Трени-ян - Андрей Геннадьевич Кощиенко

Шеф кивнул, подтверждая.

— Мы готовим её к выступлению в школе. Пока получается только две композиции. Нужно будет ещё написать несколько.

— Ты едешь в Америку, — напомнил мне президент.

— Я могу прислать ноты и минусовку… — предложил я.

— Чтобы ты потом опять бегала и кричала, что всё испортили? — насмешливо хмыкнул шеф.

— Но, господин президент, — возразил я на подколку, — Ваши «звуковики» действительно напортачили. Даже со мною не поговорили, как с автором. Так не делается.

— Откуда знаешь? — с интересом смотря на меня, спросил СанХён.

— Спиною чувствую, — помолчав, ответил я.

В общем, после достаточно длительных переговоров с шефом, договорился я с ним о выступлении ХеРин под эгидой «FAN Entertainment» в одном из новогодних выступлений агентства.

— Нечего на вас деньги тратить! — в итоге сказал нам шеф, — Сделаю пробное выступление, посмотрю на реакцию публики. Понравится — будет продолжение. Не понравится — нечего тогда и деньги тратить.

На этом и порешили. Вот теперь ХеРин сидит, переживает о будущем. Кручинится о несбывшемся.

— А у тебя точно получится что-то ещё написать? — спрашивает меня ХеРин.

— Получится, — уверенно отвечаю я.

ХеРин задумывается, подняв глаза к потолку и становится похожей на девушку, размышляющей об обновке. Неспешно и обстоятельно так обдумывающей, с чем из того что у неё есть в гардеробе, она будет носить новую вещь. Не мешая мыслительному процессу, с удовольствием смотрю на неё. Вздохнув, ХеРин опускает глаза.

— Может, я могу тебе в чём-то помочь? — смотря на меня своими большими глазами, спрашивает она.

— Ты мне и так помогаешь! — восклицаю я, — Ты — красивая, как ангел! И поэтому, когда я на тебя смотрю, мне приходит в голову музыка неба, похожая на тебя!

— Ты пишешь красивую музыку, потому что я — красивая? — искренне изумляется ХеРин.

— Да, — киваю я, — ты моя муза!

Секунды две обдумав этот факт, ХеРин довольно улыбается.

— Спасибо, ЮнМи, — говорит она, — я благодарна тебе за то, что ты так думаешь обо мне.

Всё-таки интересная страна, эта Южная Корея! Можно хвалить красивого человека и тебя не заподозрят в чём-то нехорошем. Мужчина может хвалить мужчину, женщина — женщину. Если ты красивый, то, значит, по местным понятиям, ты — успешный. Тут на это смотрят так.

— Улыбайся чаще, и моя муза нашепчет мне ещё много красивой музыки для тебя, — отвечаю я и спрашиваю, — онни, ты какая-то грустная последнее время. Молчишь. Что-то случилось?

ХеРин, по своему обыкновению, задумывается, потом хмурится.

— Да это так, — говорит она, пожав плечом, — ничего особенного.

— Но всё-таки, — настаиваю я, — может, я смогу помочь? У меня кое-какие связи есть.

ХеРин опять задумывается.

— Ничего такого, — говорит она, — просто… В общем, просто вспомнилось…

ХеРин улыбается улыбкой, которой улыбаются девушки, когда им не хочется улыбаться. Натуженный оскал, как я называю для себя такую улыбку. Я молча смотрю на неё, ожидая продолжения.

— В школе, где я училась до того, как поступила в Кирин, была девочка, — помявшись, но видя, что я жду, всё-таки начинает рассказывать она, — с ней… не дружили. Она была… странная…

Типа, как я, что ли?

— Она спрыгнула с моста в реку Ханган, — сообщает ХеРин, опустив голову и смотря в стол.

Ничего себе! У них тут что, принято в каждой приличной школе по самоубийце иметь? Постой! Это она за меня, выходит, испугалась? Ути-пути-пути, ах ты моя прелесть!

— Ты за меня испугалась? — довольно улыбаясь, спрашиваю я.

— Я хотела что-то сделать для тебя, — по-прежнему глядя в стол, произносит ХеРин, — тогда я тоже хотела что-то сделать, но не знала, что.

Я протягиваю руку, и успокаивающее похлопываю сверху её правую кисть.

— Онни, — говорю я, — я всегда буду на твоей стороне. Если кто-то будет тебя обижать, скажи мне. Я этим козлам в момент рога поотшибаю!

ХеРин поднимает голову и с удивлением смотрит мне в лицо.

— Ты не обиделась, что я ничего не сделала? — спрашивает она.

— Нет, — качаю я головой, — я не нуждалась в помощи, и поэтому никакой обиды нет. Я справилась сама.

— Но… Почему ты не боишься, что о тебе будут говорить? Почему не боишься быть одна?

— Потому, что я — агдан, — отвечаю я, улыбаясь и добавляю, — а агдан — ничего не боится!

Время действия: следующий день

Место действия: зал для занятий йогой в школе Кирин

Э…э…э!

Стою вниз головой и, уперевшись руками в пол, чувствую, как приливает к голове кровь. Пытаюсь поднять вверх правую ногу, повторяя за учительницей. Чёт, не поднимается…

Поворачиваю опущенную голову влево-вправо, смотрю, как дела у остальных. Почти у всех ноги поднимаются как надо, высоко, а у меня — нет! Что за чёрт?! Суставы у меня не той системы, что ли? А ну-ка, рывком!

Напрягшись, делаю усилие, пытаясь задрать ногу выше. Теряю равновесие и валюсь вперёд.

Вот, жжж! Сижу на коврике, а вокруг все стоят с поднятыми ногами.

— ЮнМи, — говорит мне учительница, — не нужно делать резких движений. В йоге, движения выполняются неспешно. Поняла?

Мотаю головой, показывая, что понял. Чувствую, как от головы отливает кровь. Фу-х! Всегда думал, что йога — это релаксирующее лежание на коврике. Поначалу так и было. Лежали, дышали, расслаблялись. Прекрасно всё было. Но, как говорится, счастье долго не продлилось. Закончив первый этап, мы перешли к следующему — растяжки, стояние в неудобных позах и вот как сейчас — задирание ног в потолок. Это — какая-то неправильная йога!

— Закончили! — говорит учительница, обращаясь ко всем в зале.

В зале с облегчением выдыхают, опуская уставшие конечности.

Ну, хоть одна радость, что всем это тоже даётся не просто, а то прямо хоть ложись, да помирай…

— Следующее упражнение, — говорит учительница, не давая расслабляться, — повторяем за мной!

Теперь стоим, согнувшись, на левой ноге, обкрутив её правой. Качнуло. Выравниваюсь. Качнуло в другую сторону.