервал Алекс. – Все нормально.

Скотти набралась смелости и спросила:

– У тебя есть семья?

Он хмуро посмотрел на нее.

– Прости, это, конечно, не мое дело… – торопливо добавила она.

– У меня есть… маленькая семья.

Скотти Макдауэлл украдкой посмотрела на него из-под ресниц, надеясь, что он не обратил внимания на ее любопытство. Итак, у него есть… маленькая семья. На душе было неспокойно, головокружение не прошло.

– Кроме семьи, у меня еще есть экономка – миссис Попова. Можно сказать, она тоже член семьи. Она работает у нас уже много лет. Наши отцы вместе приехали из России на Аляску, потом вместе перебрались в форт Росс.[5] – Он положил кусок свинины, взял еще печенье.

– Есть у меня слуга-англичанин, который объединяет в одном лице дворецкого и лакея. Его зовут Уинтерс. – Хмурое лицо Головина расплылось в широкой улыбке. – Правда, он у меня совсем недолго, я взял его после войны.

Скотти попыталась сосредоточиться на его словах, но в ушах эхом звучали слова: «У меня есть маленькая семья». Она не имела права вмешиваться в его личную жизнь и никак не могла придумать способ задать не дающий ей покоя вопрос, без того чтобы не показаться необразованной деревенщиной.

– А что такое лакей?

Улыбка Головина потеплела.

– Слуга… Уинтерс самый высокомерный слуга во всем Сан-Франциско, – объяснил Алекс. – Считает себя лучше всех.

Скотти откусила кусочек печенья и изумилась, с какой любовью он говорит об этом человеке.

– Если судить по твоим словам, то он не очень приятный человек.

– Уинтерс обругал бы меня последними словами, если бы я назвал его, как ты выразилась, приятным человеком. – В его словах послышалось еще больше любви.

– А что делает лакей?

Алекс отодвинул тарелку и поставил локти на стол.

– Уинтерс следит за тем, чтобы все мои желания неукоснительно исполнялись, следит, чтобы я ходил в чистой и выглаженной одежде. О, у него очень много обязанностей… – Он неожиданно громко рассмеялся, и от его смеха на душе у Скотти стало тепло и легко.

– Уинтерс постоянно упрекает меня в плохом вкусе и поэтому настаивает на том, чтобы покупать мне одежду.

Он положил кусок свинины, взял еще печенье.

Тут Скотти не сдержалась и фыркнула. Она быстро прикрыла рот ладонью и подумала о своем жалком гардеробе, состоящем из двух зимних и трех летних нарядов. Если бы у нее был лакей, он бы умер от скуки.

– Неужели ты сам не покупаешь себе одежду? – недоверчиво переспросила девушка. – Неужели покупку одежды можно кому-то поручать?

Он робко посмотрел на нее и пожал плечами.

– Звучит смешно, не правда ли?

Она кивнула и вспомнила, как во время разговора менялось выражение лица Алекса. Он улыбался, когда говорил о прислуге, но прятал свои чувства, когда рассказывал о семье. Она сама не знала, почему боится спросить его о родных. Скотти никогда не считала себя стеснительной девушкой и сейчас подумала, что, скорее всего, это не страх, а просто осмотрительность. Интуиция подсказывала, что о семье лучше не говорить. По крайней мере, сейчас.

Она весело улыбнулась и принялась убирать со стола.

– Надеюсь, Тупи скоро сумеет выбраться в Марипозу и передать письмо. Твои близкие узнают, что у тебя все в порядке, и перестанут беспокоиться.

Александр Головин с тяжелым вздохом закрыл глаза и кивнул:

– Я тоже на это надеюсь.

Даже по этим пяти коротким словам она видела, что он очень переживает за свою таинственную семью. От этой мысли у нее появилось неприятное ощущение в животе, как будто по нему ударили доской.