Новатерра - Георгий Булавин

      ... - И чтоб ты сдох! - внёс свою лепту тёмный силуэт...

      Нарисуйте мне дом, да такой, чтобы в масть!

      В масть козырную, лучше бы в бубну...

      В доме том укажите мне место, где бы упасть.

      Чтоб уснуть и не слышать зов глашатаев трубный.

      Нарисуйте мне дом, да такой, чтобы жил.

      Да такой, чтобы жить не мешали.

      Где устав от боёв, снова силы б копил

      И в котором никто никогда бы меня не ужалил...

      (А.Я. Розенбаум)

      Отдать концы!

      Телеграмма: 'Сёмочка, ёб твою мать! Подробности письмом. Целую. Папа'

      Гетман Александр Твердохлеб был маргинальным элементом. Вы только не подумайте плохого! Всего лишь вышедшим за край из общего потока. Из общего простонародного потока настороженного отношения к евреям. До такой степени вышел за край, что относился к ним столь же спокойно, как к великороссам, немцам, молдаванам, украинцам и тунгусам. Может быть, даже чуточку получше, чем к последним. Почему? Да потому хотя бы, что ни одного тунгусского обычая не знал. А вот еврейский знал! И даже разделял его. И полностью поддерживал. Речь - о субботе.

      Субботу гетман обожал. Ибо за нею следовало воскресенье. А вот воскресений не любил. За понедельники... По дням субботним прекращались все работы, иррегулярное казачье войско занималось делом строго войсковым: наступало, отступало, занимало оборону, стреляло, бегало, прыгало, подтягивалось, совершало подъёмы переворотом и марш-броски с полной выкладкой, отжималось, скакало, обслуживало боевую технику, вооружение и лошадиную субстанцию, и прочее, прочее, прочее. Чем гетман никогда себя не утруждал. Какого чёрта?! Не наѓвоевался, что ли?! Обычно занимался ленью. А нынче был готов, будто ортодоксальный иудей, всю, как есть, субботу посвятить Всевышнему. В лице слуѓжителя Его, архимандрита, Первого Анахорета и тому подобное... До точки. До упора. До умопомрачения. До жути. До приведения своего организма в полную алкогольно-токсическую непригодность. Непригодность ни к чему вообще. Кроме похмельного синдрома...

      Ленивый и ужасный в своей лени, он, разленясь, ленился на боку и думал, как бы долениться до обеда. Ленился... тьфу, молился Богу, чтобы придержал коней своего верного слуги, и доленился до пинка под самую... ну, сзади которая. От Богачёва.

      - Что за фулиганство?! Щас милицию вызову!

      - Подъём, рожа ленивая, а то сейчас до носа дотянусь! Девчонки хату с рассвета вылизывают, а он развалился, как боров!

      - Предлагаешь и мне подключиться? Нельзя, брат.

      - По сроку службы?

      - Нет, просто корона с головы упадёт.

      - А у гетманов были короны?

      - Короны?.. Да ты присядь, братишка, вопрос этот не столь уж прост, - гетман сделал робкую попытку отсрочить неминуемый подъём. - Понимаѓешь, в Польше и Литве существовала должность великого коронного гетмана, а значит, вероятно, была какая-то корона. С точки зрения формальной логики... В Малороссии же, то есть на Украине, знаками гетманской власти, насколько я осведомлён, служили бунчук и булава.

      - А у русских?

      - А у русских вообще не было гетманов, одни атаманы.

      - Какого же дьявола мы тебя выбрали?!

      - Ко мне вопрос?! Ты, это, расспроси народец, летописи полистай... Да пошевеливайся - государственное дело! А я, чтоб избавить дворню от мелочной опеки, здесь подожду, так сказать, на боевом посту.

      Он снова повернулся на бок.

      - Эй-эй, - вскочил Серёга, - чёрт нерусский! Ну-ка подымайся, вымой свой бунчук, отряхни булаву и айда в теннис играть! Костик уже волейбольную сетку снял.

      Гетман понял - фокус не удался.

      - А кто четвёртый?

      - Женька Хуторской.

      - Я в паре с Костиком!

      - Да вот хрен тебе!

      - Тогда вообще не пойду никуда, - с деланной обидой буркнул он.

      - Зарботаешь в пятак, делов-то! Анахорет приедет не на гульки, а на отпевание.

      - А как без коронного гетмана будете?

      - Мы же не Войско Польское, у нас атаманов - как грязи. Подъём!

      - Ох-ох-ох! - гетман вздохнул и потянулся за халатом. - Казацкая старшина всегда отличалась реакционностью, чем и предопределила свою ликвидацию как общественной группы едва народившегося советского общества...

      - Замучаешься ликвидировать!

      - Цэ так, цэ так, - снова вздохнул он, выражаясь мовою коронных польских гетманов. - Бардзо добже, холера ясна! Где мой бунчук?!

      - Ты его только что чесал...

      ...Погода радовала глаз и душу - безветрие, не жарко, облачно. Для отдыха на лоджии как по заказу, - в последний раз подумал гетман. Впрочем, добавить солнышка не помешало бы...

      - Город Солнца на днях снимется с насиженного места, - отчитался Богачёв по результатам вчерашнего турне. - Как понос утихнет. Буцик проследит, чтоб не задерживались.

      - Оно и хорошо... Благодарю, братан!

      - Это, пожалуй, много, - пожал плечами друг. - Знаешь, о чем я подумал? Может, нам Буцику со Стрёмным по медальке вручить?

      Не доходя площадки гетман замер. Задумался на миг, поглядывая на Серёгу. Представил действо в лицах. Бандита Буцика в парадной 'Пуме'. Строй нижнереченских бродяг и пацанов. Наколки 'Смерть фашистам!' на предплечьях... Благодарю за службу, уважаемый! Служу Отечеству, век воли не видать!.. И вдруг расхохотался. Неприлично громко. До икоты. С элементами истерики. В окнах коттедѓжей появились удивлённые физиономии соратников, оперативный дежурный вышел на крыльцо резиденции, а гетман всё ржал и ржал, не в состоянии угомониться.

      - Влейте Майору водки под язык, а то сердце остановится, - крикѓнул Куракин, поливавший розы у подъезда.

      Василий, не имея к армии ни грана отношения, упорно звал стаѓринного соседа и приятеля 'майором'. А тот не возражал - от прежней жизни без того немногое осталось. Ностальгия! 'Были когда-то и мы рыѓсаками'... Бывшие негры!

      На первой же подаче 'бывший негр' утратил ощущение реальности. А когда возвратился из небытия, наткнулся на испуганное личико Алёнки.

      - Па, ну зачем же ты так?! - орошала его слезами девушка. - Тебе же нельзя! Ты же ранен!

      - Я практически убит, любовь моя, - кривясь от боли, неуклюже отшутился гетман. - Убит твоими милыми глазами. Вытри слёзки, я больше не буду.

      - Типа, борзеть, да? - лукаво улыбнулась юная красавица.

      - Что за жаргон, малыш?!

      - Так Серёжа говорит, который Валентиныч.

      К страдальцу, развалившемуся на скамейке, подошла Алина, взъеѓрошила прическу, поглядела с укором.

      - Бешеному дитяте ножика не давати... С ума сошёл, твоё величество?! А вы, господа лейб-гвардейцы?!

      - Да мы как-то и забыли совсем, - помялся исполинским торсом Елизаров.

      - Вроде не болело, - пожал плечами пострадавший и обнял Алёнку.

      Жена решительно отобрала у него ракетку.

      - Чисто дети! Вот вам домино, развлекайтесь. Кефира принести?

      - В смысле? - не понял Богачёв.

      - К слову о том, чем занимаются мужчины на курорте. В двадцать лет - лодка, водка и молодка; в сорок - кино, вино и домино; в шестьдесят - кефир, клистир, сортир.

      - Тогда уж вином бы угостила, - оскорбился друг семьи, - к домино-то.

      Алёнка успокоилась и, мило улыбаясь, пристроила златовласую гоѓловку у гетмана на плече.

      - Откуда вино, слушай?! - передразнила Богачёва Алина. - Машина один штук фисял, ремонт туда-сюда делал, сын-дочка Москва институт бакшиш-макшиш нада давал...

      - Один чай печенька макал, кушить мала-мала сильно хотел, - тихо добавила девушка.

      И теннисисты покатились под скамейки. Лишь Хуторской в недоумеѓнии глядел по сторонам.

      - Ты моя сладкая! - Серёга подхватил девчонку на руки и сочно чмокнул в губы. - Отчего я в тебя такой влюблённый?!

      - Не совращать мне ребёнка! - Алина повела её по направлению к коттеджу.

      - Совсем рамсы попутали, - долетели до гетмана слова приёмной дочери...

      - Я что, в обмороке опять побывал? - осведомился он.

      - Как красна девица, - подтвердил Серёга, - которой предложили показать Келдыша.

      - Чего? - не понял Женька Хуторской.

      - Жека, ты темный, как китайский подвал! Был такой знаменитый советский ученый, действительный член Академии Наук. В коммунистиѓческие времена на съезде Советов всех уровней этот самый член сидит в президиуме, а где-то на галерке - знатная доярка и шахтёр-стахановец. Он лапает её под столиком и говорит: 'Мань, хочешь, Келдыша покажу?'. А она глядит ему на ширинку и говорит: 'Ты чё, ошалел, дурак?! В гостиницу хотя бы вернёмся'.