Тварь (СИ) - Алефтина Красовская

Причём, в прямом смысле разбегались, ведь все столовые находились в четырёх-пяти километрах от города. Я, когда узнала о расстоянии, чуть челюсть не потеряла, Марк тогда рассмеялся и сказал, что хорошая утренняя пробежка перед завтраком — именно то, чего не хватает юным и не очень кадетам. Со временем я оценила по достоинству эту утреннюю тренировку, так как жить под землёй мне было очень трудно, и я быстро начала терять свою ловкость и выносливость.

После завтрака кадеты разбегались по учебным классам, расположенным в паре километров от столовых, в двенадцать часов обедали, а после обеда и до семнадцати занимались силовыми тренировками. Затем ужинали и возвращались домой в девятнадцать часов. Два часа свободного времени и отбой — в двадцать один час во всём городе отключалось электричество. И так пять дней в неделю. А вот в выходные жители города были предоставлены сами себе. Обычно в эти дни они ходили друг к другу в гости, посещали другие поселения, устраивали праздники с музыкальными и театральными номерами или просто зависали в интернете. Именно последнее мне полюбилось больше всего. В первый же день моего заселения в квартиру Марк принёс мне небольшой планшет и подключил его ко всемирной сети. И я утонула в информации. Я узнала, что на данный момент человечество насчитывает двести миллионов человек, живущих по всему миру в похожих пещерах. И это только учтённые жители. А сколько их может скрываться в непроходимых джунглях, сибирских лесах или пустынях! Я целый месяц сидела за планшетом безвылазно, помереть с голоду мне не дал Марк. Он каждый день приходил ко мне в квартиру и приносил еду, пытался заговорить со мной, но я отвечала односложно и невпопад. Однажды Марку надоело, и он отнял у меня планшет, заявив, что я зачислена в кадеты и завтра мой первый день. Генерал кинул мне мешок с формой и ушёл.

И на следующий день я надела чёрно-зелёную форму, оказавшуюся точно по моему размеру, вышла на площадь и вот уже год являюсь лучшим кадетом первой сотни. Учиться оказалось на удивление легко — надо будет сказать огромное спасибо папе, когда вернусь в поселение, и уже через два месяца я догнала своих одногодок и была переведена на третий курс обучения.

В суматохе будних дней я совсем забыла о том тяжёлом лете, которое я провела рядом с Ниари и вспоминала о нём лишь на субботних танцах, когда парни и девушки разбивались по парам и под мелодичную музыку медленно вальсировали, нежно касаясь друг друга. И сколько бы партнёров я не поменяла, все они казались мне холодными как камень, из которого было сделано всё вокруг. Сначала я никак не могла понять, с чем это связано, и недоумевала, почему мне так неприятны вроде как нежные осторожные прикосновения партнёров по танцам, но понимание со временем всё-таки пришло, и от этого понимания мне стало не по себе, потому что я не могла себе признаться, что скучаю по мерзкой твари, которая методично, без капли сожаления уничтожает мой народ. И я бы, скорее всего, утонула в самобичевании, депрессии и в чувстве вины, если бы не Рада, маленькая заводная бестия, неугомонная и не замолкающая ни на минуту. Она совсем не вязалась с той девушкой, серьёзной и мрачной, которую я встретила на поляне в ту ночь, но Рада объяснила мне, что миссия — вещь серьёзная, а война — не место для шуток.

К слову, с Радой я встретилась не сразу, а спустя полтора года, когда меня перевели на пятый курс обучения. На курсе было всего двадцать четыре человека, я стала двадцать пятой. Курс был разбит на три группы по восемь человек, и я попала в группу Рады. И только тогда я начала по-настоящему жить, потому что я наконец-то почувствовала себя человеком, а не чужачкой, как когда-то давно меня назвал Марк.

Когда я впервые вошла в комнату общего сбора пятикурсников, Рада тут же подошла ко мне и коротко произнесла:

— Будешь с нами.

Я лишь кивнула в ответ и двинулась за девушкой в сторону группы. Рада, казалось, не ожидала от меня такого быстрого повиновения, и, счастливая, начала представлять своих одногруппников:

— Эти двое из ларца, одинаковых с лица — Лёва и Рик, они у нас силовики и первыми бросаются в атаку, — двое парней, похожих как две капли воды, синхронно кивнули в знак приветствия.

— Этот мелкий китаец — Ван, он у нас компьютерный гений и офигенный технический мастер.

— Привет, — улыбнулся мне парень, а я тут же вспомнила, что видела его на поляне в ту ночь.

— Скажу по секрету, — продолжила Рада, — Ван никакой не китаец, он казах.

— Эй! — возмутился Ван, — вообще-то мой дед коренной китаец!

— А отец — казах, — гоготнул один из близнецов, и все дружно рассмеялись.

— Отец Вана Адиль Исмаилов — уважаемый человек в Военном, — произнесла Рада, — он советник генерала Разумовского и его правая рука. Любая вылазка, спланированная Исмаиловым, заканчивается либо успешно, либо без потерь, что очень важно для человечества. И я рада, что сын пошёл в отца.

Я перевела взгляд на Вана и увидела в его глазах гордость за отца и толику смущения из-за ненавязчивой похвалы Рады. Кажется, кто-то у нас влюблён, подумала я, и позволила себе лёгкую улыбку.

— Василь и Пашок — разведчики. Они прекрасно ориентируются на местности, читают следы и умеют часами сидеть в засаде без единого движения. А как ловко ребята загоняют тварей в ловушку! А Пашок у нас так вообще уникум — способен унюхать тварь за десятки метров.

Ребята поздоровались и отвесили шуточный поклон.

— Слава у нас медик, Глеб — снайпер, ну а я — командир группы. Это весьма условное распределение, в основном мы все взаимозаменяемы. За исключением Вана, он у нас всё-таки гений, поэтому на вылазках мы обычно оставляем его в глубоком тылу.

Рада