Роза с шипами - Наталья Якобсон

Я терпел приставания Винсента лишь до тех пор, пока он не начал навязывать Розе те же самые стихи, которые когда-то предлагал Франческе - высохшие ветхие бумаги, на этот раз перевязанные новой атласной лентой. Неужели он не понимает, что это плохое предзнаменование дарить живой то, что принадлежало покойнице. В один миг я пересек комнату и ударил Винсента ребром ладони по запястью. Страницы с сухим шелестом разлетелись по комнате. Мне удалось вышибить их из его рук, прежде чем их коснулась Роза.

-- Что ты...- Винсент схватился за рукоять палаша, который так некстати оказался при нем. Раньше он часто пренебрегал оружием, но теперь носил его в целях самозащиты. Он забывал о чарах и хватался за сталь только в том случае, когда опасность почти настигала его.

-- Уже слишком поздно для долгих бесед.

Винсент чуть попятился, заметив в моих глазах тот хищный блеск, который появлялся лишь перед предстоящей схваткой. Сражение для меня тот же азарт, что для игрока карты. Никому даже имея при себя палаш не хотелось играть с драконом в кошки-мышки.

Мне хотелось запереть Винсента на ночлег в какой-нибудь башне с летучими мышами, или в подвале с крысами, но надо было проявить чуть большее гостеприимство к тому, кто взял на себя смелость называться моим приятелем. Убедить двух моих прехорошеньких гостей разойтись по своим комнатам оказалось не сложно. После такого взрыва ярости, они оба ощутили себя жертвами запертыми в крепости наедине с хищником. Они одновременно покинули комнату, Роза, шурша юбками и Винсент, бормоча оберегающее заклинание, оба невыразимо прекрасные и оба беззащитные перед самой слабой вспышкой моего гнева. Мне даже захотелось извиниться перед ними при первой же возможности, но только после того, как я исполню, что задумал. По одиночке они еще влияли на меня не так сильно, но вдвоем у них был шанс даже из демона сделать праведника.

По дороге к вязу мне ничего не стоило убить и освежевать кабана. Мне нужна было плотная, толстая шкура животного, которую трудно разорвать. Все мелкие лесные звери и птицы с хлопаньем, гомоном и поскуливанием унеслись от хищника с золотой клешней вместо левой руки. Хищника в обличье человека, который легко спрыгивает с ветки самого высокого дерева, настигает жертву и безжалостно раздирает тушу сверкающими когтями.

Меч, зарытый под корнями вяза, голыми руками доставать было нельзя. Мне нужен был именно этот клинок, почти живой и удивительно кровожадный. Меч, который сам рвется в бой, и достать его можно лишь при трех условиях. Первое из них - висельник, второе зарубка сделанная точно посередине причудливого рисунка под корой. Я сделал ее сам еще тогда, не подозревая зачем. И третье условие - постараться остаться в живых, если уж меч оказался в твоих руках.

Изрядно попотев, человеку удалось бы разрезать несколько выпиравших из земли корней. Мне удалось разорвать их руками. Если б кто-то наблюдал за мной, он бы не поверил в происходящее. Я вытащил меч так легко, словно он лежал на дне уже разрытой ямы, а не под пластами почвы, которую приходилось разгребать ногтями, а спутанные жирные корни разрывать. Я заметил, что скользкие упитанные тельца земляных червей, которые обычно кишели, ползали и извивались в комьях земли здесь лежат неподвижно. Все черви уже не были ни пронырливыми, ни продолговатыми, они были рассечены чем-то острым на мелкие кусочки. Задумавшись, я не заметил, как что-то под уцелевшими корнями зашевелилось. Толстые корни были разрублены в мгновение ока, хотя я не прикасался к ним. Я вытянул вперед руку, чтобы нащупать выступающую из земли рукоять. Она уже почти легла мне в пальцы и вдруг что-то острое, скользкое и холодное рассекло мне ладонь. Жгучая боль ужалила одну руку, но второй я успел схватить все еще влажную от крови шкуру и намотать ее на стальное лезвие. Моя кровь оросила землю, но рана быстро затягивалась. Я закатал меч в рулон из плотной кабаньей кожи и крепко обвязал заранее приготовленной для этой цели бечевкой. Прочные узлы вряд ли можно было разрезать одним махом. Надо было бы найти еще несколько пеньковых веревок, так на всякий случай. Однако, если вблизи меча прольется человеческая кровь, то мало будет даже парусного каната, чтобы сдержать очередной отчаянный порыв. Вот то оружие, которого не хватает до полной победы отцу Анри. Я взял на себя миссию наследника престола, определил, что может быть главным в неравном бою. Теперь я мог принести на поле бое это главное и единственное средство победы.

Я отошел от разрытой ямы, обернулся, и разрыхленная земля мгновенно сомкнулась плотным пластом, погребая под собой остатки корней, червяков и комочки чернозема, пропитавшегося нечеловеческой кровью. Сук повешенного пустовал, а зарубка на стволе срослась, будто ее и не было. Теперь это просто вяз, и никакого опасного клада под толщей земли, и корней. Клад я уносил с собой в руках, прикрыв его от любопытных глаз полой плаща.

НЕРУШИМЫЕ КЛЯТВЫ

Цепочки следов на снегу не было, но я ощущал, как кто-то крадется за мной, теща себя надеждой, что я слишком беспечен, чтобы заметить преследователя. На нейтральной территории присутствие соглядатая было еще не так ощутимо, но здесь в моем собственном лесу присутствие второй тени являлось, по крайней мере, наглостью. Кто-то выл и бормотал у меня за спиной, но я старался не обращать на это внимания. Рано или поздно шпион допустит ошибку и сам выдаст себя.

Роза плотно прикрыла окна, как когда-то это делал Винсент и не потому, что в помещение было холодно. Наоборот, растопленный камин создавал атмосферу удушающей жары, но голубое, цвета льда платье Розы будто источало холод. Холод исходил и от скрипки, на которую принцесса изредка косилась с подозрением и тут же отводила взгляд.

-- Я видела ее по другую сторону окна, - без предисловий сказала Роза. - Эдвин, это невероятно, но она парила там над крутизной.

-- Кто? - я снял плащ и неловко поправил мокрые от снежинок волосы, они все время падали на лоб, как жидкое золото и мешали сосредоточиться.

-- К стеклу прижалось лицо девушки, белое, белее мела. Сначала я даже подумала, что это раскрашенная маска, какие носят актеры.

-- Какая она была, эта девушка? - где-то внутри подобно червям закопошилось неприятное подозрение.

-- Странная, - Роза хотела объяснить все одним словом, но не смогла. - Замерзшая, злая и очень красивая. По щекам у нее текли слезы. Кровавые слезы, точно такого же цвета, как те густые пятна на тафте.

Я рывком распахнул окно и высунулся из него насколько смог, чтобы осмотреть карниз, но ни веревочной лестницы, ни выступающих фронтонов здесь не было, только ровная, высокая, неприступная стена - гладкая каменная кладка без малейших зацепок над головокружительной вышиной.