Записки для моих потомков - Ариадна Борисова

Взрослые уехали, а мы пошли в теплицу. Я гладила шероховатые огуречные листья, а сверху дрожали и прямо на меня осыпались с полиэтиленовой плёнки тёплые капли. Огурцы любят воду, они пьют её целыми вёдрами. Мы носили из бочки ведёрко за ведёрком, пока она почти не опустела. Мне нравится кричать в бочку на разные голоса и слушать влажное и сонное эхо, которое поднимается из зелёного дна. Эхо живёт глубоко в бочке. Если свеситься туда и заглянуть, можно его увидеть. Оно похоже на меня, с такими же косичками и круглым лицом.

Мы сорвали по огурцу. Васька хрустел огурцом и мечтал:

— Вот накоплю много денег и куплю себе жеребёнка. У него будут карие глаза и кудрявый хвостик.

Я подхватила:

— Потом твой жеребёнок вырастет большой, и окажется, что это на самом деле кобылица женского рода. Она родит ещё жеребёнка, и ты подаришь его мне.

— Ещё чего! — ухмыльнулся Васька.

Я крикнула:

— Жадина! — и мы немножко подрались.

Прибежала бабушка, разняла нас и повела на веранду. На столе в блюде лежали румяные пирожки. Мы забыли о ссоре, набросились на пирожки и принялись их уплетать, а под столом сидела Мальва и щекотала наши ноги пушистым хвостом. Мы наелись так, что дышали, как караси на воздухе. Но всё равно ещё съели на троих банку варёного сгущённого молока. Потом мы с Васькой помыли посуду, а бабушка вязала и рассказывала нам сказки:

— Вот жил, значит, был волк-волчище, серый хвостище. И были у него бабушка и внучка Красная Шапочка…

— Бабушка, ты всё перепутала, — сказала я, — и мы же не маленькие, чтобы нам такую детскую сказку рассказывать!

Она не стала спорить и начала другую:

— Жили-были старик со старухой у самого синего моря. У старухи не было ни стиральной машины, ни порошка…

— Ты, бабушка, нарочно, — рассердилась я, — лучше сразу скажи, что не хочешь рассказывать!

Бабушка засмеялась и сказала:

— Ну ладно. Расскажу вам про одну девочку. Вот жила, значит, девочка. Была она ничем не знаменитая, Африку не открывала, героем быть не собиралась. А героем ей пришлось-таки однажды стать. Орденов она за это не получила, и в газете про неё не прописали, однако многие её поступок до сих пор помнят.

Раз отправились дети — эта девочка и ещё двое детишек помладше — по грибы и не вернулись вечером домой. Искали их, искали, несколько дней по лесам рыскали, но не нашли. Потеряли всякую надежду увидеть живыми. И вдруг детки явились — голодные как волки, но целые и невредимые. То-то было радости, то-то счастья!

А вышло вот какое дело. Ребятишки потеряли дорогу и заблудились. В тот день девочка отдала младшим половину еды, какую они захватили из дому. Вторую половину положила в корзину, а сама ничего не ела. Переночевали кое-как в лесу. На второй день она опять поделила остатки съестного на две части. Одну отдала малышам, вторую спрятала для следующего дня.

Шли они, шли, ягоды да кору жевали. Вышли к реке и увидели на берегу луг с сарáнками. Чисто пожар какой — так и красно от цветов. Только им не до красоты было. Девочка знала, что луковицы у саранок съедобные. Вот они сначала выкопали и поели немного, потом набрали луковиц полные корзинки. Налили в бутылки воды и дальше тронулись. Ещё два дня проблудили в лесу да и вышли вдруг на соседнюю деревню. Оттуда их домой привезли.

Всё это младшие ребятишки рассказали. Девочка же, как вышла из машины, передала малышей родителям из рук в руки, а сама в обморок упала. Врач, что её осматривал, после сказал: «Вот геройская девчонка! Одним святым духом держалась, как ещё дошла».

Бабушка вздохнула:

— Иной человек, конечно, махом что-то совершит, из воды или огня спасёт — и слава ему. А на медленное, не видное геройство не всякий способен. Не любой…

— Бабушка, — спросила я, — а как девочку звали? И этих детей?

— Лидой. Как и сейчас зовут. А ребят — Викой и Васяткой.

Васька прошептал:

— Как моего отца и Валентинкину маму… А эта девочка… была тётя Лида, да?

— Она самая. Выросли ваши мама с папой, сами семьями обзавелись. А тёте Лиде не повезло, одна осталась. Может, поэтому стала немного сердитая. Одинокий-то человек всегда сердитым делается. Ещё и некоторые детишки начали пакостями донимать… Но это уже совсем другая история, — сказала бабушка.

Мне стало так стыдно, что в переносице заболело от слёз. Я отпросилась погулять. Мы, не сговариваясь, повернули в сторону дома тёти Лиды. Её, к счастью, не было дома. Мы перелезли через забор и очутились во дворе. Васька сложил чурки в поленницу, нашёл в сарае молоток, гвозди и прибил всё, что где-то отвалилось или сломалось. Я подмела двор, покормила кур и полила огород.

Вечером тётя Лида заглянула к бабушке и говорит:

— Чудеса! Кто-то славно поработал у меня во дворе.

— Кто бы это мог быть? — всплеснула руками бабушка. — Неужто домовушки завелись? — а сама хитренько на меня посмотрела. И тётя Лида тоже.

Тут я вдруг обнаружила, что и от добрых дел человек краснеет. И опустила голову, чтобы бабушка с тётей Лидой этого не заметили.

Бабушка и узелки

Моя бабушка толстенькая. Про толстых людей говорят, что они тучные. И правильно: когда толстяки сердятся, они похожи на хмурые грозовые тучи. Но бабушка совсем не тучная — она облачная. Вся розовая, с пушистыми белыми волосами, похожая на весёлое утреннее облачко.

Мне нравится, когда она будит меня на рассвете и обнимает пухлыми подушечными руками, вкусно пахнущими шанежками. Стряпнёй пахнет весь воздух в старом доме. Я ужасно люблю бабушку и её дом — он такой уютный, со всякими сараюшками, хлевом, баней и новой нарядной беседкой на краю картофельного поля. В хлеву живут корова Мотя и поросёнок Борис Иваныч, в курятнике — куры, в конуре — лайка Мальва. У всех своё жильё.

Я помогаю бабушке доить Мотю, вместе с ней кормлю Бориса Иваныча и кур. А когда у бабушки есть свободное время, она играет со мной в разные игры. До тех пор, пока не испортит всю игру. Вот я кидаю клубок ниток и кричу: «Ложка!» Бабушка бросает мне обратно и кричит: «Кошка!» Это игра в рифмы.

— Холодильник!

— Морозильник!

— Король!

— Валет!

— Бабушка, — говорю я, — король к валету не подходит.

— Ещё как подходит, — спорит бабушка, — за дамой подходит!

Такая она у меня спорщица, выдумщица и веселушка. Когда бабушка смеётся, на её щеках появляются солнечные зайчики, а смех у неё мягкий, как лёгкие завитушки и колечки облаков. И ещё бабушкин смех немножко похож на кудахтанье. Бабушка и сама-то похожа на жизнерадостную белую курочку.

Она часто забывает о делах, которые должна выполнить за день, поэтому завязывает узелки на носовом платке, чтобы не забыть. Вот и теперь она завязала три узелка. Во-первых, надо поставить в кладовой мышеловку; во-вторых, распустить на нитки старый свитер; в-третьих, начать из этих ниток вязать носки дяде Сене, у него самые большие в семье ноги. Говорят, его мама, бабушкина сестра, умерла рано, и мамой для дяди Сени стала бабушка… Я всё время ужасно боюсь, как бы кто из моих родных нечаянно не умер, я этого не переживу.

Мы с бабушкой вытирали в комнате пыль, и я подумала о том, что пыль — это уснувший ветер. Осенью он усыпляет в воздушных ладонях увядшие цветы и листья, и они превращаются в тени с цветочным запахом. А вот времена года никогда не умирают, им повезло больше, чем людям. Зима, весна, лето и осень возвращаются на землю снова. Листья снова отрастают…

Вечером бабушке вздумалось сварить борщ с мясом. Захотелось борща, и всё тут. Взрослые, конечно, стали бы сильно возмущаться, ведь наедаться на ночь вредно. Но они уехали, и мы с бабушкой могли делать всё что вздумается. Борщ так борщ! Он получился вкусный-превкусный, со всякими пахучими травками, которые одна бабушка знает, со свёклой, помидорами и сметаной. Карлику Носу такой борщ и не снился! Я съела целую тарелку, и бабушка тоже. Потом она завязала узелок, чтобы не забыть поставить кастрюлю с борщом в холодильник. Ночи этим летом жаркие, борщ может прокиснуть. Я попросила у бабушки чистый носовой платок. Мне, пока не забыла, тоже было необходимо завязать узелок. В него поместилось всё, что я хотела взять с собой в город: друзья, Мальва, все остальные звери, старенький дом, девочка Лида — много всего. Я положу платок в коробку с моими сокровищами. А если будет скучно или плохо, развяжу узелок, порадуюсь и завяжу снова.

Мы посмотрели фильм по телевизору. Посидели на веранде, глядя на усыпанное звёздами небо. Кругом стояла тишина, только далеко в лесу, как в настенных часах, мерила чьё-то время поздняя кукушка. Я испугалась, что бабушка захочет загадать, сколько ей осталось жить, а кукушка отсчитает мало, поэтому решила её отвлечь и спросила как бы для проверки: