Княжна (СИ) - Кристина Дубравина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Режиссёр только хлопнула в ладоши, обращая на себя всеобщее внимание.
— Отлично. Репетиция окончена! Все выложились, молодцы. Если выдадите такую игру на самой премьере, то вам сам Станиславский поверит!
Труппа неровно, но искренне засмеялась от комплимента, значимость которого недооценивать актёрам было сложно. Сеченников хохотнул, смотря в высокий потолок, стал подниматься, когда ему Призовин руку протянул.
Правда, от следующей фразы Аниной Вася чуть обратно на сцену не рухнул, прямо под ногами Лариной распластываясь морской звездой:
— Завтрашний день объявляю выходным.
Актёры молчали какие-то секунды, будто оглушенные. Князева же чувствовала себя родителем, который ребёнку своему вручил самый желанный рождественский презент. Она в озорстве и простоте, каких труппа видеть не привыкла, пожала ребятам плечами, подхватила сумку с места и направилась на каблуках ботильонов выходу.
Только Аня вздохнула, чтоб в лёгкие воздуха набрать и попрощаться звучно, как Миша у спины её уточнил, точно не веря:
— Правда?
— Вы заслужили, — односложно кинула Анна, и тогда труппа вдруг зааплодировала, засвистела одобрительно в след режиссёру.
Для актёров, привыкших к высоким требованиям Виктории Дмитриевны, планку которых Князева ещё сильнее подняла, жест доброй воли действительно был отнюдь не пустым звуком. Да и, всё-таки, усталость после недели продолжительных репетиций сказывалась, отчего выходной мог сойти за настоящий подарок.
Аня улыбнулась под нос самой себе, но обернулась уже с лицом таким, словно ничего сверхъестественного не сделала. У самого выхода обернулась, махнув труппе рукой.
С Князевой попрощался неровный, но крайне искренний хор голосов, и девушке вдруг стало чуть теплее, по-приятному свободнее под рёбрами.
Как же удачно, что труппа хорошо играла, на каждой репетиции выкладываясь если не на все сто, то на девяносто процентов точно, и не странным казался внезапный выходной!.. Ведь, не скажешь же актёрам, что Князевой завтрашним днём надо быть на крестинах Сашкиного сына.
Воспоминание о Белове, даже вскользь, но какое сравнить могла с броском камня в спокойное озеро; в горло отдало першением. Двоюродный брат с ней на связь не выходил, но Витя, явно нехотя, просветил девушку о поездке Саши в Таджикистан.
Оля всё не ведала, чего муж так рвался к Фархаду на родину. А Анна понимала, но понимание ей это было совсем не к радости. Лучше бы, думала, как бывшая Сурикова была, в неведении пожимала плечами, не осознавая тягу Белова в Душанбе.
Но, увы, понимала; в степях равнинного города его, Сашу, ждали родные Джураева.
И отнюдь не с распростёртыми объятьями.
Князева махнула головой в наивной попытке вытрясти из неё лишние мысли.
Бобр и Ус шли за спиной Ани, держа дистанцию, какую не нарушали даже по большим оплошностям. Бобровицкий басом у девушки спросил:
— Вас домой отвести, Анна Игоревна?
— Домой, — кивнула девушка и толкнула двойные двери, которые в день премьеры обычно удерживали услужливые швейцары.
Ус достал из кармана пыльной кожаной куртки ключи от чёрного, в цвет классики всех московских криминалов и их приближенных, «Форда», каким сам рулил, и тогда Аня скрылась с охраной из зала.
На сцене, у самого спуска в раздевалки образовалась толпа, в центре которой Диане Лариной совсем не хотелось оказаться. Хоть она и устала явно, тратить остатки сил на активную работу локтями в попытках пробраться ближе к двери девушка не собиралась.
Ларина в конце труппы плелась, из руки в руку перекидывая бутафорию ножа. Думала она одновременно и о грядущей премьере, и о заносчивом режиссёре, и о незапланированном выходном дне, какой, несмотря на идеальное знание текста, потратит, вероятно, на повторение сценария.
Ведь Диана Ларина — главная звезда «Возмездия». И оттого не имеет права упасть в грязь лицом даже для того, чтоб насолить душной Князевой.
В конце концов, бегут они в одной упряжке. И, может, пока сани стоят на месте, Диана и в состоянии, настроении с Анной Игоревной погрызться, но после первого звонка, предупреждающего о скором начале постановки, все разногласия должны быть забыты. Вплоть до момента общего поклона, оваций и пары букетов из зала.
А потом… всё по новой. И никто не скажет даже ничего.
Ларина распрямила уставшие плечи и зашагала медленно к кулисам. На спину ровную вдруг легла ладонь, которую ей сразу захотелось ампутировать. Диана обернулась с раздражением и увидела перед собою лицо Призовина, чуть покрасневшее то ли от удовольствия «подарком» Аниным, то ли от репетиции.
«Мать твою. Тебя только не хватало сейчас»
— Что, Анна Игоревна не такая уж и сука, да?
Вопрос, видимо, для Миши был риторическим, но Диану это не удивило — Призовин за Князеву двумя руками и ногами был, хорошо о ней говорил ещё при жизни Сухоруковой.
— Подкатить у тебя к ней всё равно не выйдет, не пытайся даже, — хмыкнула Ларина. — У «Анны Игоревны» хахаль серьёзный, шишка та ещё. Так что, тебе с ним тягаться бесполезно.
Рука Миши так и лежала, будто пластом раскаленного железа, чуть выше поясницы Дианы. И касание это на неё влияло, выступая явным раздражителем. Ларина губы с силой поджимала, сжимая вместе с тем рукоять ножичка с мягким лезвием, но отчего-то по локтю Михаила не била. Она только на Призовина обернулась, готовая отразить очередную колкость, на которую оба были способны.
Но актёр вдруг тише сказал, перескакивая с «культа личности» временного режиссёра на другую тему, что Диане была всё так же неприятна:
— И пусть счастлива с ним будет. Меня другая привлекает, к нашей обоюдной радости.
Ларина так и не осознала, к чьей «обоюдной» радости было это увлечение Миши другой барышней. К счастью самого Призовина? Князевой? Бандюгана её на чёрненькой «бэхе»?
Или Миша вдруг смелости набрался, и решил саму Диану этим известием «обрадовать»?..
Девушка бутафорией махнула, отгоняя блондинчика прочь от себя, и поспешила за толпой, что хоть немного, но рассосалась. Когда Диана за кулисы скользнула, как-то неестественно сильно краской отдал оттенок кожи на шее её, словно ловя светом софитов от бархатного занавеса тень бордовую.
Призовин хмыкнул и быстро по ступенькам побежал вниз, в общую раздевалку, в стенах которой стоял гул преддверия внезапного выходного дня.
В одиннадцатом часу одиннадцатого октября Анна стояла в прихожей квартиры на Остоженке напротив зеркала, почти готовая в ближайшие минут десять выезжать к церкви Воскресения Христова в Сокольники. Коридор проветривался через гостиную, в которой окна были раскрыты чуть ли не нараспашку, но Князевой отчего-то всё равно душно было.
