Политическая биография Сталина. Том 2 - Николай Капченко

Завершая раздел, можно констатировать, что перед Сталиным в рассматриваемый период довольно определенно вырисовалась простая и в то же время сложная дилемма — или взять курс на последовательное проведение в жизнь консолидации общества, или же в изменившихся условиях продолжать политическую линию, базирующуюся на концепции продолжения и усиления классовой борьбы. Как видим, он попытался сделать свой выбор таким образом, чтобы, хотя бы в ограниченных масштабах и рамках, продолжался курс на консолидацию и одновременно не снимался с повестки дня вопрос усиления классовой борьбы. Он стремился соединить в своей платформе, по существу, две взаимно исключавшие друг друга линии. В итоге получался некий симбиоз, трудно поддающийся определению, — то ли это была действительная консолидация общества, то ли это был новый виток развертывания классовой борьбы.

2. Съезд обреченных победителей

Укрепление и расширение единоличной власти Сталина в партии и стране с логической закономерностью влекло за собой существенные перемены во всех сферах партийной и государственной жизни. В данном случае уместно оттенить одно из последствий этого процесса. Речь идет о кардинальном изменении удельного веса и роли съездов партии и ее центральных исполнительных органов — Центрального Комитета, Центральной контрольной комиссии, Политбюро и Оргбюро. С некоторыми оговорками сюда можно отнести и Секретариат ЦК, поскольку он все больше превращался из коллегиального органа в личный аппарат самого Генерального секретаря. С каждым годом увеличивался временной разрыв в проведении съездов партии. Если XV съезд был проведен с запозданием на год, то следующий съезд уже собрался через два с лишним года. Очередной, XVII съезд, был проведен уже почти через четыре года. Складывалось впечатление, что само проведение съездов становится для вождя чем-то вроде обузы. Однако отказаться от их проведения он, по очевидным причинам, не мог. Хотя многие уже догадывались, что для Сталина проведение съездов все больше превращается в официальную формальность. Вождь по-прежнему нуждался в легитимном, с точки зрения норм партийного устава, одобрении своего политического курса.

Поверженные оппозиционные силы в лице Троцкого, находившегося за границей, имели возможность высказывать свои откровенные мысли по поводу подготовки съезда и атмосферы, в которой она проходила. В своем печатном органе Троцкий писал: «Если в классический период большевизма каждому съезду предшествовала горячая дискуссия, занимавшая ряд недель, то нынешнему съезду предшествовала бюрократическая чистка, растянувшаяся на полгода. При этих условиях съезд явится лишь внушительным парадом бюрократии»[666].

В политической биографии Сталина XVII съезд в силу целого ряда обстоятельств занимает особое место. Именно с этим съездом многие исследователи сталинской эпохи связывают безуспешную попытку сместить его с поста Генерального секретаря. По ходу рассмотрения вопросов, касающихся данного съезда, я постараюсь осветить эту сторону работы съезда. Вначале же мне представляется необходимым остановиться на ключевых моментах практического и теоретического характера, нашедших отражение в Отчетном докладе съезду, с которым выступил Сталин.

XVII съезд проходил в январе — феврале 1934 года. На нем присутствовало 1225 делегатов с решающим голосом и 736 делегатов с совещательным голосом, представлявших 1874488 членов партии и 935298 кандидатов. В сталинскую эпоху этот съезд именовался не иначе, как съезд победителей. Конечно, в таком пафосном названии проявилась скорее всего злая ирония истории. Дальнейшая судьба делегатов съезда дает основание скорее именовать его съездом обреченных победителей. А если уж быть совсем точным и следовать правде истории, то XVII съезд партии можно и нужно было именовать съездом победителя. Разумеется, единственным и бесспорным победителем был именно Сталин. В конечном счете он, а не его реальные или вымышленные противники, одержал победу. Победу, за которую делегаты съезда заплатили ценой своих жизней.

Но не будем нарушать логику нашего изложения и осветим сначала ключевые аспекты новых положений и оценок, выдвинутых и обоснованных вождем в его докладе.

В международной части своего доклада Сталин дал характеристику мирового экономического кризиса, особо отметив его затяжной характер. К этому времени кризис уже прошел свой пик и перерос в депрессию особого рода, которая, по словам вождя, не «ведёт к новому подъёму и расцвету промышленности, но и не возвращает её к точке наибольшего упадка»[667]. Столь витиеватая характеристика, конечно, свидетельствовала о том, что ни сам вождь, ни его экономические советники не могли тогда строить более или менее надежные прогнозы относительно перспектив экономического развития капиталистического мира.

Более внятными и конкретными представляются оценки общей картины международного положения, сложившегося в тот период. Сталин подчеркнул, что минувшие со времени предыдущего съезда годы были годами дальнейшего обострения отношений как между капиталистическими странами, так и внутри этих стран. Война Японии с Китаем и оккупация Маньчжурии, обострившие отношения на Дальнем Востоке; победа фашизма в Германии и торжество идеи реванша, обострившие отношения в Европе; выход Японии и Германии из Лиги Наций — все это дало новый толчок росту вооружений и подготовке к империалистической войне. Сталин, в который уже раз, указал на то, что буржуазный пацифизм дышит на ладан, а тенденции к разоружению (по крайней мере тогда подобное намерение официально декларировали многие правительства Запада) открыто и прямо сменяются противоположными тенденциями — к росту вооружений и довооружений тех, кто еще считал себя недостаточно вооружившимся.

Резко усилилось соперничество в военно-морской сфере между США, Англией, Францией и Японией. Выход Германии из Лиги наций и пока что начавший четко обозначиваться призрак реванша дали новый толчок к обострению положения и росту вооружений в Европе. И как общий итог всего этого анализа — вывод Сталина, имевший под собой солидную доказательную базу — дело явным образом идет к новой войне. Эти слова специально выделены жирным шрифтом, чтобы подчеркнуть их историческую обоснованность и бесспорную актуальность для того времени. Ведь не секрет, что только Советский Союз устами своего лидера настойчиво и последовательно подчеркивал растущую опасность войны и вероятность того, что она способна обрести подлинно мировые масштабы. Другие правительства, провозглашавшие мирные лозунги, предпочитали не акцентировать внимание общественности на нараставшей угрозе мировой войны. Так что данный вывод советского вождя без всяких натяжек может быть зачислен в его политический актив.

Справедливости ради, нельзя обойти молчанием и вопрос о том, что Сталин по шаблонной марксистско-ленинской схеме, был уверен, что война наверняка развяжет революцию и поставит под вопрос само существование капитализма в ряде стран, как это имело место в ходе первой мировой войны. В какой-то мере он оказался прав, но не в том смысле, что война развяжет революцию, а в том, что она поставит вопрос об отпадении от капиталистической системы ряда стран. Произойдет же это, как мы увидим в дальнейшем, в результате действий прежде всего Советского Союза, а не внутренних революций в этих странах

Тот же традиционный мотив классовой солидарности трудящихся как одного из важных факторов грядущей победы СССР в случае, если против него будет развязана война, вновь озвученный Сталиным, в новой мировой обстановке воспринимался как некое заклинание, а не как итог взвешенного и объективного анализа сложившейся ситуации. Едва ли можно сомневаться, что эта война будет самой опасной для буржуазии войной. Сталин подчеркнул, что война против Советского Союза «будет самой опасной не только потому, что народы СССР будут драться на смерть за завоевания революции. — И здесь с ним нельзя не согласиться, дополнив, что не только за завоевания революции, но прежде всего за независимость своей Родины. — Она будет самой опасной для буржуазии ещё потому, что война будет происходить не только на фронтах, но и в тылу у противника. Буржуазия может не сомневаться, что многочисленные друзья рабочего класса СССР в Европе и Азии постараются ударить в тыл своим угнетателям, которые затеяли преступную войну против отечества рабочего класса всех стран. И пусть не пеняют на нас господа буржуа, если они на другой день после такой войны не досчитаются некоторых близких им правительств, ныне благополучно царствующих «милостью божией»[668].

Как показала жизнь, расчеты советского руководства на войну друзей рабочего класса СССР в тылу противника, т. е. в тылу тех государств, которые нападут на нас, (а такие схемы считались в качестве реального фактора огромной важности) на деле оказались не более чем политической химерой, а точнее, говоря — серьезным политико-стратегическим самообманом.