Солнечная лотерея (сборник) - Филип Дик

Измерив каркас, он определил размеры стекла. Где бы найти никому не нужное окно? Может, взять в коптильне? Ею не пользовались с прошлой весны, когда начала протекать крыша. Он отложил карандаш, взял складной метр и вышел из сарая на двор, залитый ослепительным солнечным светом.

Когда он бежал через поле, сердце его бухало от волнения. Пока все шло как задумано: Питер постоянно добивался превосходства. Чужак мог все испортить, и Питер хотел убедиться, что его не направили по ложному пути. Пока он не понимал смысла появления этого человека и вообще мало знал.

Что он делает в Миллгейте? Наверняка этому есть какая–то причина. Тэд Бартон… нужно им заняться. Если потребуется, его можно будет нейтрализовать. А может, удастся направить его на…

Что–то зажужжало. Питер вскрикнул и метнулся в сторону. Невыносимая боль пронзила шею и плечо, мальчик катался по разогретой траве, крича и размахивая руками. Его охватил панический страх, охотнее всего он зарылся бы в землю.

Жужжание смолкло, остался только свист ветра. Он был один.

Дрожа от страха, Питер медленно поднял голову и неуверенно открыл глаза. Шея и плечо горели: его ужалили в двух местах.

Слава богу, они действовали в одиночку, а не организованно…

Питер встал, пошатываясь. Как он мог так глупо выскочить на открытое пространство! А если бы до него добрался весь рой?

Забыв о стекле, он вернулся в сарай. Это явное предупреждение, и в следующий раз все может оказаться гораздо сложнее. Ему не удалось убить их, обе улетели и теперь передадут новость, так что у этой будет повод для радости.

Да, он добивался превосходства, но не чувствовал себя в безопасности. Пока не чувствовал. Следовало соблюдать осторожность, чтобы не потерять в одну минуту все обретенное. Причем по собственной вине.

Но что хуже всего – он толкнул Чаши Весов, загремевшие, словно падающие костяшки домино. Все было так тесно связано…

Питер огляделся: надо было найти грязь и замазать ею укусы.

– Что случилось, мистер Бартон? – услышал он веселый голос над ухом. – Гайморит? Большинство людей, держащихся вот этак за нос, жалуются на гайморит.

Бартон выпрямился – он почти заснул над тарелкой. Его кофе остыл и помутнел, а картофель подсох и покрылся твердой коркой.

– Что вы сказали? – пробормотал он.

Мужчина, сидевший рядом, отодвинул стул и вытер губы салфеткой. Был он средних лет, полноват и хорошо одет: костюм в мелкую полоску, белая рубашка, на шее элегантный галстук, а на жирном белом пальце – массивный перстень.

– Меня зовут Мид, Эрнст Мид. Все дело в том, как вы держали голову. – Он улыбнулся, показав золотые зубы. – Я врач. Вам нездоровится?

– Я просто устал, – ответил Бартон.

– Вы приехали недавно? Это хорошее место. Я иногда обедаю здесь, когда не хочется готовить самому. Миссис Триллинг любезно соглашается обслуживать и меня. Правда, миссис Триллинг?

Женщина кивнула. Лицо ее было уже не таким опухшим: в сумерках цветочная пыльца разносится не так далеко. Большинство обитателей пансионата перебрались на защищенную сеткой веранду, чтобы немного посидеть в прохладной темноте перед сном.

– Что привело вас в Миллгейт, мистер Бартон? – вежливо спросил врач. Он запустил руку в карман плаща и достал коричневую сигару. – Сюда мало кто приезжает. Вообще–то, это странно. Когда–то здесь было оживленное движение, но с некоторых пор все прекратилось. Пожалуй, вы первый человек, заглянувший сюда за последние годы.

Бартона это заинтересовало. Мид был врачом, он мог что–нибудь знать. Допив кофе, Бартон осторожно спросил:

– Вы давно здесь работаете, доктор?

– Всю жизнь. – Мид неопределенно махнул рукой. – У меня своя клиника на вершине холма, мы называем ее Дом тени. – Он понизил голос. – Муниципалитет не обеспечивает врачебного надзора, поэтому я построил клинику и содержу ее за свой счет.

– Когда–то здесь жили мои родственники, – сказал Бартон, старательно подбирая слова. – Это было давно.

– Бартоны? – Мид задумался. – Насколько давно?

– Восемнадцать—двадцать лет назад. – Глядя на внушительное лицо врача, лучившееся спокойным знанием, Бартон добавил: – Дональд и Сара Бартоны. У них был сын, он родился в двадцать шестом году.

– Сын? – Мид с интересом посмотрел на него. – Кажется, я что–то припоминаю. В двадцать шестом? Наверняка именно я принимал его. Но тогда я, конечно, был гораздо, моложе. Все мы были моложе.

– Этот мальчик умер, – медленно сказал Бартон. – Умер в тридцать пятом году. От скарлатины. Тут был зараженный водоем.

Доктор поморщился:

– О, я вспомнил. Да, это я велел закрыть его, это была моя идея. Так это были ваши родственники? Тот мальчик был вашим кузеном? – Он нервно затянулся сигарой. – Я помню тот случай: трое или четверо детей умерли, прежде чем мы закрыли этот пруд. Бартоны, говорите? – Он задумался. – У них был один ребенок: красивый мальчик. Волосы были как у вас, и вообще лицо похожее. Теперь понятно, почему мне все время казалось, что я вас откуда–то знаю.

Бартон затаил дыхание.

– Вы помните? – Он наклонился ближе к доктору. – Вы видели, как он умирал?

– Я их всех видел, когда они умирали. Это было еще до постройки Дома тени. Да, совершенно точно, в старом окружном госпитале. Боже, до чего мерзкое место! Ничего странного, что они умерли. Грязь, запущенность… После этого я и построил свою больницу. – Он покачал головой. – Сегодня я спас бы их всех… без труда. Но теперь поздно об этом говорить. – Он коснулся руки Бартона. – Мне очень жаль. Но ведь и вам тогда было не много лет. Какое между вами было родство?

«Хороший вопрос, – подумал Бартон. – Я бы и сам хотел это знать».

– Когда я думаю об этом, – медленно произнес доктор Мид, – мне кажется, что того мальчика звали так же. Ваше имя, случайно, не Теодор?

– Теодор, – подтвердил Бартон.

Врач задумчиво нахмурился.

– Такое же, как у вас. Мне с самого начала казалось, что я уже где–то его слышал.

Бартон вцепился в край стола.

– Доктор, – сказал он, – его похоронили здесь, в городе?

– Разумеется, – медленно подтвердил доктор. – На городском кладбище. – Он изучающе взглянул на Бартона. – Хотите навестить могилу? Нет проблем. Вы за этим сюда и приехали… навестить могилу?

– Не совсем, – ответил Бартон.

По другую сторону стола, рядом с матерью, сидел Питер Триллинг. Шея у него опухла и горела, правая рука была забинтована куском грязной марли. Был он мрачен и явно недоволен. Ушибся? Или кто–то его укусил? Бартон смотрел, как тонкие пальцы ребенка мнут кусочек хлеба «Я знаю, кто вы, – звучал в его ушах крик мальчика. – Знаю, кто вы на самом деле». Точно ли он знал или просто похвалялся?

– Послушайте, – произнес доктор Мид, – я не собираюсь лезть в ваши дела, это было бы невежливо. Но я вижу, что вы не в своей тарелке. Вы приехали сюда не отдыхать?

– Да, вы правы, – ответил Бартон.

– Может, расскажете, в чем дело? Я старше вас и живу здесь очень давно. Я родился и вырос здесь, знаю тут всех и каждого, а многим помог появиться на свет.

«Может, это и есть нужный человек? Друг?»

– Доктор, – медленно сказал Бартон, – мальчик, который тогда умер, связан со мною, но я и сам не знаю, каким образом. – Он потер лоб. – Я не понимаю этого и должен выяснить, какая же между нами связь.

– Зачем?

– Этого я вам сказать не могу.

Доктор вынул из маленькой гравированной коробочки серебряную зубочистку и принялся задумчиво ковыряться в зубах.

– Вы были в редакции? – спросил он. – Нат Тейт наверняка мог бы вам помочь. Старые записи, снимки, газеты… И в участке вам тоже могли бы помочь: налоги, долги, штрафы… А вообще, если вы хотите установить свою связь с этим мальчиком, лучше всего сходить в суд.

– Меня интересует Миллгейт, а вовсе не суд. – Бартон помолчал, потом добавил: – Это связано со всем городом, а не только с Тэдом Бартоном. Я должен узнать обо всем. – Он повел рукой вокруг. – Это все как–то связано между собой. И с Тэдом Бартоном тоже. Разумеется, с другим Тэдом Бартоном.

Доктор Мид задумался, потом спрятал зубочистку и встал.

– Идемте на веранду. С мисс Джеймс вы еще не знакомы?

Что–то словно подтолкнуло Бартона, усталость вдруг исчезла, и он быстро поднял голову.

– Мне знакома эта фамилия. Я ее уже слышал когда–то.

Доктор Мид как–то странно посмотрел на него.

– Возможно, – согласился он. – Она сидела за обедом почти напротив вас. – Он придержал дверь. – Она библиотекарша и знает о Миллгейте все.

На веранде царил полумрак, и Бартону потребовалось несколько минут, чтобы к нему привыкнуть. Несколько человек сидели вдоль стен на старомодных стульях и софе. Одни курили, другие дремали, наслаждаясь вечерней прохладой. Веранду защищала сетка от насекомых.