Политическая биография Сталина. Том 2 - Николай Капченко

Я не думаю, что вождь здесь допускал серьезные преувеличения по части фактов. Но суть дела состояла в том, что на базе этих фактов он делал выводы широкого исторического масштаба. Речь идет о природе и формах классовой борьбы в период социалистического строительства. Эти вопросы вызывали и вызывают до настоящего времени много споров и разногласий среди как специалистов-историков, так и публицистов, пишущих на данную тему. Я позволю себе сделать несколько личных замечаний в связи с постановкой данного вопроса.

Прежде всего, мне кажется неправильным огульное отрицание неизбежности классовой борьбы в эпоху социализма. Поскольку классы являются своеобразным отражением сложившихся имущественных отношений в обществе, и поскольку собственность как таковая, выступает как локомотив классовых битв и столкновений, то говорить о какой-то классовой гармонии при наличии различных (имею в виду противоположных) форм собственности — значит впадать в благостную иллюзию. Ведь теорию классовой борьбы не выдумали коммунисты. Они лишь определили ее место в системе общественных отношений и ее роль в историческом процессе. Их упрекают в том, что они преувеличили роль и место классовой борьбы в системе общественных отношений. Возможно, доля истины в таких упреках и присутствует. Однако же надо вести речь не вообще, а применительно к той или иной стране, да и то в органичной увязке с конкретным историческим периодом. 30-е годы минувшего века в истории нашей страны безусловно не принадлежали к годам классовой идиллии. Борьба прежних имущих классов, их стремление взять социальный реванш — это не плод фантазии или преувеличения.

Достаточно только бросить даже беглый взгляд на современную историю России, чтобы без каких-либо дополнительных пояснений убедиться в том, что вопросы собственности играют ключевую роль во всей нашей нынешней жизни. Те, кто захватил эту собственность, прекрасно понимают, что категорически и полностью, как говорится, раз и навсегда исключить возможность ее ренационализации при том или ином развороте событий, нельзя. Они смертельно боятся потерять незаконно приобретенную собственность и готовы пойти на все, чтобы ее сохранить. Вот почему они не только в теории, но и на практике ополчаются даже против самого понятия классовой борьбы. Даже в правовом порядке чуть ли не причислили ее к классовой ненависти, за разжигание которой полагается соответствующее уголовное наказание. Кажется, в приложении к вопросам собственности и классовой борьбы в современной России картина вырисовывается достаточно четкая, хотя и покрытая мраком неизвестности.

Что же тогда говорить об эпохе 30-х годов, когда бывшие собственники еще никак не могли смириться с утратой своей собственности и привилегий, сопряженных с владением ею. Сталин, акцентируя внимание на вопросах классовой борьбы, разумеется, рассчитывал на поддержку подавляющего большинства народа. И в этом была его главная сила. Кстати, и западные биографы Сталина отмечают данную особенность его режима. Так, американский советолог Алекс де Йонге писал о Сталине: «Он пользовался общенациональной поддержкой на всех уровнях, поскольку он и его стиль правления были популярны; он был действительно народным диктатором. Партия следовала за ним, потому что видела в нем победителя, практичного политика, на которого можно было положиться…»[659].

В свете сказанного весьма поверхностными и даже примитивными выглядят утверждения некоторых биографов Сталина, что все его жесткие меры и решения опирались исключительно только на голую силу, на кровавые репрессии. Все это, конечно, имело место быть. Но была и другая сторона медали, которую также надо рассматривать, чтобы получить близкое к истине представление о событиях тех лет, а не голую и упрощенную схему — лагерь и револьвер вершили судьбы исторических изменений, ареной которых стала страна Советов. Если в принципе неверным и тенденциозным является тезис о том, что все, что было создано в тот период во всех сферах жизни, являлось прежде всего результатом голого и ничем не ограниченного насилия, то столь же ошибочным является и противоположный тезис. Я имею в виду тезис, согласно которому репрессии и насилие являлись всего лишь мерой наказания для действительных противников советского строя. Было целое море безвинных, на которых обрушились эти репрессии.

И Сталин, хотя и хорошо знал русские пословицы, понимал, что при решении коренных социальных проблем пословица — лес рубят, щепки летят — не может служить серьезным оправданием. Не случайно в мае 1933 г. по инициативе Генерального секретаря было принято решение «О тройках ОГПУ». В соответствии с этим решением тройкам ОГПУ в республиках, краях и областях запрещалось выносить приговоры о высшей мере наказания. В то же время была принята инструкция, адресованная партийно-советским работникам, органам ОГПУ, суда и прокуратуры. Инструкция запрещала массовые выселения крестьян (предусматривала только индивидуальные выселения активных «контрреволюционеров», причем в рамках установленных лимитов — 12 тыс. хозяйств по всей стране), запрещала производить аресты лицам, не уполномоченным на то по закону, а также применять в качестве меры пресечения заключение под стражу до суда за маловажные преступления. Был установлен предельный лимит заключенных в местах заключения Наркомата юстиции, ОГПУ и главного управления милиции (кроме лагерей и колоний) — 400 тыс. человек вместо 800 тыс., фактически находившихся там в этот период. Всем осужденным по суду до 3 лет инструкция предписывала заменить лишение свободы принудительными работами до одного года, а оставшийся срок считать условным[660].

Видимо, имеет смысл в данном контексте привести и обширную выдержку из инструкции, принятой ЦК ВКП(б) и СНК в мае 1933 года и адресованной всем партийно-советским работникам и всем органам ОГПУ, суда и прокуратуры. Она весьма любопытна, так как содержит признание прежде всего факта массовых репрессий и рисует довольно мрачную перспективу того, что может ожидать страну, если такие репрессии будут продолжаться. Естественно, инструкция носила секретный характер.

Вот наиболее существенные моменты, позволяющие судить о том, насколько высшие власти, в первую очередь сам Сталин, были обеспокоены ситуацией в стране.

«ЦК и СНК СССР считают, что все эти обстоятельства создают в деревне новую благоприятную обстановку, дающую возможность прекратить, как правило, применение массовых выселений и острых форм репрессий в деревне.

ЦК и СНК считают, что в результате наших успехов в деревне наступил момент, когда мы уже не нуждаемся в массовых репрессиях, задевающих, как известно, не только кулаков, но и единоличников, и часть колхозников.

Правда, из ряда областей все еще продолжают поступать требования о массовом выселении из деревни и применении острых форм репрессий. В ЦК и СНК имеются заявки на немедленное выселение из областей и краев около ста тысяч семей. В ЦК и СНК имеются сведения, из которых видно, что массовые беспорядочные аресты в деревне все еще продолжают существовать в практике наших работников. Арестовывают председатели колхозов и члены правлений колхозов. Арестовывают председатели сельсоветов и секретари ячеек. Арестовывают районные и краевые уполномоченные. Арестовывают все, кому только не лень и кто, собственно говоря, не имеет никакого права арестовывать. Неудивительно, что при таком разгуле практики арестов органы, имеющие право ареста, в том числе и органы ОГПУ, и особенно милиция, теряют чувство меры и зачастую производят аресты без всякого основания, действуя по правилу: сначала арестовать, а потом разобраться.

Но о чем все это говорит?

Все это говорит о том, что в областях и краях имеется еще немало товарищей, которые не поняли новой обстановки и все еще продолжают жить в прошлом…

Похоже на то, что эти товарищи готовы подменить и уже подменяют политическую работу в массах в целях изоляции кулацких и антиколхозных элементов административно-чекистскими операциями органов ГПУ и милиции, не понимая, что подобная подмена, если она примет сколько-нибудь массовый характер, может свести к нулю влияние нашей партии в деревне.

Эти товарищи, видимо, не понимают, что метод массового выселения крестьян за пределы края в условиях новой обстановки уже изжил себя, что выселение может применяться лишь в частичном и единоличном порядке и лишь к главарям и организаторам борьбы против колхозов.

Эти товарищи не понимают, что метод массовых и беспорядочных арестов, если только можно считать его методом, в условиях новой обстановки дает лишь минусы, роняющие авторитет Советской власти, что производство арестов должно быть ограничено и строго контролируемо соответствующими органами, что аресты должны применяться лишь к активным врагам Советской власти.