Родина - Анна Караваева

Едва над территорией ремонтного цеха настлали крышу, как Артем Сбоев распорядился немедленно приступать к оборудованию «заводского тыла».

Когда Челищев пришел на утреннюю смену, в цехе уже кипела работа. В одном месте сколачивали длинные верстаки, в другом гремело железо, а в дальнем углу что-то конструировали, а среди этого шума и скрипа и громкого говора двигался Петр Тимофеевич Сотников, весь в пыли, но оживленный и довольный.

— Это что же, действительно, значит, мы приступаем к оборудованию цеха, который еще не имеет ни стен, ни окон, ни дверей? — иронически спросил Челищев, оглядываясь по сторонам.

— Да уж главный инженер знает, что приказывает, — нехотя ответил Петр Тимофеевич и заторопился по своим делам.

Кроме столбов, стропил и крыши, ничего в цехе не было. Отовсюду видно было все, что происходит на заводском дворе, — эта непривычная картина показалась Челищеву столь горестной, что он, не выдержав, отправился к Сбоеву.

— Не рано ли мы начинаем, Артем Иваныч? Уж очень все это странно… — недовольно начал Евгений Александрович. — Когда вы мне говорили, что так именно будет, мне представлялось все это иначе…

— Да как же могло быть иначе? — усмехнулся Артем. — Так, от столбов и крыши, зачинались целые заводы у нас на Урале! Поговорим лучше о другом… Вы наметили уже, как лучше расставить имеющееся оборудование и то, которое должно прибыть к нам?

— Простите, я как-то еще не приноровлюсь к этой пустоте, — смутился Челищев.

— Да почему же пустота, если уже есть фундамент, а на нем уже кладут стены! Напротив, все в порядке, — улыбнулся Артем. — Мы будем заниматься своим делом, а стены будут расти. Жизнь уже подтвердила реальность этого метода в заводском строительстве военного времени, и мы будем продвигать этот опыт и в Кленовске. Вот идемте в цех, и вы убедитесь, как хорошо все расположится!

Двигаясь по цеху своей легкой, пружинистой походкой, Артем успевал все примечать и каждому отдавать короткие и точные указания. Он планировал вслух, записывал, выслушивал советы, делая все это с тем подъемом и непринужденной собранностью мыслей и живой технической фантазии, которые увлекали каждого и заставляли деятельно участвовать в общей беседе. И Евгений Александрович, сам того не замечая, тоже увлекся, начал советовать и планировать, забывая о том, что в цехе еще нет стен.

С каждым днем стены все заметнее поднимались над землей, и Челищев должен был признаться себе, что Артем рассчитал правильно. В течение дня Артем не однажды заходил в цех, окидывал все острым взглядом проницательных глаз, и казалось, уже от одного его появления в воздухе становилось теплее, а от человека к человеку словно передавались невидимые, но веселые искорки. Никого не забывая, Артем подходил к каждому и мгновенно улавливал в его работе именно то, что нуждалось в ускорении или переделке. Когда он бывал доволен, то любил повторять:

— Ремонтники — хороший, крепкий народ! Универсалы и фантазеры, каких мало!.

Челищев пожимал плечами, а Сбоев, закуривая от его папиросы, лукаво усмехался:

— А вы, Евгений Александрыч, вижу, ремонтников не уважаете?

— Я, простите, немного удивлен, что вы, Артем Иваныч, молодой инженер, отмечаете и даже выдвигаете их в первые ряды…

Артем вдруг расхохотался:

— Выдвигаю потому, что отлично знаю. Я, видите ли, сам из ремонтников вышел… да и вообще… попробуйте любое заводское дело без ремонтников на ноги поставить! Осенью сорок первого года у нас в Лесогорске ремонтный цех весь завод выручил, об этом в центральной печати писали… Что было? А вот какая история произошла. В самое грозное время, когда на фронте шли тяжелые бои, сдал самый мощный пресс и, будто по уговору, оба цилиндра лопнули, — словом, беда!.. За несколько лет до войны ставила нам эти цилиндры немецкая фирма «Дейч-пресс». Дело в те годы было для нас новое, да и поглядывать надо было за импортными монтажниками. Спрашивают их рабочие-уральцы: «А что, уважаемые господа, если случится, скажем, надобность произвести регулировку всей этой машины, сколько потребуется времени?» Тогда самый главный инженер ответил: «О, регулировка — это три маленьких неделя!» Ничего себе! Мы тогда уже начали темпы хорошие набирать, а нам преподносят вместо дней целые недели. Далее наши спрашивают: «Ну, а если случится капитальный ремонт всего пресса?» Фирменные инженеры похохатывают: «О, молодий люди… наш пресс на целий век!» — «Но все-таки, все-таки, если случится ремонт?» — «О, увашаемые господа, то будет четыре маленьких месяц!» Четыре месяца! Вот чего они, злодеи, хотели!.. Далеко, гады, целились: сдадут, мол, цилиндры как раз в войну, вот тут-то заказчики советские попляшут! Да мы тоже не зайцы, на опушке ждать пули не стали! Среди эвакуированного имущества разыскали мы цилиндры, да еще куда лучше немецких: за эти годы на наших заводах уже появились свои, отечественные, отличного качества, но не литые, как у немцев, а кованые, что гораздо прочнее и надежнее. Враги нам четыре месяца пророчили, а мы в двенадцать дней нашего медного великана восстановили!.. Понятно, нам, ремонтникам, помогали и кузница, и механический, и другие цехи, но выполнение, планировка, а значит главная техническая выдумка, да и смелость в первую голову от нас требовалась, от ремонтников. Да вы спросите вот этих молодцов, которые в том деле участвовали, они вам порасскажут, в каких других трудных переделках бывали! — и Артем кивнул в сторону Игоря Чувилева и его товарищей.

— А вы говорите: ремонтники, заводской тыл! — закончил Артем. — Как на войне случается, что тыл становится фронтом, так и в заводском деле любой человек может выйти на линию огня!

Утром пятого ноября партийная и комсомольская организации Кленовского завода объявили о предпраздничном субботнике, в котором приглашались участвовать все заводские люди и население города.

Соня, прибежав после работы домой, крикнула уже с порога:

— Мамочка, няня!.. Скорее обедать — и я убегаю… Сегодня общегородской субботник для подготовки к празднику… А до субботника мне нужно успеть побывать на заводе.

— Но ведь ты только что с завода! — удивилась Любовь Андреевна.

— О, на заводе у нас сегодня большое событие… — начала было Соня и смешливо закрыла рот ладонью. — Потом, потом сами увидите… Главное — надо все подготовить к торжественному заседанию… очистить от всего лишнего довольно большой зал…

— Зал? — опять удивилась Любовь Андреевна. — Где же это ты разыскала зал в Кленовске?

— Под театром… и, право, довольно большой зал, мамочка… Ой, какая горячая картошка!

— Под театром? Но прости меня, это же просто подвал.

— Ну, да… подвал… Прежде там декорации и всякая театральная бутафория хранилась… А вот приходите все на торжественное заседание… и увидите, что там будет… Няня, чай пить уже не успею, — вон Маня бежит за мной!.. Пока, пока, до свидания!..

— Все цехи теперь под крышей, — весело отбрасывая от розовых щек развевающиеся на ветру волосы, говорила Маня, пока обе подруги быстрым шагом шли к заводу.

— А под крышей, значит, всюду будут огни, — сказала Соня. — Только бы не опоздать нам к началу события!

— Наши электрики обещали сегодня тоже все закончить. И-их, Сонька-а… Пробежимся по всей линии при огнях! Смотри! — крикнула Маня, указывая вперед.

Над обширным заводским пустырем, высоко над землей, на плоских скатах крыши двигались, размахивая руками, черные силуэты людей.

— Видишь, бригады наших кровельщиков встретились на крыше! — громко радовалась Маня. — Вон шапки в воздух бросают! А железо, как гром, гремит!…

Подбежав ближе, Маня, подняла вверх свою золотоволосую голову и крикнула:

— Товарищи, осторожнее! Крышу, что ли, проломить хотите?

Гром вверху уже стихал, — по лестнице один за другим спускались с крыши комсомольцы. Первым спрыгнул наземь Игорь Чувилев. Увидев Соню, он с улыбкой взял под козырек и отрапортовал:

— Комсомольцы свое слово сдержали, товарищ секретарь.

— Поздравляю, Игорь Чувилев. Поздравляю весь заводской комсомол! — ласково сказала Соня..

— Ну! Мы свое слово выполнили, — начал было Сережа, — а вот проверим, как наши электрики…

— Смотрите — крикнул кто-то.

Под кровлей, где густела мгла, вдруг вспыхнули огни, множество ярких, чистых огней. Некоторое время люди молча смотрели на эти земные, зажженные их руками звезды, на возрожденные заводские огни.

Артем Сбоев, легкий и быстрый, идя рядом с Соколовым, живо рассказывал:

— Вот так же у нас на Урале в первый год войны, случалось, строили: столбы поставят, на столбы крышу, под крышей свет проведут — и пошла музыка! Станки уже работают, а кругом еще стены не до конца выложены. План выполнялся раньше, чем стены встанут.